– Пожалуйста! – разрешила хозяйка.
Я медленно приблизилась к серым от пыли занавескам.
Конечно, муж-алкоголик – это тяжелое испытание, но ведь никто не прибил вас к нему гвоздями, вполне можно на развод подать. А все отговорки вроде: «Нашу квартиру не разделить» – от лукавого. Коли захочешь избавиться от камня на шее, забудешь обо всем и найдешь обмен. Если живете с пьяницей, значит, вам это нравится. По какой причине? Не знаю. Вероятно, вас устраивает ореол мученицы, греет душу жалость подруг и коллег по работе. А избавитесь от недостойного супруга – станете как все. И еще: наличием в семье забулдыги хорошо оправдывать собственную лень. Отчего у Веры занавески напоминают половую тряпку? Ах, ей муж-алконавт лишних рублей не дает… Бедняжка! Вот только на постирушку особых средств и не требуется. Но сейчас мне было не до Расторгуевой.
– Наверное, дует зимой, – протянула я, облокачиваясь на подоконник, – щели в раме большие.
– Нет средств на стеклопакеты, – привычно отреагировала Вера, – я не ворую, честно деньги зарабатываю, а мужик-то мой запойный!
– Вы уверены, что отсюда узрели упавшее белье?
– Абсолютно.
– Может, ошибаетесь и стояли на втором этаже?
Расторгуева засмеялась:
– У нас изба без лестниц! Под крышей чердак, там окон нет.
– Странно, – вздохнула я.
– И че?
– Идите сюда.
– Зачем?
– Вместе посмотрим!
– Не хочу, – уперлась Вера.
– Ну что вы как маленькая, – укорила я ее, – это совсем не страшно и не больно. Я слегка запуталась в ситуации.
Вера встала рядом и прищурилась.
– Вы носите очки? – полюбопытствовала я.
– Только для телика, – уточнила она.
– Простынка висела на дереве?
– На земле валялась.
– Где?
– Тама.
– За кустами? Точно не болталась на елке?
– Я дура, по-вашему?
– Вполне вероятно! – не выдержала я.
Расторгуева разинула рот.
– Если смотреть из этого окна, – уже спокойно продолжала я, – то земли не видно. Можно заметить лишь высокие посадки и кусты. Отсюда никак нельзя обнаружить постельное белье, если оно упало на землю. И еще… Вы не обладаете зоркостью орла, но тем не менее сумели определить: в грязи валяется простыня. Отчего не пододеяльник?
– Я просто так сказанула, – испуганно попятилась Вера, – в смысле, вещь.
– Понятно. Но все равно из окна дорожку к гаражу не видно. Может, все-таки вы вели наблюдение из другого окошка?
– Конечно! – обрадовалась Вера. – Право, лево… Легко перепутать!
Я обогнула диван, отдернув другую не менее грязную занавеску, и констатировала:
– Отсюда вообще виден только гараж.
– Построили, заразы, в нарушение правил! Задняя стенка вплотную к лесу! – начала лаять Вера.
– Вернемся к Дане. Как вы увидели тело?
– Из окна, – вопреки фактам стояла на своем Расторгуева.
– Право, смешно. И еще вы бросили фразу: «Звук странный был, типа матрас свалился, а потом вроде собака бежала, чихала и шуршала». Значит, телефона не было?
– Нет, – попала в расставленную ловушку Вера.
– А откуда вы знаете про звук? Его тоже увидели? – ехидно спросила я. – Вы там присутствовали в момент несчастья? Ведь так? Зачем пошли в сад к Дане?
Расторгуева в растерянности плюхнулась на диван. Потом вскочила, подбежала к стоящему на буфете телефону, быстро набрала номер и велела:
– Иди сюда! Сам придумал, теперь и расхлебывай!
Не прошло и пяти минут, как в избу Веры вошел коренастый мужчина.
– Здрассти, – вежливо произнес он. – Что случилось?
– Добрый вечер, господин участковый, – холодно кивнула я.
– Зовите меня Глебом, – предложил Грибков.
– Вера хочет сделать заявление, – строго сообщила я.
– Неправда! – взвизгнула тетка. – Молчу, как еж на поляне!
– Ладно, – незлобиво согласилась я, – сама объясню. Расторгуеву надо арестовать.
– Этта почему? – нахмурился Грибков.
– Ложные показания, обман лица, производящего дознание, с целью скрыть ценную для следствия информацию карается лишением свободы сроком на десять лет с отбыванием наказания в колонии строгого режима без права переписки и с конфискацией имущества, – оттарабанила я, совершенно не опасаясь, что милиционер и Расторгуева упрекнут меня во вранье. Вера не знает законов, Грибков, похоже, тоже не слишком юридически подкован.
– Ах ты, мент поганый! – кинулась на Глеба Верка. – Кто мне велел глупость пороть? Кто со страху перед Наташкой в штаны наложил? Обещал: «Сам оформлю случай. Никто не подкопается». И че? Она говорит, из окна лишь елки видать, земли не различить!
