А с утра выгнали из грузового отсека легкую машинку, приспособленную для езды по бездорожью, и, оставив пилота, втроем покатили к побережью. Там, судя по картам, находился тот самый городок эмигрантов.
Не показываясь на глаза здешним жителям, тепманорийцы принялись наблюдать за их жизнью с пригорка, откуда расстилался великолепный вид на океан.
Темноволосые, но белокожие, высокие и очень стройные поселенцы — типичные ори — сновали между городом и побережьем, круто обрывавшимся в воду. При этом они что-то перевозили на невысоких странных животных с длинной шеей и надменной ушастой мордой, очень маленькой по сравнению с телом. Похожих тварей Фирэ видел у жителей на Полуострове Жажды, но там они были гораздо крупнее, неказистее, а на спине их росло по одному, а то и по два горба.
Заинтригованный таинственностью действий соотечественников, Учитель пожелал проследить, что они делают там и зачем таскают какие-то тяжести в город.
Стараясь никому не попадаться на глаза, тепманорийцы перебрались к тому месту, куда проложили путь поселенцы.
Выходивший в сторону океана почти отвесный склон горы был занят несколькими увлеченно работавшими людьми. Они выковыривали из скалы породу — она здесь была красноватого цвета — и складывали обломки в корзины, которые затем поднимались наверх, навьючивались на животных и увозились в город.
— Похоже, созидатели, — пробормотал Сетен, разглядывая их в подзорную трубу. — Что они там изображают, непонятно, а вот телекинетиков среди них явно нет…
— Наверняка, — согласился Фирэ, — они все делают вручную…
— Вот только зачем? — недоумевал Учитель. — Кто там увидит, что они настучали? Там же океан! К чему оно нужно?
— Может быть, это опознавательные знаки для моряков с острова Просыпающегося Саэто?
Фирэ сказал первое, что пришло на ум. Он был на том острове и знал, что у островитян существует сообщение с материком. Но теперь, после катаклизма?.. Может, там уже и самого острова не существует, не говоря уж о контактах с большой землей…
В ответ Тессетен лишь пожал плечами.
Так, до самого заката, они и просидели там, наблюдая за непонятной деятельностью олумэарцев. Ни одной внятной идеи так и не появилось.
Уже улетая, Учитель велел повернуть к побережью и снизиться, чтобы все-таки посмотреть, что же там наделали созидатели-ори. Было уже почти совсем темно, лишь высоко в небе печально прорезался молодой серпик Селенио, удивительно маленький на бесконечном куполе цвета индиго.
— Побережье под нами, — сообщил пилот.
Все прилипли к иллюминаторам и, отыскав тот самый склон горы, вскрикнули от изумления.
Ярко выделяясь на темном фоне, в скале отсвечивал красным немного не завершенный гигантский рисунок. Для всех ори и аринорцев эта эмблема означала одно: близость взлетно-посадочного поля. На него и указывало изображение — оттуда только что взлетела орэмашина тепманорийцев. В точности такой же знак, только уменьшенный в десятки раз, светился и на подлете к воздухопорту в Тау-Рэе.
Это был маяк для небесных мореплавателей.
Сетен и Фирэ поняли друг друга без слов: кто-то — а скорее всего, конструкторы из страны Ин, коли уж сюда так зачастил Ал — уже создали или вот-вот создадут свои орэмашины. И Тизэ изменит статус — из захолустного городка, стоящего на первобытном уровне развития, он внезапно станет столицей, имеющей свою технику. Скорее всего, технику военную. И тогда…
* * *
— А мы-то думали, что у них там дремучий упадок! — услышав их рассказ по прилете, посмеивались остальные.
Учителю было не до смеха. Он понимал, какая опасность будет угрожать всем вокруг, в том числе Тепманоре, если при общественном строе государства Ин орэмашины и прочую — в том числе военную — технику начнут выпускать в промышленных масштабах. И кто его знает, Ала, скольких еще союзников он приобрел в своих поездках за океан… И Сетен, и Фирэ хорошо помнили горящие волчьи глаза «братишки», когда окровавленное острие меча выскочило из спины струсившего подростка.
— Скоро Восход Саэто, — сказал Учитель, присаживаясь прямо на песок возле Фирэ, который играл со своим барсом.
Соскучившаяся зверюга утробно урчала, но не со злости, а от удовольствия. Казалось, она дерет и кусает руки хозяина, а на самом деле на загорелой коже его оставались лишь едва заметные следы — поверх тех уродливых рубцов, которые ему подарила на память рыжая кошка из Виэлоро одиннадцать лет назад.
— Да, — ответил Фирэ. — И рождение Коорэ.
— В самом деле! Что ж, приурочим наш визит к этим знаменательным событиям? — усмехнулся Тессетен, произнося фразу каким-то неестественным, словно раздвоенным голосом; второй в дуэте была женщина.
* * *
Колесница с грохотом промчалась мимо склонившегося перед правителем караула. Еще вчера Ал прибыл из поселения Оганги, которое навестил после плавания за океан, а сегодня уже успел съездить в Модисс. Измученные жарою гайны храпели и громко фыркали, роняя с боков кровавую пену.
На подножку вспрыгнул начальник стражи и торопливо сообщил Алу, что в город заявились бродячие музыканты.
— А почему я должен это знать? — почти удивился тот.
Совсем у этих гвардейцев мозги сварились на солнце, если они считают нужным донимать его подобными докладами…
— Простите, атме Ал, но там, с ними, явился и господин Тессетен… — подбираясь, будто перед прыжком, и чуть вжимая голову в плечи, объяснил стражник.
Ал едва не вздрогнул. Сдержался. Вот чего он меньше всего ожидал услышать еще раз в своей жизни, так это имя бывшего друга.
Повелев изменить привычный маршрут, Ал погрузился в раздумья — он привык к болтанке, она не сбивала его с мыслей, — а возница снова хлестнул гайн кнутом.
На главной площади, зажатой между храмами Двух Попутчиков и Тринадцати Учеников, было многолюдно, как по праздникам. Музыкантов окружили плотным кольцом. Зеваки висли даже на деревьях, фонарных столбах и статуях. Самые отчаянные — Ал нисколько не сомневался — могли бы забраться и на крыши храмов, но их туда не пускали.
Бродяги исполняли что-то бесшабашно веселое, заставляя зрителей приплясывать и подпевать. Игривый мотив скакал по улицам города, скликая публику лучше любого глашатая. Ал разглядел среди музыкантов сразу двоих северян, и оба они даже отдаленно не походили на Сетена. Может, страже померещилось чего? Мало ли какие галлюцинации порождает жара, а сегодня пекло стояло невыносимое — давно в саванне не было ливня!
Один из аринорцев пел почти басом, и от звука его мощного голоса вспархивали с крыш перепуганные птицы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
