Бари удалось собрать в кулак достаточно сил, чтобы прижать палочку к ребру, пробормотать исцеляющее заклятие, а потом проделать ту же операцию с плечом. На это потребовалось больше энергии, чем должно было, слишком много, и теперь его магия была на грани истощения. Её уже не хватало на мелкие ссадины и синяки и даже на то, чтобы восстановить те ошмётки, что остались от его щитов. Её хватало только на то, чтобы не давать патронусу погаснуть.
Прежде чем заговорить, Бари сделал несколько глубоких, тяжёлых вдохов, выравнивая дыхание.
– Ты, – сказал Бари. – Кто бы ты ни был, выходи.
Наступила тишина, и Бари подумал, что этот кто-то, возможно, потерял сознание. Он не понимал, что только что произошло, но он слышал крик…
Что ж, был только один способ проверить.
– Выходи, – сказал Бари уже более сурово, – или я буду бить заклинаниями по площадям.
– Подождите, – послышался голос мальчика, высокий, тонкий и дрожащий, как будто кто-то пытался утаить изнеможение или слёзы. И, похоже, источник голоса приблизился. – Пожалуйста, подождите. Я выхожу…
– Сними невидимость, – прорычал Бари. Он слишком устал, чтобы возиться с чарами анти-Разнаваждения.
Мгновение спустя из-под мантии-невидимки показалось лицо мальчика. Чёрные волосы, зелёные глаза, очки и покрасневший шрам в виде молнии.
Если бы Бари прослужил аврором лет на двадцать меньше, возможно, он бы моргнул. А так у него лишь вырвались слова, которые, скорее всего, не стоило говорить в присутствии Мальчика-Который-Выжил.
– Он, он, – голос мальчика дрогнул, на его лице читались испуг и смертельная усталость, а по щекам всё ещё текли слёзы, – он похитил меня, чтобы я создал патронус… он сказал, что убьёт меня, если я не… только я не мог позволить ему убить вас…
Разум Бари до сих пор был в тумане, но всё медленно вставало на свои места.
Гарри Поттер, единственный волшебник, который выжил после Смертельного Проклятья. Возможно, Бари и удалось бы уклониться от зелёной смерти, он, конечно, пытался это сделать, но, если дело дойдёт до Визенгамонта, там решат, что налицо долг жизни Благородному Дому.
– Понятно, – прорычал Бари уже мягче. Он направился к мальчику. – Сынок, мне жаль, что ты через такое прошёл, но тебе следует бросить мантию и палочку на пол.
Остальная часть Гарри Поттера появилась из невидимости – стала видна промокшая от пота мантия с синей хогвартской оторочкой. Правая рука сжимала одиннадцатидюймовую палочку так крепко, что костяшки пальцев побелели.
– Палочку, – повторил Бари.
– Простите, – прошептал одиннадцатилетний мальчик, – вот, – и он протянул её Бари.
Бари с огромным трудом подавил рык. Мальчик всё-таки прошёл через многое и только что спас ему жизнь. Чтобы успокоиться, Бари сделал глубокий вдох и просто протянул руку за палочкой.
– Послушай, сынок, вообще-то не стоит направлять палочку на…
Ладонь Бари почти коснулась палочки, но та слегка дёрнулась, и одновременно раздался шёпот мальчика:
– Сомниум.
* * *
Гарри смотрел на бесчувственное тело аврора. Ощущения триумфа не было, лишь сокрушающее отчаяние.
(Возможно, даже сейчас было ещё не слишком поздно.)
Гарри повернулся и посмотрел туда, где неподвижно лежала зелёная змея.
– Учитель? – прошипел Гарри. – Друг? Пожалуйс-ста, ты жив?
Его охватил дикий страх, он совершенно забыл, что видел, как профессор Защиты только что пытался убить полицейского.
Гарри уже направил палочку на змею, готовясь произнести «Иннервейт», и тут его разум очнулся и заорал.
Он не смел использовать магию на профессоре Квирелле.
Острая, раздирающая разум боль, словно его мозг рвётся пополам – вот что он ощутил, когда его заклинание столкнулось с заклинанием профессора Квиррелла. Он почувствовал, что его магия и магия профессора схожи, но совершенно несочетаемы. Об этом и предупреждало постоянно чувство тревоги – если Гарри и профессор Квиррелл окажутся слишком близко или используют магию друг на друге, или даже если их заклинания пересекутся, случится что-то ужасное и непостижимое, их магия срезонирует и выйдет из-под контроля…
Гарри смотрел на змею. Он не был уверен, дышит та или нет.
(Истекали последние секунды.)
Он повернулся к аврору, который видел Мальчика-Который-Выжил, который знал.
Осознание всего масштаба бедствия тысячей тонн обрушилось на Гарри. Он сумел усыпить аврора, но больше ничего нельзя было сделать и исправить, миссия провалена, всё провалено, он проиграл.
