– Ну, лорд Бенедикт, я думал, что, посадив меня и мистера Тендля на ящериц и удирая от нас на огне, вы вдоволь задали мне перцу. Теперь вижу, что вы ненасытны: я должен, по-вашему, ещё сгореть в огне любопытства.
– Кайся, грешник, что ещё и завидуешь, что не сидишь рядом со мной.
– Ну уж нет. В этом неповинен. Честь сидеть с вами мне выпала единый раз, я чту её так свято, что понимаю каждого, кому даётся это счастье. Но зато я никому не позволю чистить вашу шляпу. Утром, днём, вечером бегу со всех ног, и все ваши шляпы – мои. Вот какой я хитрый, – хохотал Сандра.
– А я-то никак не мог понять, почему у всех шляпы как шляпы, а мои всегда взъерошены. А дело, оказывается, в твоём индусском темпераменте.
Под общий смех Флорентиец выслушал доклад слуги о приехавшем госте и велел провести его в свой кабинет.
– Ну вот, друзья, гость здесь. Я приведу его сюда через некоторое время, а вы непременно подождите нас, если мы даже немного задержимся.
Войдя в кабинет. Флорентиец нашёл своего гостя задумчиво стоявшим у окна. На звук шагов он оглянулся и замер в таком изумлении, что не только не произнёс обычного приветствия, но, казалось, был не в состоянии оторвать глаз от лица хозяина.
– Капитан Джемс Ретедли? – сказал, подходя, Флорентиец.
– Да, это я или, по крайней мере, то, что до сих пор звали этим нормальным именем. Но сейчас я не настаиваю на том, что я нормален, лорд Бенедикт. Готов дать голову на отсечение, что это вас я видел в Константинополе, что это вы велели помнить о вас и следовать за вами. И в то же время это невозможно. – Капитан отёр лоб платком и, торопясь, продолжал:
– Простите, лорд Бенедикт, я растерялся хуже мальчишки, но, поверьте, для этого много причин. И самая важная, что вы, как двойник, похожи на человека моих мечтаний, которого я должен найти и о котором думаю день и ночь. Ананда обещал мне это. И ваше сходство с тем, кого я однажды видел, так меня потрясло, что я даже забыл поздороваться.
– Если вы могли увидеть кого-то на расстоянии тысяч вёрст, капитан, то в числе ваших способностей есть и такие, о которых вы ещё не знаете. Взгляните сюда. Не это ли человек ваших мечтаний?
И Флорентиец подвёл своего гостя к стене, где под парчовым занавесом висели портреты людей в длинных белых одеждах. Капитан мгновенно узнал прекрасное лицо Флорентийца и рядом с ним Ананду и доктора И. Другие лица, не менее значительные и прекрасные, он не видел никогда.
– Да, человек моих мечтаний был в такой же белой одежде и казался находящимся в центре огненного светящегося шара. Боже, неужели я нашёл тот великий Свет! Или я впадаю в безумие? – хватаясь за голову, в полном расстройстве говорил капитан.
– Не приходите так легко в отчаяние. При величайшей опасности, во время смертоносного урагана на море, вы храбро, по-львиному боролись за вверенные вам жизни. Теперь же вы расстроены и теряете своё знаменитое самообладание, – взял за руку своего гостя Флорентиец, ласково улыбаясь.
И такая радость, такая тишина вдруг влились в сердце капитана. Не понимая как следует, что и почему он делает, капитан прильнул к рукам Флорентийца, наполнявшим каким-то тёплым электрическим током всё его существо, сжал в своих руках и поцеловал.
– Не будем упреждать события. Уверьтесь, что вы не безумны, что в Константинополе вы услышали мой зов. И вскоре узнаете, что то была не первая наша встреча, что я был вместе с вами в момент казавшейся неминуемой гибели во время ужасной бури на Чёрном море. Пойдёмте теперь со мной, я познакомлю вас со своей семьей. А письма, что вы мне привезли, отдадите потом, – тихо сказал Флорентиец, задёргивая парчовый занавес.
На лице капитана снова отразилось такое изумление, что хозяин улыбнулся, взял гостя под руку и повёл его на террасу.
– Не прошло и получаса с момента нашей встречи, а я уже дважды так потрясён, что просто боюсь осрамиться...
– И сделаться "Левушкой – лови ворон"?
– Бог мой, да ведь значит это вы – тот великий друг, обожаемый Левушкой Флорентиец, о встрече с которым для меня он так мечтал!
Флорентиец приложил палец к губам и очень тихо сказал:
– Вы только что видели, каков я, когда бываю Флорентийцем. И по опыту знаете, что нужно выявить в себе человеку, чтобы встретиться с Флорентийцем. Сейчас я лорд Бенедикт и веду вас к своей семье. Она разнохарактерна, особенно сейчас. Вы можете стать её членом, как и ваша жена. Но надо учиться не только полному самообладанию моряка. Надо ещё уметь разглядеть окружающих и найти для каждого тактичное слово. При вашей безукоризненной любезности вам это будет нетрудно. Но обо мне, человеке ваших мечтаний, Флорентийце, – ни слова.
