— В те времена орден летописцев еще не был навязан экспедициям Советом Терры, но на планете был оставлен значительный контингент гражданских лиц, чтобы облегчить распространение Имперских Истин.
— Значит ли это, что Истины не были приняты? — спросил Эйдолон.
— Мортарион? — Хорус повернулся к брату и жестом предложил ему взять слово.
— Четыре месяца назад Гвардия Смерти получила с Истваана сигнал бедствия, — сказал Мортарион. — Сигнал был слабым и старым. Мы смогли получить его только потому, что один из кораблей, следовавших с флотилией на Арктуран, вышел из варпа для небольшого ремонта. Судя по давности сигнала и учитывая время, которое потребовалось для передачи, можно предположить, что послание было отправлено около двух лет назад.
— Что в нем говорилось? — спросил Ангрон.
В ответ голографическое изображение глобуса развернулось в большой плоский экран, похожий на экран пикт-проектора, висящий в воздухе. Сначала он был непроглядно черным, но вот на экране появилось пятно, и Локен увидел лицо — лицо женщины, освещенное желтым огоньком свечи — единственным источником света. Несмотря на плохое качество сигнала, несложно было понять, что женщина испугана: глаза широко раскрыты, дыхание частое и прерывистое. На лбу поблескивает испарина.
— У нее на воротнике эмблема Двадцать седьмой экспедиции, — заметил Торгаддон.
Женщина настроила прибор, при помощи которого вела запись, и в зал Совета Луперкаля хлынули звуки: треск пламени, отдаленные крики и оружейная стрельба.
— Это революция, — заговорила женщина искаженным помехами голосом. — Открытое восстание. Эти люди, они… отвергли… отвергли все. Мы пытались объединить их, мы считали, что Девы Битвы — это… какое-то примитивное суеверие, но мы ошиблись, это реальность. Праал лишился разума, и теперь он с Певцами Войны.
Внезапно женщина оглянулась на что-то за пределами экрана.
— Нет! — отчаянно закричала она и открыла огонь из оружия, которого до этого не было видно. Яркие вспышки выстрелов осветили помещение, и что-то непонятное ударилось в стену после того, как она опустошила магазин. — Они подбираются все ближе. Они знают, что мы здесь… Я думаю, что уже осталась одна…
Женщина снова повернулась к экрану:
— Здесь творится какое-то безумие, полное безумие! Я прошу помощи, хотя и не надеюсь пережить этот ужас. Пришлите кого-нибудь, любого, лишь бы остановить…
А затем в уши ударил пронзительный вопль. Женщина схватилась за голову и провыла что-то нечленораздельное. Изображение задрожало и рассыпалось, потом мелькнули отвратительные детали, от которых леденела кровь: обезумевшие глаза женщины, разорванная плоть, каменные осколки и разверстая пасть с окровавленными зубами. Экран погас.
— После этого с Иствааном III больше не удалось связаться, — произнес Мортарион, нарушив воцарившееся молчание. — Астропаты планеты либо перешли на сторону бунтовщиков, либо погибли.
— Прозвучавшее имя «Праал» означает Вардуса Праала, губернатора, оставленного управлять Иствааном III от имени Империума. В его обязанности входило укрепление Согласия и искоренение традиционных религиозных структур, составлявших основу общественного строя коренного населения. Если он стал соучастником мятежа, как говорится в этом послании, значит, его уничтожение является одной из первых наших задач.
Локен только представил, что снова придется сражаться с населением, официальный правитель которого стал предателем, и тотчас ощутил неприятный озноб. Посмотрев на Торгаддона, он понял, что сходство предстоящей войны с кампанией на Давине не ускользнуло и от его друга.
Голографический экран свернулся в шар и снова превратился в глобус Истваана III.
— Культурный и религиозный центр планеты, его столица, находится здесь, — сказал Хорус, и участок, где был показан один из северных городов у подножия колоссального горного хребта, стал увеличиваться. — Это город Хорал. Отсюда поступил сигнал бедствия, здесь, в здании, известном как Дворец Регента, должен был находиться и Праал со своей командой. Несколько штурмовых групп захватят все стратегически важные объекты, а когда город будет в наших руках, весь Истваан тоже окажется в нашей власти. В первой атаке будут принимать участие комбинированные силы всех Легионов при поддержке титанов механикумов и отрядов Имперской армии. Остальную часть планеты покорят дополнительные подразделения Имперской армии, когда они будут в состоянии преодолеть варп и присоединиться к нам.
