– Ты ранен? – вскричала она.
– Это? – Даарио дотронулся до виска. – Арбалетчик попытался вышибить мне глаз стрелой, но я увернулся. Я спешил домой к моей королеве, к теплу её улыбки. – Он тряхнул рукавом, разбрызгав по полу красные капли. – Это не моя кровь. Один из сержантов заявил, что нам стоит перекинуться к юнкайцам, так что я засунул руку ему в горло и вырвал сердце. Я хотел принести его в подарок моей серебряной королеве, но мне преградили дорогу четверо Кошек и начали рычать и плеваться – один из них меня едва не схватил, так что я швырнул сердце ему в лицо.
– Весьма галантно, – произнес сир Барристан, судя по тону, сочтя это намерение каким угодно, только не галантным. – Но что за вести вы принесли её величеству?
– Скверные вести, сир Дедуля. Астапор пал, и работорговцы идут с войском на север.
– Это старые новости, уже с душком, – проворчал Бритоголовый.
– Твоя мать говорила то же о поцелуях твоего папаши, – ответил Даарио. – Милая моя королева, я был бы здесь куда раньше, но в холмах кишмя кишат юнкайские наёмники – четыре вольных отряда. Вашим Воронам-Буревестникам пришлось через них прорубаться. Есть и новые вести, еще хуже прежних: юнкайская армия движется по дороге вдоль берега, и к ней присоединились четыре легиона из Нового Гиса. У них есть слоны – с сотню – в броне и с башнями на спинах. Там есть и толосские пращники, и квартийская кавалерия на боевых верблюдах. Ещё два гискарских легиона сели на корабли в Астапоре. Если наши пленники не лгут, это второе войско высадится за Скахазадханом, чтобы отрезать нас от Дотракийского моря.
Он говорил и говорил, и время от времени на мраморный пол падали капли ярко-красной крови, заставляя Дени вздрагивать.
– Сколько погибло? – спросила она, когда капитан закончил свой рассказ.
– Наших? Я не задерживался, чтобы их пересчитать. Но мы приобрели больше людей, чем потеряли.
– Очередные перебежчики?
– Очередные доблестные воины, горящие желанием присоединиться к вашему правому делу. Они понравятся моей королеве. Там есть боец с топором с Островов Василиска – настоящий громила ростом больше Бельваса. Вам стоит на него взглянуть. Ещё вестеросцы, с десяток или больше. Дезертиры из Гонимых Ветром, которым опротивел Юнкай. Из них выйдут отличные Вороны-Буревестники.
– Как скажешь, – Дени не стала с ним спорить. Скоро Миэрину понадобится каждый меч.
Сир Барристан хмуро поглядел на Даарио.
– Капитан, вы упомянули четыре вольных отряда. Мы знаем только о троих: Гонимые Ветром, Длинные Копья, Рота Кошки.
– Сир Дедуля определенно умеет считать. Младшие Сыновья перекинулись к юнкайцам, – Даарио отвернулся и плюнул на пол. – Это – Бурому Бену Пламму. В следующий раз, когда я увижу его гнусную рожу, то разрублю его от горла до паха и вырву его чёрное сердце.
Дени собралась что-то сказать и не нашла слов. Она вспомнила, как в последний раз видела лицо Бена. «Доброе лицо, лицо, которому можно доверять». Смуглая кожа, седые волосы, сломанный нос, морщинки в уголках глаз. Даже драконы любили старого Бурого Бена, который хвастался, что у него самого в жилах есть капля драконьей крови. «Три измены должна ты испытать: одну из-за золота, одну из-за крови, одну из-за любви». Пламм – это вторая измена или третья? А сир Джорах, её грубый старый медведь? Неужели ей не найти друга, которому она сможет довериться? «Что толку в пророчествах, которые невозможно понять? Если я выйду замуж за Хиздара до восхода солнца, разве вражеские рати испарятся, как утренняя роса, и оставят меня мирно править?»
Слова Даарио встретили негодующим гулом. Резнак причитал, Бритоголовый что-то мрачно бормотал себе под нос, её кровные всадники клялись отомстить. Силач Бельвас ударил себя кулаком по испещренному шрамами брюху и поклялся, что съест сердце Бурого Бена со сливами и луком.
– Прошу вас, – произнесла Дени, но её, кажется, услышала одна только Миссандея. Королева поднялась на ноги. – Тихо! Достаточно слов.
– Ваше величество, – сир Барристан опустился на одно колено. – Мы ждём ваших повелений. Что прикажете?
– Действуйте, как мы условились. Собирайте провизию – сколько успеете.
«Если я оглянусь, я пропала».
– Нам придется закрыть ворота и выставить на стены всех, кто способен держать в руках оружие. Никого не впускать, никого не выпускать.
На мгновение в зале наступила тишина. Мужчины глядели друг на друга. Наконец Резнак спросил:
– А как же астапорцы?
Ей хотелось кричать, скрежетать зубами, рвать на себе одежду и биться о пол. Вместо этого она сказала:
– Закройте ворота. Мне в третий раз повторить?
Астапорцы были её детьми, но мать ничем не могла им помочь.
– Оставьте меня. Даарио, останься. Рану надо промыть, и у меня ещё есть к тебе вопросы.
Остальные поклонились и вышли. Дени отвела Даарио Нахариса вверх по лестнице к себе в опочивальню, где Ирри промыла ему рану уксусом, а Чхику перевязала её белым полотном. Когда они закончили, королева отослала служанок.
– Твоя одежда в крови, – сказала она Даарио. – Сними её.
– Только если ты сделаешь то же самое, – капитан поцеловал её.
Его волосы пахли кровью, дымом и конским потом, губы были жестки и горячи. Дени затрепетала в его руках. Когда они, наконец, оторвались друг от друга, она сказала:
– Я думала, это ты меня предашь. «Один раз из-за золота, один из-за крови, один из-за любви» – так мне напророчили чародеи. Я думала... точнее не думала, что это будет Бурый Бен. Даже мои драконы, казалось, ему доверяли.
Она обняла капитана за плечи.
– Обещай, что никогда не обернешься против меня. Я этого не перенесу. Обещай.
– Никогда, любовь моя.
Она ему поверила.
– Я поклялась, что выйду замуж за Хиздара зо Лорака, если он даст мне девяносто дней мира, но сейчас... Я хотела тебя с того самого момента, как увидела – но ведь ты наёмник – непостоянный, вероломный, хваставшийся, что у тебя была сотня женщин.
– Сотня? – Даарио усмехнулся в пурпурную бороду. – Я солгал, милая моя королева. Их была тысяча. Но дракона – никогда.
Она приблизила губы к его устам
– Так чего же ты ждёшь?
Глава 37. Принц Винтерфелла
Очаг был покрыт слоем холодной, застарелой золы. Единственное тепло в комнате исходило от зажжённых свечей. Но каждый раз, когда кто-то открывал дверь, их огонёк начинал предательски дрожать. Бледную, без кровинки в лице невесту тоже била дрожь. Её нарядили в отделанное кружевом и расшитое речным жемчугом по рукавам и лифу белое платье из овечьей шерсти, а ножки обули в красивые, но совершенно непригодные для холода туфельки из оленьей кожи.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
