там, где она есть сейчас.
Тритон распрямился, и с его лица вмиг слетела вся напускная игривость и беззаботность, а в глазах мелькнуло то, что мне было хорошо известно — расчетливость. Жесткая расчетливость.
— Я скажу тебе, где женщины. Но не только это. Завтра в рыбацкой лодке напротив дома с черной крышей ты найдешь карту. Крестом на ней будет отмечено место, где тритоны устроили себе логово. Ты со своими воинами отправишься туда и перебьешь всех до единого. Северные острова будут спасены, ни одна семья не останется без дочери.
Заманчиво. Даже слишком.
Где-то должен был быть подвох.
Я оперся ладонями о стол, и мой взгляд прошелся по узору древесины на столешнице.
— Что взамен?
— Взамен ты должен будешь мне услугу, ярл. Маленький пустяк в обмен на жизни невинных, не правда?
Это походило на заключение договора с морским дьяволом. Лишь дураки ведутся на его хитрые речи. А может, это он и есть? Вышел из темных вод и пожаловал прямо на мои земли?
— Как я могу тебе верить, тритон?
— Мы принесем друг другу клятву. Поверь, мне тоже не хочется остаться в дураках. Не ты один здесь рискуешь. Будет обидно отдать тритонов тебе на корм, а взамен не получить ничего.
— Отправишь свой народ на убой в обмен на клятву? — спросил я, кривя рот в усмешке. — Дерьмовый из тебя наследник.
Я перевел на него прищуренный взгляд, но у мальчишки не дрогнул ни единый мускул. Он хорошо контролировал свои эмоции. И это подсказало мне, что я попал в точку.
Моя усмешка стала шире.
— Что, папочка не целует тебя в задницу, и ты решил отомстить ему?
На его лицо вернулась уже знакомая мне беззаботная маска.
— А у вас принято, чтобы родители лизали детям попки? Странный вы народ, островитяне, — со смешком ответил он.
И снова в точку.
Я оттолкнулся от стола и развернулся к нему. Теперь я точно был уверен, что имею дело с зазнавшимся ребенком, а не с коварным морским дьяволом. И если он хотел сунуть фигу под нос своему хвостатому родителю, мне же лучше.
— По рукам, тритон. Принесем клятву.
— Уже? — насмешливо вздернул он бровь. — А я ведь даже не начал описывать, как ужасно живется вашим женщинам после того, как они попадают к нам.
— Не сомневаюсь, — мрачно ответил я. — К делу.
Мальчишка с легкой улыбкой на губах открыл было рот, что бы выдать новую остроту, но неожиданно вздрогнул, и по его лицу прошла тень. Ярко-голубые глаза прищурились, и он дернул головой, словно прислушиваясь к чему-то.
Это еще что такое?
Я вгляделся в его черты, пытаясь понять, что вызвало в нем перемену. Но он поджал губы и поднялся.
— К делу, так к делу, — бросил тритон и протянул мне руку.
Ногти на его руках удлинились и заострились, а у лунок показались крошечные белые чешуйки.
Не думал я, что когда-то коснусь тритона не для того, что бы убить его. Времена и правда безумные.
Представляя, чего ожидать, я пожал его ладонь, и тут же острый белый коготь вонзился мне в кожу и испачкался в выступившей из раны алой крови.
— Я, Хельтайн, клянусь тебе, Келленвайн, рассказать, где отыскать тритонов, что хотят напасть на северные острова, а в обмен ты будешь должен мне услугу, — чересчур поспешно проговорил тритон.
И раз уж он торопился, мне спешить было некуда.
Я внимательно следил за тем, как в его глазах растет беспокойство.
Что же вывело тебя из себя настолько, что ты не можешь сдержать эмоций? Это могло быть мне полезно.
— Язык проглотил? — прищурился он. — Или мне все же стоит описать жизнь рабынь в наших землях, чтобы до твоего пьяного мозга быстрее дошло?
О, да. Он тревожился.
И вот я уже знаю новую информацию. Земли. Не воды.
Мои предки всегда полагали, что тритоны живут в вода Иильги, но похоже они ошибались. За густым Туманом скрывается еще один остров или целый неизвестный нам материк, где живут твари подобные этому Хельтайну.
А с нашими женщинами они не просто совокупляются, а делают их рабынями.
Думаю, я узнал достаточно.
— Я, Келленвайн, клянусь тебе, Хельтайн, что верну услугу в обмен на то, что ты выдашь нам тритонов, которые хотят напасть на северные острова, — медленно проговорил я, не желая сказать лишнего.
И стоило мне закончить, как кровь текущая из раны от его когтя пришла в движение. Словно алая нить она связала наши ладони, а затем устремилась к запястьям и запеклась на руках черной меткой непреложного обета.
— Женщины в гроте в ста саженях к югу от высокой скалы. Вход закрыт камнем. Ударите по нему три раза, потом — еще два, и покажется охранник. Убейте его и освободите пленниц. И поторопись, Келленвайн, пока Амельк не обрюхатил одну из девиц, — проговорил Хельтайн, вырывая руку. — От эля все же откажусь.
И с этими словами тритон направился к двери.
Торопился.
Я прищурился. Соблазн велеть схватить его был велик. Очень велик. Но расправиться с кучкой тритонов я желал больше.
— Выпустите его, — велел я дежурившим у выхода Берту и Уильяму.
И если они и удивились, то возразить не посмели. И мальчишка, как и предполагал, целым и невредимым на собственных ногах покинул мой замок.
А я плеснул себе еще эля.
— Готовьте лодки, — бросил я воинам. — Отправляемся за женщинами.
ГЛАВА 8
— Мама, глазки болят, — захныкала Лейла, прижимаясь к моей груди.
Переглянувшись с Риикой, я сглотнула ком вязкого беспокойства.
— Потерпи, кроха, скоро мы уже приедем, и тебе помогут, — пробормотала я, умещая подбородок на макушке дочери и прижимая ее крепче к себе, хотя сама слабо верила в то, что говорила.
Мы были в пути уже четыре дня. Лейла очнулась на следующее же утро, как мы отплыли от главного острова, только вот почему-то она не могла размокнуть веки. Вчера мы останавливались на одном из островов, пополнили запасы провизии, и у лекарей я выторговала чудодейственное средство для глаз, но оно не помогло ни на чуточку.
С крохой что-то происходило, а в этом мире не было ни нормальных врачей, ни современного оборудования. Вдруг она ударилась обо что-то, пока была в воде и повредила зрение. Почему ей больно открывать глаза? Почему жжение в них то утихало, то начиналось снова?
Эти вопросы без ответов порождали лишь бессильную тревогу и невольно вставали передо мной мыслью: «Не зря ли я уехала?». Разобидевшись на весь белый свет, я безрассудно убежала,