— Почему бы просто не разбомбить город? — спросил Эйдолон.
Тишина, воцарившаяся после его слов, показалась оглушительной.
Локен ожидал, что Воитель сделает выговор Эйдолону, посмевшему усомниться в правильности решений Воителя, но Хорус лишь снисходительно кивнул.
— Потому что эти люди — преступники, а если уничтожать преступников издали, кто-нибудь обязательно выживет. Если мы хотим раз и навсегда покончить с этой проблемой, придется запачкать руки и во время одного решительного сражения уничтожить всех сразу. Это не так элегантно, как привыкли действовать Дети Императора, но для меня главное не красота, а быстрая и эффективная победа.
— Да, конечно, — согласился Эйдолон, качая головой. — Подумать только, как слепы эти люди, что не видят реальности Галактики.
— Не тревожьтесь, лорд-командир, — произнес Абаддон, спускаясь по ступеням тронного возвышения, чтобы встать рядом с Воителем. — Скоро мы разъясним, насколько ошибочен выбранный ими путь.
Локен, удивленный уважительным тоном Первого капитана, искоса взглянул на него. Вся предыстория отношений Сынов Хоруса с Эйдолоном пестрела доказательствами того, насколько сильно Абаддон презирал высокомерного Эйдолона.
Что же изменилось?
— Мортарион, — продолжил Хорус, — твоя задача — вступить в бой с основными силами городской стражи Хорала. Если они не изменились с тех пор, как воевали с Гвардией Ворона, значит, это профессиональные солдаты и не отступят даже при столкновении с Астартес.
Голографическое изображение в воздухе сменилось планом города Хорал и его окрестностей. Это был большой город с многомиллионным населением, состоящий из множества различных зданий, от просторных особняков и вилл до обширных жилых комплексов и нагромождений производственных построек. Красивые бульвары и широкие улицы рассекали город во всех направлениях. Основная часть населения, видимо, была сосредоточена в густонаселенных жилых районах и на многочисленных фабриках.
Западная окраина города на плане была выделена особенно ярко; она представляла собой настоящую сеть оборонительных рубежей и бункеров. Противоположная сторона Хорала прилегала к отвесным скалам горного кряжа — естественный рубеж, надежно охраняющий город от классической наземной атаки.
К несчастью для города Хорала, Воитель не собирался проводить классическую наземную атаку.
— Похоже, что значительные силы сосредоточены именно на этих рубежах, — сказал Хорус. — И я уверен, что у них отличные укрепления и артиллерия. Многие из этих сооружений были построены после приведения этого мира к Согласию для защиты имперского правительства на Истваане. Это значит, что укрепления построены нами, и они очень прочные. Овладеть рубежами защиты и разрушить фортификацию — нелегкая задача, к тому же нам не много известно о вооруженных силах Хорала.
— Я принимаю этот вызов, Воитель, — заявил Мортарион. — Мой Легион привык сражаться в таких условиях.
Изображение сменилось, и в воздухе появилось другое сооружение — живописное нагромождение арок и шпилей, с десятками боковых ответвлений, сплетающихся в замысловатый лабиринт, окружающий массивный центральный купол из полированного камня. Главное здание города, великолепный дворец, казавшийся драгоценной брошью на нарядном платье Хорала
— Дворец Регента, — восхищенно произнес Эйдолон.
— И твой Легион должен овладеть им, — сказал Хорус, — вместе с Пожирателями Миров.
Локен снова уловил злобный взгляд Эйдолона, брошенный в сторону Ангрона. Лорд-командир не мог скрыть своего отвращения от перспективы сражаться бок о бок с этим варварским Легионом. Ангрон, если и заметил недовольство Эйдолона, никак на него не отреагировал.
— Во дворце, вероятнее всего, находится сам Праал, — продолжал Хорус. — А потому для нас это один из важнейших объектов. Дворец должен быть взят, правительство города уничтожено, Праал — убит. Он предал нас, так что я не намерен брать его живым.
Наконец голографический экран явил странное нагромождение каменных построек к востоку от Дворца Регента. Для неискушенного взгляда Локена все это казалось набором церковных шпилей, башен и целых соборов, поставленных друг на друга в течение многих столетий.
