Журнал от своего имени обратился к правительству».
На том история не кончилась: Леонову перезвонили из правительства, сказали, что лучше бы публиковать роман не в «Нашем современнике», а в «Новом мире».
Ситуация понятная: «Новый мир» в те годы держался на позициях скорее либеральных и смотрелся вполне лояльным к власти — чего о «Нашем современнике» сказать было никак нельзя.
Леонов отказал и на этот раз — хотя, казалось бы, что за дело ему до всей этой межлитературной суеты, в его-то возрасте, за пять лет до столетнего юбилея!
В итоге деньги дали всё-таки «Нашему современнику». Справедливости ради стоит упомянуть, что отвечал за это решение Михаил Иванович Триноге, один из чиновников в правительстве Виктора Черномырдина. Триноге, на счастье просителей, хорошо знал и даже любил книги Леонова — и на упорство писателя не рассердился.
Журнал начал готовить роман к вёрстке.
Но и на этом этапе тоже всё было далеко не гладко.
Неожиданно рассердившийся из-за одного неоднозначного момента в романе Леонов вдруг объявил Гусеву:
— Я делаю официальное заявление. Официальное! Работа над романом прекращается. Навсегда! А вы поезжайте домой, я больше не буду вас мучить. Утром передайте Куняеву моё решение. Учтите: оно окончательное… окончательное. Сил больше нет, воля иссякла…
Гусев, наверное, поначалу думал, что на старика напало минутное раздражение — но прошёл день, и второй, и третий — а Леонов и не думал отказываться от своих слов.
Пришлось вновь идти к Леониду Максимовичу с уговорами — но он на увещевания не реагировал никак.
Гусев метался меж Леоновым и Куняевым, пытаясь хоть как-то разрешить ситуацию.
…Сдался Леонов лишь после того, как Гусев, несколько лукавя, сообщил, что журнал вынужден будет закрыться, если роман не выйдет.
— Из-за вас, Леонид Максимович, были взяты деньги у правительства, — пояснил Гусев, — и они уже пущены в дело. А тут вы снимаете роман… Из этой ситуации «Нашему современнику» уже не выбраться.
— …Нет… такой грех я на душу не возьму… — сказал Леонов, помолчав.
Вёрстка продолжилась.
Тогда, стоит вспомнить, случился один анекдот, достойный внесения в классику литературных анекдотов.
Леонов однажды позвонил в отдел прозы «Нашего современника», которым заведовал тогда ещё молодой писатель Александр Сегень.
— Прочитали рукопись? — спросил Леонов у него.
— Прочитал, — односложно ответил Сегень.
— Что скажете? — пришлось спросить Леонову.
— Ничего так, — ответил Сегень. — Слог нормальный.
Леонов просто ахнул; и не без некоторого восхищения часто потом пересказывал эту историю знакомым:
— «Слог нормальный!», а? Мне девяносто пять лет, меня можно людям показывать за сорок копеек! Я написал десять томов прозы! А он — «слог нормальный»!
Полных девяносто пяти ему, впрочем, ещё не было — в те дни как раз приближался юбилей Леонова — возраст, до которого ни один из русских классиков не дожил.
И здесь Леонова свалила новая страшная болезнь: ему поставили диагноз «рак горла».
* * *
В конце апреля Леонова положили в Онкологический институт имени Герцена.
Леонов свой диагноз знал и отнёсся к нему спокойно.
Другой вопрос, что ему, измождённому старику, было очень и очень больно физически. Нестерпимо!
Однажды он сказал пришедшему к нему Геннадию Гусеву:
— Помогите мне умереть. Нету сил больше. Помогите! Найдите какой-нибудь яд, таблетки — что угодно, лишь бы не эти муки…
Леонов, вспоминает Гусев, «…бессильно откинулся на спинку стула. Прямо перед ним мерцал монитор, на цветном экране которого скоро появятся зловещие „черепашки“ — раковые наросты на тканях гортани… Помолчав минуту-другую, прохрипел: „Знаю, знаю, вы никогда на это не пойдёте: грех великий! Простите меня, Бога ради“.
Потом, когда его уводили в палату, остановился, взглядом подозвал меня к себе и опять шёпотом напомнил: „А всё-таки… Генмихалыч, может, найдёте что-нибудь… спасите…“ У меня до острой боли сжалось сердце».
Про условия лечения в Онкологическом институте придётся сказать отдельно.
Посещавшие великого и старейшего русского писателя в больнице приходили в ужас: сырое, грязное, сирое помещение, вода из крана каплет, тараканы ползают, мухи летают буйными стаями. Простыни в разводах и крови больных, лежавших тут раньше. И — решётки на окнах.
— Как в психбольницу упрятали, — хрипел Леонов.
Другое дело, что близкие Леонова иной больницы и найти не могли: остальные тогда были ещё ужаснее!
К тому ж хотя бы наличие отдельной палаты — и то было большим достижением.
Как-то в Онкологический институт позвонили из Кремля, сообщили Леонову, что его хочет навестить Борис Ельцин: как, мол, вы на это смотрите, Леонид Максимович?
Он обещал подумать, не торопился с ответом.
Никакой Ельцин, конечно, не приехал.
Леонову становилось всё хуже.
Близкие были уверены, что Леонов до выхода книг недотянет, но он… умудрился выбраться, выползти — на нечеловеческих каких-то запасах прочности.
Ему нужно было подержать в руках труд доброй половины его жизни — «Пирамиду».
Мало того, он даже продолжил её править — хотя правки эти в издание уже не вошли.
Ольга Овчаренко вспоминает, как однажды приходит она в больницу, а там сидит член редколлегии «Нашего современника» медик Лев Лукич Хунданов, и Леонов диктует ему один из вариантов «ересей Матвея» — размышление о том, зачем Богу понадобились люди.
Какая завидная, Боже мой, воля!
* * *
Вскоре старик приехал домой.
К нему даже голос вернулся: твёрдый и чёткий.
В последние майские дни ему принесли сигнальные экземпляры романа «Пирамида», и он поглаживал книги рукой, умиротворённый, спокойный, казавшийся почти уже бессмертным.
Но что ему было делать ещё на земле?
Незадолго перед смертью он сказал:
— О жизни мне известно всё. Смерть — вот кульминация человеческого познания. Осталось самое последнее и самое таинственное…
Глава тринадцатая «ПИРАМИДА»
Пришедшие вослед
С последней книгой Леонова связан один парадокс: о ней достаточно много писали специалисты, статьи и научные работы, посвящённые «Пирамиде», могут составить уже серьёзный многотомник… и в то же время, по большому счёту, книгу эту можно назвать малоизвестной, прошедшей мимо великого количества людей, которые ознакомиться с ней были просто обязаны — и не ознакомились. Скажем, подавляющее большинство литераторов и критиков нового поколения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