– Тише, дура, – попытался купировать скандал участковый, но лишь сильней раздразнил испуганную бабу.
– Ща я тебе морду-то расцарапаю! – в ажиотаже пообещала Вера. – Объясняй потом Наташке, откуда отметины!
И, выставив вперед руки, она кинулась на Глеба. Мы с Грибковым попытались скрутить тетку и в конце концов одержали над ней верх. Победа досталась нам непросто, у Глеба Сергеевича под глазом начал наливаться синяк, я лишилась нескольких прядей волос – рыхлая Вера в драке продемонстрировала ярость тигрицы и недюжинную силу.
– Сука ты! – с отчаянием произнес Глеб, трогая кожу под веком. – Чего я жене скажу?
– Правду. Как всегда, одну лишь правду, – заржала Расторгуева. – Что мы трахались и я тебе пяткой по рылу запузырила! Ты же любишь Камасутру, пузан хвостатый?
Неожиданно мне стало смешно. Оказывается, Грибков местный мачо, этакий Казанова из Евстигнеевки. А Вера знает про Камасутру! Хм, сексуальная революция добралась до российских деревень… Глебу очень подходит прозвище «пузан хвостатый», хотя никакого атавистического отростка у него явно нет. Думаю, если бы люди имели хвосты, Камасутра оказалась бы на треть толще.
– Значит, вы любовники? – констатировала я.
– Не надо столь резко высказываться, – возразил Глеб. – Ну… так, проводим вместе время… Я женат.
– Ха! – подскочила Вера. – Трус! Ща все расскажу! Пущай пузана с конфискацией посодют! То-то Наташке радость будет… А Дане так и надо. Шантажерка! Сука!
– Тише… умоляю, не надо шума… – стонал Грибков. – Я представитель закона… В форме, при погонах…
– Всем заткнуться! – приказала я. – Сесть по разным углам, встряхнуться и говорить по очереди. Вера, ты первая!
Через полчаса я стала обладательницей не очень ценных, а вернее, банальных сведений. Вера и Глеб изменяют своим вторым половинам. Супруг Расторгуевой вечно пьян и не обращает внимания на Веру, зато жена Грибкова Наташа подозрительна и ревнива, она великолепно знает о его кобелиной сущности и предупредила ловеласа:
– Пронюхаю о походе налево – уничтожу. Из дома выселю, а машина и сберкнижка на меня оформлены. Голым уйдешь! Да еще начальству твоему кое-что рассказать могу.
Глеб Сергеевич перепугался. За ним водятся мелкие нарушения по службе, да и нажитого имущества лишаться не хочется. Поэтому он заверил Нату:
– Дорогая, ты единственная моя любовь!
– Смотри! – пригрозила супруга.
Теперь понимаете, как испугался Грибков, когда Вера позвонила ему и зашептала:
– Беда! Нас кто-то засек!
Участковый кинулся к любовнице, а та показала ему записку с простым, но впечатляющим текстом: «Знаю все. Молчание стоит пять тысяч долларов. Если через неделю не получу денег, о вашей тайне узнают все».
На воре, как говорится, шапка горит. Парочка живо скумекала, что за их постельными упражнениями наблюдал чужой глаз. Глеб Сергеевич собрал всю свою дедукцию в кучку и понял: в Евстигнеевке есть только одна личность, способная раскрыть их тайну, – Дана Гарибальди.
– Почему именно она? – изумилась я.
Участковый поскреб пальцем макушку.
– Логические вычисления. Мы для утех удачное место нашли – у Верки на чердаке. Там никто нам помешать не мог. Наташка в чужой дом не попрет, Колька вечно пьян, ему по лестнице туда не залезть. Вот только…
Он замолчал.
– Дальше! – приказала я.
– Жарко там очень, – нехотя признался Глеб, – я сильно потею, а Верка злится.
– Неприятно ведь, когда к тебе мужик прилипает. Скажи, я права? – по-свойски воскликнула Расторгуева. – Окон на чердаке нет, вот он и выдумал… Все беды от него, дурака!
– Я часть стены выпилил, типа двери получилось, и отставлял ее в сторону, – вздохнув, пояснил Грибков. – Хорошо, ветерок дует, и небо видно… Да не подумал, что с третьего этажа дома Гарибальди мы – как на ладони. Больше некому было нас узыркать! А как письмо пришло, так меня и стукнуло: она! На принтере отпечатано, без адреса, в простом конверте.
– Надеюсь, вы отправили бумагу в лабораторию, чтобы ее изучили специалисты? – прикинулась я идиоткой.
– Нет, – мрачно сказал Глеб, – это личная ситуация. Сам решил разобраться.
– Убив Гарибальди? – подытожила я.
– Ты глупости-то не болтай! – побагровел мент. – Я к ней Верку отправил для разговора.
