class="p1">Раздражение вспыхнуло во мне так стремительно, словно кто-то бросил спичку в бензин. Резко вскочив на ноги, я одарила Бальбу недовольным взглядом и процедила:
— Сеанс психотерапии я не заказывала, спасибо.
Но и ведьма не отстала, сурово зыркнув на меня в ответ.
— Ты слабая. Побитая. Сломленная.
Спина и плечи налились тяжестью, скулы затвердили. А внутри что-то зарычало.
Да кто она есть, что бы говорить мне такое?! Сумасшедшая бабка!
— Вы ничего обо не знаете, — прошипела я в ответ.
— Ты Дочь Туманов! Хозяйка Туманных Островов! — повысила ведьма голос. — Хозяйка! Хозяйка не носится по полям в мужских портках! Хозяйка правит землями! Туман выбрал тебя. Отныне Туман твои владения и твоя тюрьма!
С каждым ее словом ярость во мне бурлила все сильнее и сильнее. Закипела, зашкворчала, стала брызгать, как масло на раскаленной сковороде, в которое добавили каплю воды.
— Я сама разберусь, кто я, и в чем мне носиться по полям! — зарычала я на нее, забыв и про спящую Лейлу, и про остальных ведьм.
Если бы у меня в руках было что-то тяжелое, в этот миг я размозжила бы голову старухе, не раздумывая, — в такое бешенство привели меня ее слова.
— Рычи на меня, как озлобленная волчица, сколько хочешь, Наталья, принявшая имя Абигайль, но от правды тебе не уйти, — громко сказала колдунья, и ее глаза сверкнули изумрудом в свете костра. — Вот плата, за то, что я приютила тебя в своих владениях и помогла твоей дочери, — прими свою суть!
— Подавиться вы этой сутью! — гаркнула я в ответ, и пока не наделала того, о чем буду сожалеть, вылетела из пещеры, как ошпаренная.
Прохладный ветерок ночи ни чуть не остудил мою ярость. В неистовом бешенстве я со всей силы пнула попавший под ногу камень и бессильно завопила.
Проклятая ведьма! Чокнутая колдунья!
Как же меня это достало! Что в том мире, что в этом — все будто помешаны на моей одежде и внешности! Все только и делают, что указывают, какой я должна быть! Я сама решу! Сама!
Перед глазами встало разгневанное лицо отца.
«Наташа! Сейчас же надень платье, или останешься сегодня без обеда, уродина!».
Ненавижу. Ненавижу! Всех ненавижу!
Эмоции разрывали меня изнутри, я металась по выступу скалы, как бешеный зверь по клетке. Вцепившись в камни, я согнулась и зажмурилась. Сердце колотилось в самом горле. Грудь вздымалась от частого дыхания, а на глаза наворачивались слезы уничтожающей меня беспомощности.
Беспомощности перед этой мерзкой старухой. Перед собственными эмоциями. Перед преследующим меня, как ночной кошмар, образом и словами отца.
— Ненавижу, — прошептала я, всхлипывая.
Все вдруг стало давить на меня. Воды омывающие острова прижимали меня к скалам, камни придавливали к земле, земля заключала в темницу, а сверху ее придавливало небо. Мне было тесно, словно мое тело заковали в оковы, и хотелось сбросить их, разорвать каждую сдавливающую мое тело цепь.
— Иди туда, — услышала я вдруг голос колдуньи. — Иди в свою ярость, Абигайль. Познай ее причину и разорви ей глотку.
— Прочь! — заорала я на нее.
К черту плату, к черту Пустошь, я сейчас же возьму Лейлу и уплыву!
С рыком оттолкнувшись от камней, я резко развернулась к проходу и неожиданно нос к носом столкнулась с прекрасным, как Божество, беловолосым юношей.
И даже через окутывающую меня пелену ярости, я узнала его моментально. Именно он, как мне казалось, привиделся мне в Тумане, когда я нашла Лейлу на берегу.
Встреча была настолько неожиданной, что я остолбенела, а он подарил мне легкую улыбку и приложил палец к губам, жестом говоря мне молчать. А затем, будто имея на это полное гребаное право, вошел в пещеру.
Мой ступор длился пару мгновений, но дав себе мысленную затрещину, я вставила мозги на место и рванула за ним.
Юноша уже стоял возле спящей Лейлой, а ведьма с необычайно довольным видом наблюдала за ним от костра.
— Ты быстро добрался сюда, — проговорила она.
— Сразу, как услышал Зов, — ответил он ей, не сводя взгляда с моей дочери.
Я вдруг почувствовала в нем угрозу. Не знаю, откуда пришло это чувство, но оно мгновенно ворвалось в душу и пересилило все остальные.
— Отойди от нее, — потребовала я низким угрожающим голосом в лучших традициях Келленвайна.
— Помолчи, глупая, — шикнула на меня Бальба. — Ты хочешь исцелить свою дочь или нет, несносная девчонка?
Исцелить?… Он?.. Но разве она не сказала мне, что никто из людей… И вдруг осознание прогремело в мыслях.
«Я могу лишь облегчить ее боль, пока за ней не явится тот, кто способен вернуть ей глаза».
Так значит, он и должен был явиться?
Спутанные сильные чувства и полное непонимание происходящего иссушили меня настолько, что теперь я могла только в полном смятении стоять и безмолвно наблюдать за тем, как юноша склоняется над моей дочерью.
Перебросив назад мешающие ему волнистые белоснежные волосы, он мягко коснулся щеки Лейлы и прошептал что-то настолько тихо, что я даже не услышала.
А затем стало происходить и вовсе нечто неописуемое. Подняв руку крохи, он поднес ее к своим губам, открыл рот, и я увидела полный набор острых клыков вместо обычных человеческих зубов.
Новое предчувствие опасности заставило меня дернуться, но ведьма каким-то невероятным образом очутилась рядом и схватила меня за руку, не давая подскочить к Лейле.
И это… Этот Нелюдь — юноша явно не был человеком — вонзил острые, как бритвы зубы в тонкую кожу на запястье дочурки.
— Что ты делаешь?! — заорала я на него и тут же получила подзатыльник от Бальбы.
— Не мешай! — рявкнула она на меня. — Не то усыплю!
Кроха даже не пискнула. Зато я, сходя с ума от ужаса и с застывшим на губах криком, наблюдала за тем, как Нелюдь облизнул губы, перепачканные в крови Лейлы, а затем поцеловал ее в лоб.
Что… Что это?! Что происходит?!
Я уже готова была с кулаками наброситься и на Нелюдя, и на бабку, лишь бы вырвать из их лап Лейлу, но тут… Тут неожиданно малышка открыла глаза.
И я вся покрылась мурашками, а тело вдруг накрыла слабость.
Ведь ее радужки… Ее радужки сияли синим в полумраке пещеры.
Перед глазами у меня заплясали черные точки, я пошатнулась, а дальше была только темнота.
ГЛАВА 9
Я рывком села на постели, сбрасывая с себя остатки сна, и тут же заозиралась по сторонам, выискивая Лейлу.
К счастью, обнаружилась она неподалеку. Кроха, сидя на коленях на расстеленной на каменном полу шкуре играла с не
