— Нимерия, — сказала она. — А если коротко, то Нэн.
— Всегда добавляй «милорд», когда говоришь со мной, Нэн. Для службы в Бравых Ребятах ты слишком мала и к тому же принадлежишь к слабому полу. А пиявок ты не боишься?
— За что же их бояться… милорд?
— Вижу, моему оруженосцу есть чему у тебя поучиться. Лечение пиявками — секрет долгой жизни. Человек должен очищать свою кровь. Думаю, ты мне подойдешь. Во время моего пребывания в Харренхолле, Нэн, ты будешь моей чашницей, будешь прислуживать мне за столом и в покоях.
На сей раз она благоразумно воздержалась от замечания, что предпочла бы работать на конюшне.
— Да, милорд.
— Приведите ее в приличный вид, — распорядился лорд, ни к кому в отдельности не обращаясь, — и научите лить вино в чашу, а не мимо. А вы, лорд Хоут, займитесь знаменами над воротной башней.
Четверо Бравых Ребят, взобравшись на стену, спустили льва Ланнистеров и черного мантикора сира Амори, а на их место подняли ободранного человека Болтонов и лютоволка Старков. В тот же вечер чашница по имени Нэн наливала вино Русе Болтону и Варго Хоуту, которые, стоя на галерее, смотрели, как Бравые Ребята гоняют голого сира Амори Лорха по двору. Он плакал, молил о пощаде и цеплялся за ноги своих мучителей. Наконец Рорж отпустил его, а Шагвелл спихнул ногой в медвежью яму.
«Этот медведь весь черный, — подумала Арья. — Как Йорен». И наполнила чашу Русе Болтона, не пролив ни капли.
Дейенерис
Дени ожидала, что в этом городе чудес Дом Бессмертных окажется самым большим чудом, но, выйдя из паланкина, она увидела перед собой серые ветхие руины.
Здание, длинное и низкое, без окон и башен, вилось каменным змеем среди деревьев с черной корой, из чьих чернильных листьев делали колдовской напиток, называемый в Кварте вечерней тенью. Других домов поблизости не было. Крытая черной черепицей кровля зияла дырами, известь, скреплявшая камни, раскрошилась. Теперь Дени поняла, почему Ксаро Ксоан Даксос звал этот дом пыльным дворцом. Даже черному Дрогону не понравился его вид, и он зашипел, выпустив дым сквозь острые зубы.
— Кровь моей крови, — сказал Чхого по-дотракийски, — это дурное место, жилище призраков и мейег. Видишь, как оно пьет утреннее солнце? Давай уйдем отсюда, пока оно и нас не высосало.
Сир Джорах Мормонт подошел к ним.
— Какую власть они могут иметь, если живут в таком доме?
— Прислушайся к словам тех, кто тебя любит, — подал голос Ксаро Ксоан Даксос из паланкина. — Колдуны — это нежить, они питаются прахом и пьют тень. Они ничего тебе не дадут — им нечего дать.
Агго положил руку на свой аракх.
— Кхалиси, я слышал, что многие входили в Пыльный Дворец, но немногие выходили оттуда.
— Я тоже слышал, — подтвердил Чхого.
— Мы кровь от крови твоей, — сказал Агго, — мы поклялись жить и умереть вместе с тобой. Мы войдем с тобой в это темное место, чтобы защищать тебя от всякого зла.
— Есть места, в которые кхал должен входить один, — ответила Дени.
— Тогда возьмите меня, — предложил сир Джорах. — Опасность…
— Королева Дейенерис войдет либо одна, либо не войдет вовсе. — Из-за деревьев вышел колдун Пиат Прей. Быть может, он все это время был здесь? — И если она отступит сейчас, двери мудрости навеки закроются перед ней.
— Моя барка ждет у причала, — заметил Ксаро. — Откажись от этой блажи, о упорнейшая из королев. Мои флейтисты убаюкают твою смятенную душу сладкой музыкой, и есть у меня маленькая девочка, чей язычок заставит тебя вздыхать и таять.
Сир Джорах угрюмо глянул на купеческого старшину.
— Ваше величество, вспомните Мирри Маз Дуур.
— Я помню ее, — внезапно решившись, ответила Дени, — и помню, как много она знала, хотя была только мейегой.
— Это дитя говорит мудро, как старая женщина, — улыбнулся Пиат Прей. — Дай мне руку, и я поведу тебя.
— Я не дитя, — сказала Дени, но все-таки приняла его руку.
Под черными деревьями было темнее, чем ей представлялось, и путь был дольше. Ей казалось, что дорожка с улицы ведет прямо к дверям дворца, но Пиат Прей свернул куда-то вбок. Дени спросила его почему, и он ответил:
— Передняя дверь ведет внутрь, но не наружу. Внемли моим словам, королева: этот дом создан не для смертных. Если твоя душа дорога тебе, делай только то, что я тебе говорю.
— Хорошо, — согласилась Дени.
— Войдя, ты окажешься в комнате с четырьмя дверями: той, в которую вошла, и тремя другими. Ступай в правую дверь и поступай так каждый раз. Если тебе встретится лестница, иди только вверх. Никогда не спускайся и входи только в крайнюю справа дверь.
— В крайнюю справа. Хорошо, я поняла. А когда я пойду обратно, нужно делать наоборот?
— Ни в коем случае. Туда или обратно, все равно. Всегда вверх и всегда в крайнюю справа дверь. Перед тобой будут открываться другие двери, и в них ты увидишь многое, что смутит тебя, — картины страшные и прелестные, чудеса и ужасы. Картины прошлого, грядущего и того, чего никогда не бывало. Обитатели и слуги дворца могут заговорить с тобой. Отвечай или молчи, как тебе угодно, но не входи ни в одну комнату, пока не придешь к приемной зале.
— Я поняла.
— Придя в палату Бессмертных, будь терпелива. Наши жизни для них не важнее, чем взмах мотылькового крыла. Слушай внимательно и запечатлевай каждое слово в своем сердце.
Когда они дошли до двери — овального зева, проделанного в стене, напоминающей человеческое лицо, — на пороге появился карлик, самый крохотный из виденных Дени. Ростом он доходил ей до колена, и его острое вытянутое личико напоминало звериную мордочку. Одет он был в нарядную пурпурную с синим ливрею и в розовых ручках держал серебряный поднос. Стройный хрустальный бокал на подносе был наполнен густо-синей «вечерней тенью», вином колдунов.
— Выпей это, — велел Пиат Прей.
— И у меня посинеют губы?
— Один бокал лишь раскупорит твои уши и снимет пелену с твоих глаз, чтобы ты могла видеть и слышать истины, которые откроются перед тобой.
Дени поднесла бокал к губам. Первый глоток хотя и отдавал чернилами и протухшим мясом, но внутри ее как будто ожил. Щупальцы зашевелились в ее груди, охватили сердце огненными пальцами, вызвав на языке вкус меда, аниса и сливок, вкус материнского молока и семени Дрого, красного мяса, горячей крови и расплавленного золота. Она ощущала все, что когда-либо пробовала и не пробовала никогда… а затем бокал опустел.
— Теперь ты можешь войти, — сказал колдун. Дени поставила бокал обратно на поднос и вошла.
Она оказалась в каменной передней с четырьмя дверями, по одной в каждой стене. Дени не колеблясь прошла в крайнюю справа. Вторая комната была двойником первой, и снова Дени повернула в правую дверь. Открыв ее, она увидела такую же комнату с четырьмя дверями. Вот оно, колдовство, — началось.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