От потрясения, волнения и отчаяния он совершенно не думал о самом важном, не видел очевидного, не помнил, откуда берётся это отчаяние, не понимал, что ему нужно вновь вызвать Истинную форму патронуса.
(А затем уже стало слишком поздно.)
* * *
Аврор Ли и аврор МакКаскер расставляли стулья вокруг стола, поэтому они одновременно увидели, как снаружи к окну подлетел нагой, скелетоподобный ужас и завис в воздухе. Одного этого зрелища было достаточно, чтобы у обоих заболела голова.
Голос, который они услышали, мог бы принадлежать давно разложившемуся трупу. И сами слова, казалось, давно уже состарились и умерли.
Речь дементора резала слух:
– Беллатриса Блэк не в камере.
Секунда потрясённой тишины, а затем Ли сорвался со стула и бросился к коммуникатору, чтобы вызвать подкрепление из Министерства. МакКаскер же схватил своё зеркало и лихорадочно начал вызывать трёх авроров, что были в патруле.
Глава 55. Стэнфордский тюремный эксперимент. Часть 5
В коридоре, стены которого несли следы недавней магической битвы, под тусклым светом газовых ламп мальчик протянул руку к неподвижной змее – телу его учителя – и сделал маленький шаг вперёд. Затем ещё один, и ещё один…
Приблизившись на расстояние метра, он наконец ощутил на краешке сознания знакомый зуд.
Пусть и очень слабое, но всё то же чувство тревоги…
Значит, профессор Квиррелл жив.
Но вместо радости эта мысль принесла лишь какое-то опустошение и отчаяние.
Его всё равно скоро поймают, и не важно, какие оправдания он придумает, это всё равно будет выглядеть плохо. Больше никто и никогда не поверит ему, ещё один Тёмный Лорд – вот кем он станет для всех, и никто не придёт ему на помощь, когда наступит время сражаться с Лордом Волдемортом. Гермиона разочаруется в нём, и даже Дамблдор, наверное, захочет поискать героя получше…
…возможно, его просто отправят домой, к родителям.
Он проиграл.
Гарри посмотрел на бесчувственное тело полицейского, которого он усыпил, на уже начавшие подсыхать следы крови от лёгких ран и порезов, на выжженные прорехи в причудливо расшитой красной мантии.
Он сглупил. Не стоило нападать на полицейского, надо было просто придерживаться изначальной версии, что его похитил профессор Квиррелл…
Ещё не поздно, – зашептал внутренний голос. – Твою ошибку всё ещё можно исправить. Тебя видел аврор, он помнит, что ты его усыпил… но если он умрёт, если умрут профессор Квиррелл и Беллатриса Блэк, некому будет опровергнуть твою версию.
Рука Гарри начала медленно подниматься, направляя палочку на полицейского и… замерла.
У него появилось чувство, что он совершает нечто нехарактерное для себя. Как будто он что-то забыл, что-то важное. Но он никак не мог вспомнить, что именно он забыл.
О. Точно. Он же верил в ценность человеческой жизни.
Вместе с этой мыслью пришло замешательство. Гарри совсем не мог вспомнить, почему он считал ценными жизни других людей…
Хорошо, – сказала его логическая составляющая. – Почему в моём сознании произошли изменения?
Потому что он в Азкабане…
И он забыл заново вызвать патронуса…
Любое действие почему-то требовало огромных усилий, и даже мысль о действии казалась слишком тяжёлой. Но идея вызвать патронуса была довольно привлекательной, поскольку страх перед дементорами никуда не исчез. И хотя он не мог вспомнить, как это – быть счастливым, он знал, что сейчас он точно не счастлив.
Гарри поднял руку, удерживая палочку перед собой, пальцы сложились в начальную позицию заклинания.
И остановился.
Он не мог… не мог точно вспомнить… что же он использовал в качестве счастливой мысли.
Странно, ведь это было что-то важное, то, что он точно должен помнить… что-то, имеющее отношение к смерти? Но в мыслях о ней нет ничего радостного…
Его пробрала дрожь. До этого Азкабан не казался таким холодным, и чувствовалось, что с каждой секундой становится всё холоднее и холоднее. Уже слишком поздно что-то делать, его уже затянуло слишком глубоко, и он уже никогда не сможет вызвать патронуса…
Возможно, эти мысли вызваны воздействием дементоров и не являются точной оценкой происходящего, – предположила его логическая часть по привычке, отработанной до уровня безусловного рефлекса. Этой части не требовалось никакой энергии, чтобы включиться. – Думай о воздействии дементоров как о когнитивном искажении и попробуй перебороть его тем же способом, каким обычно борешься с другими когнитивными искажениями. Испытываемое тобой чувство безысходности, возможно, не означает, что ситуация действительно безнадёжна, может быть, оно просто показывает, что поблизости находятся дементоры. Все негативные эмоции и пессимистичные оценки должны сейчас рассматриваться как сомнительные и неверные, пока не будет доказано обратное.