На террасе терпеливо ждали гостя. Генри, как и все, поднялся со своего места, но не сразу увидел входивших, так как сидел спиной к двери. Однако ему показался знакомым звенящий повелительный голос. Он оглянулся и внезапно почувствовал, что у него земля уходит из-под ног. Приветливо здороваясь со всеми, Джемс Ретедли приближался к Генри. И не успел тот подумать, как ему себя держать, как высокая фигура капитана уже стояла перед ним.
– Какая приятная неожиданность, мистер Оберсвоуд, встретить вас здесь после константинопольской жары и пыли, – говорил капитан, пожимая Генри руку. Он посмотрел ему в глаза и пошел знакомиться дальше. Окинув взглядом всех присутствующих, капитан стал отвечать на вопросы Николая и Наль.
Лукаво улыбаясь, капитан говорил, что познакомился в Константинополе с молодым русским, графом Т., который пленил его своим характером и талантом. Что он сразу понял, что видит перед собой его брата, о котором Левушка много рассказывал и по которому не раз чрезвычайно сильно тосковал. Продолжая разговор, капитан ничем, ни одним движением мускулов, не выдал бушевавшей в нём бури. За его безукоризненной светской выдержкой, любезностью и остроумием, никто, кроме хозяина дома, не увидел взволнованности. Генри, глядя на него, учился тому, как должен вести себя человек, в первый раз вошедший в дом, а экспансивный Сандра, пленённый элегантностью фигуры гостя, затянутой в форменный сюртук, его выправкой и стройностью, вздыхая, старался незаметно для других одёрнуть свой мешковатый костюм.
– Что. Сандра, тебе, кажется, захотелось быть моряком? – вдруг спросил лорд Бенедикт.
– Что же об этом мечтать. С тем, что я учёный, я смирился. А вот что я решительно начну помогать Амедею усерднее лепить из меня хорошо воспитанного человека, – это наверное.
– Могу вас поздравить с большой победой, капитан. Чтобы Сандра разглядел не только внутреннего, но и внешнего человека и запомнил его – много надо.
– Осмелюсь возразить вашей светлости. Увидев впервые вашу дочь Наль, я просто остолбенел. Как же я не замечаю внешности?
– Ну, а у Алисы какого цвета глаза?
– У Алисы? У Алисы фонари, а не глаза. Да, вот только насчёт цвета... На беду вы, Алиса, сидите так, что я лишён возможности вас рассмотреть.
Капитан, от которого лорд Бенедикт отвлек внимание, старался успокоиться. Он и сам не мог понять, что же так особенно волнует его здесь. Гость взглянул ещё раз на уже поразившее его лицо Алисы. Сейчас её тёмно-синие глаза напомнили ему глаза сэра Уоми, а зардевшееся от всеобщего внимания личико показалось ещё прелестнее. Необычайная красота Наль вызвала в сердце капитана болезненное воспоминание об Анне. Столь разные, эти женщины заставляли его ощущать себя ниже. Но если с первых же минут знакомства капитан признал в Анне женщину земли и увлекся ею как красавицей, то в Наль он увидел Мадонну. Взглянув сейчас на Алису, отметив её незаурядную красоту капитан ощутил к ней братское чувство, огромное уважение к светившимся в ней доброте и чистоте, но ясно сознавал, что это земное создание, которое идёт обычным человеческим путём, подобно тысячам других. Все эти мысли пронеслись в нём, но бури в себе он успокоить никак не мог. Ему казалось, что если бы от сидевшего рядом хозяина не исходили какое-то тепло, успокоение и мир, он просто не смог бы усидеть на месте от волнения.
– Не располагаете ли вы временем и желанием провести с нами конец недели? – любезно спросил его лорд Бенедикт.
– Крайне тронут вашим вниманием. В данную минуту я совершенно свободен, но я жду из Парижа свою невесту с её родителями. Невесте моей очень не хотелось в Париж, но родители настояли на парижских нарядах, побаиваясь, очевидно, строгого суда моих сестёр и матери. Туалеты заказаны по телеграфу из Гурзуфа, так что времени это займёт мало. Я всё же думаю, что провести завтрашний день в вашем чудесном обществе я мог бы без риска. Но...
– Нет, капитан, раньше понедельника своих гостей не ждите, слишком сложен для них этот вопрос. Вам же до этого времени делать в Лондоне нечего. Если вы хотите, чтобы кто-нибудь справлялся, нет ли для вас экстренных сообщений, то мой человек будет в городе и завтра, и в субботу. Соглашайтесь скорее, и я поведу вас гулять.
