старейшин? Ха, ха, ха. Как бы не так. Не прошло и трёх дней, как ко мне повалили буквально толпы жаждущих поглядеть, кто это такой, Ирал, глава Сломанного Клинка, к которому бывшие орденцы заявились всей толпой.
Что это за гордый и безумный наглец, который выпнул прочь три четверти пришедших к нему орденцев, зато оставил всякий сброд и детей-сирот с улиц.
Просто глазели, набивались на встречу, мучали вопросами, наглели, завуалировано оскорбляли и нащупывали границу дозволенного. И прочее и прочее и прочее. Радует, что, видя рядом со мной хмурого Седого и Пересмешника, у большей части из таких гостей всё же просыпалось здравомыслие и желание жить.
Радует, что эти мои мучения хотя бы не прошли даром — за четыре дня я заполучил ещё почти десяток сильных одиночек и ещё два неплохих отряда, чьи главы не так давно попробовали заполучить двойную оплату. Надеюсь, эти дополнительные силы тоже добавят шансов семье Сломанного Клинка пережить внимание имперских чиновников, вилорцев и прочих.
Пока что никто из этих самых сильнейших фракций Империи не решился закончить это самым простым путём — просто и незатейливо стереть с лица земли остатки Ордена.
Иногда закрадывалась мысль, что я неправ в своих рассуждениях про шакалов, и это и впрямь приказ Императора — Орден должен страдать и страдать как можно дольше. Поэтому и убивают одиночек, которых получается поймать, а основную часть Ордена не трогают.
Мне эта мысль неприятна. Она означает, что тот герой детских сказок на самом деле злопамятный и жестокий человек. Небесный Воин, который уподобился кому-то из моих детских мучителей.
Но тут нужно ещё подумать, а сам-то я лучше? Тот же Озман пусть и обставил это красивыми словами, на самом деле описал меня, как мстительного и злопамятного человека, который в одном случае встанет на колени, чтобы выжить перед лицом непобедимого врага, в другом случае же убьёт, едва получит такую возможность.
По описанию не самый приятный дарсов ублюдок.
Можно утешить себя мыслью, что кое в чём Озман неправ. Я не вставал на колени перед комтуром Ордена Морозной Гряды Пратием, не вставал на колени, когда меня догнали на болоте старейшины Ордена Морозной Гряды, не вставал на колени перед Тёмным и даже перед Изардом, духом города Тысячи Этажей. А уж сильнее его я пока не встречал идущих. Повелитель Стихии, Древний дух, дух целого города. Правда, я не знаю, сколько у него звёзд, вернее — испытаний, но не сомневаюсь, что он достиг именно этого ранга.
Так что ещё вопрос, не являюсь ли я со стороны столь же жестоким человеком, как и Рам Вилор. Взять ту же Бессердечную Суку, Лаю, которую я вместе с её людьми наказал служением семье Пиатрия. Уверен, расскажи я эту историю целиком сотне человек, половина, не меньше, скажут, что я наказал их ни за что. Как сейчас сам говорю про наказание Ордена Небесного Меча, которое длится уже половину столетия.
Рам Вилор мог и хотел наказать Орден Небесного Меча за смерть сына. Поэтому взял и наказал. И многие фракции Империи с радостью бросились исполнять этот приказ, щедро добавляя в него от себя.
Всё решает только сила. Сохрани Орден Небесного Меча сильнейших идущих, доступ к своим землям, и всё, возможно, повернулось бы по-другому.
Мы и пробуем сейчас повернуть всё по-другому. И для начала нужно стать сильней. Всем вместе и каждому по отдельности. И сильнейшим должен стать глава Сломанного Клинка, тайный молодой магистр Ордена Небесного Меча. ОН должен для начала выковать хотя бы себя.
Расширенные меридианы — это замечательно, но их нужно испытать хотя бы в деле, хотя бы в схватке. Настоящей, а в не в тренировке, в настоящей, а не в одной из тех, что я провожу в жетоне. Там и враги у меня уже слабоваты, да и поднадоели за столько лет сражений растянутого времени.
Среднее зелье Ростка Средоточия уже закончило своё действие. Принять следующее — означает остаться в лагере семьи, потому что с этим зельем я не могу год посещать зоны запрета. Я не могу себе этого позволить. Не сейчас. Хотя очень бы этого хотел. Потому что зоны запрета заставляют меня отложить не только зелье Древних, но и тренировки, которые должны меня изменить.
Как изменится Круговорот, вернее — Круговороты, с моими расширенными меридианами, по которым я проведу циркуляции?
Сколько силы я смогу влить в Барьер Прибоя с ними?
Сумею ли я выпустить змеев стихии в зонах запрета, создав новый вид тренировки?
Помогут ли мне орденские методики закалки души? Действуют ли они на истинных мастеров Указов или то, что дано талантом и родителями, сильная душа, не может быть улучшена до предела? С чем родился, с тем и живи?
Но на самом ли деле я получил настолько сильную душу от рождения?
Я в этом сильно сомневался, несмотря на тело идущее вслед за душой и прочее, и намеревался проверить. Но для этого нужны самые опасные зоны запрета — зоны запрета жизни. Они здесь есть, это точно, не могут не быть. Они есть везде, где хранятся Ключи Полей Битв. А этих самых Ключей много. Древние не любили жить тесно, везде ставили порталы Путей, а когда на их земли хлынули сектанты, сделали так, что каждый шаг стал для них смертельным.
Сектанты сумели получить доступ к Путям, а Древние сумели все эти Пути сломать. Затем подняли барьеры и зоны запретов, превратив огромные пространства Поясов в сотни лабиринтов, набитых големами и прочими опасностями. Пройди один такой до конца и получишь возможность снять запреты, получить немного безопасных земель.
На самом деле это не более чем иллюзия. Древние заманивали сектантов, истощая их силы и число, чтобы в конце ударить по ним лично или завести их в зоны запрета жизни — формации, где в действие вступал Указ «Смерть». Прообраз того, что обрушил на земли Альянса Тысячи Сект последний Император Империи Сынов Неба.
Там, где сектанты были сильнее погибших владельцев городов, поместий и прочего, они сумели добиться успеха, но во всех остальных местах они погибли, не сумев добраться до Ключей. Древние, сгинув в огне, охватившем Столичный округ, отомстили за свою смерть.
Успех ждал секты лишь на части земель Шестого пояса, куда, уходя от Указа Смерти Императора, пришли боги сект. В остальных местах уже четыре сотни лет властвуют Великие Поля Битвы, где уже не сектантам, а потомкам Древних приходится сражаться против ловушек предков.
Я, прислушиваясь к суете в
