— Ты действительно думаешь, что я бы…
Гонвалон кивнул с очень серьезным выражением лица.
— Конечно. Тебе очень это идет. Я ни капли не сомневался.
— Ты думаешь, что я…
Он рассмеялся и покачал головой.
— Давай забудем про эту чушь. Просто пойдем со мной. Давай исчезнем. Если мы будем нужны им, они найдут нас. Давай убежим от этого мира, пока это еще возможно. Подари мне себя! Сердце разрывается от тоски по тебе, и только ты можешь исцелить его, — с этими словами он вскочил на спину Ночнокрыла, схватил поводья, и крылатый конь помчался прочь. Он не оборачивался, словно был совершенно уверен в том, что она последует за ним. И он был прав. Быть с ним — вот и все, чего она хотела.
С легким сердцем Нандалее вскочила на спину своего пегаса, тот понесся безумным галопом следом за Ночнокрылом. Зореокий разбежался против мягкого бриза, скользившего над лужайкой, и вскоре уже они поднялись и, тяжело взмахивая крыльями, понеслись над садом Ядэ на восток.
«Гонвалон еще любит меня», — подумала Нандалее, испытывая невероятное облегчение. Ритуал с Дыханием Ночи ничего не изменил.
Они, весело ликуя, летели по небу. За угловатой тенью гор показалась нежная полоска серебряного света. Впервые за долгое время она была счастлива.
Город в облаках
Барнаба стоял на носу облачного корабля. Под ними тянулись низко висящие облака, шагах в двадцати слева от них возвышалась вертикальная стена из красного камня. Ветер и непогода оставили в камнях глубокие раны, в которых росли изуродованные деревья.
Барнаба обвел взглядом палубу облачного корабля. Его приверженцы сидели под деревом, росшим в черной земле посреди корпуса. Они молились Нангог. Время от времени один из них отваживался поднять голову и посмотреть на странное существо, сидевшее на поручнях рядом с ними: наполовину орел, наполовину женщина. Вместо рук из женского тела росли широкие крылья. Нос и рот превратились в загнутый клюв, остальные черты лица все еще оставались почти человеческими. Ноги ниже колен превратились в покрытые роговыми пластинами птичьи лапы, заканчивающиеся острыми, как ножи, когтями. Барнаба сумел убедить существо носить вокруг бедер повязку, чтобы давать меньше поводов для недовольства своим сторонникам. Чудовище позволяло ему прикасаться к себе, но больше никого к себе не подпускало.
Во время своего пребывания в животе собирателя облаков он видел сон о том, что случилось в мире. Как создания Нангог слились с людьми и родились тела Зеленых духов. По обширным лесам бродили тысячи новых чудовищ, и они приняли сотни различных форм. Все они были одержимы ненавистью ко вторгшимся в их мир людям, впрочем, одновременно чувствовали тех, кто нашел свой путь к Великой богине. Горе тем, кто не отрекся от девантаров! Во время своего первого визита существо втащило одного из корабельщиков на такелаж и сбросило вниз. После этого его некоторое время не было видно. Барнаба не сомневался в том, что птицеподобная женщина как следует попировала над разбитым телом несчастного.
Испуганный шепот неофитов оторвал его от размышлений, и он обернулся. По правому борту концы рей едва не царапали скалу. Вот уже несколько часов они пролетали между высоких, до неба, столовых гор, возвышавшихся из огромных джунглей, похожих на сломанные колонны огромного дворца. Они были настолько близко, что Барнаба отчетливо видел ползущую по скале ящерицу, размером с собаку.
— Мы все в руках Великой богини, — громко произнес он. — Не бойтесь, друзья мои, наша новая родина близко.
Барнаба оглянулся назад. Они уже больше часа тому назад потеряли из виду второй облачный корабль, который бежал вместе с ними из Золотого города во время землетрясения. Священнослужитель провел рукой по мелким корешкам, которые расщепили древесину поручней. Корабельное древо проникло повсюду. Его корни пронзили все палубы, а ветки уходили глубоко в тело собирателя облаков по имени Ветер, дующий от наливающегося дождем горизонта в рассветных весенних лучах над Зеленым морем. Дерево превратило корабль и огромное существо с щупальцами в единое целое. Подобно нервным путям, ветви и корни соединялись с конструкцией из мертвой древесины. Лоцманы в своих стеклянных кабинках под корпусом могли передавать свои мысли собирателю облаков посредством дерева. По крайней мере, обычно. Барнаба сомневался, что на всем Нангоге есть второй человек, который понимает это небесное существо так, как он. Он разделил сны с Ветром, дующим от наливающегося дождем горизонта в рассветных весенних лучах над Зеленым морем, нырнул в запутанные мысли семи мозгов собирателя облаков. Он знал, что это огромное существо сочиняет стихи о снежинках, знал, возле каких деревьев-гигантов оно особенно любит бросать якорь и разделил воспоминание о том, как юного собирателя облаков тяжело ранил орел. Ветру, дующему от наливающегося дождем горизонта в рассветных весенних лучах над Зеленым морем, не нравилось существо, сидевшее на поручнях. Несмотря на то что оно было таким гротескным, оно все еще напоминало ему того орла и вызывало боевое настроение.
Из люка на палубу выбрался Коля и направился к нему. Приближаясь к женщине-птице, покрытый шрамами воин не опускал руки с рукояти меча. Барнаба знал, кем был наемник. Собиратель облаков предупреждал его относительно Кровавой руки, то есть Коли.
— Веччио так громко ругается, что его слышно по всему кораблю, — крикнул Коля Барнабе. Он остановился на некотором расстоянии от него, не спуская взгляда с женщины-птицы. — Недавно его кабину едва не оторвало о скальный уступ, внезапно возникший из облаков.
— Скажи лоцману, что мы доберемся до цели не позднее чем через полчаса. Боюсь, последний маневр будет стоить ему нервов.
Наемник посмотрел на него с таким удивлением, что Барнаба невольно усмехнулся.
— Я святой человек. Мне известно все, что происходит на этом корабле, равно как и то, что Веччио послал тебя, чтобы спросить об этом.
Коля недовольно смерил его взглядом. Барнаба почувствовал, что воин-великан не верит ему. Но он говорил правду: Ветер, дующий от наливающегося дождем горизонта, информировал его обо всем происходящем на борту. Барнабе достаточно было прикоснуться к корешку, чтобы установить с ним связь.
— Сказать Веччио и про последний маневр?
— Ты боишься, что он от страху нассыт в стеклянную кабину?
Коля покачал изуродованной головой.
— Он уже.
— Сам решай, что ему сказать.
Великан хрюкнул и вернулся обратно к люку, из которого вылез. Ему придется спуститься на десять палуб вниз, до самой стеклянной кабины лоцмана, висящей под корпусом корабля. Только оттуда открывался вид во все стороны, кроме верха.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
