Неумелое воспитание жестоко травмирует психику. Жестокие и деспотичные родители, скверное окружение порождают людей с параноидальным уклоном — подозрительных, агрессивных и жестоких. Такие же люди в массе появляются в деспотических условиях государственного управления, с террором и несправедливостью.
Очень тонкая это вещь — психика! Можно десять лет знать человека и не подозревать, что вы имеете дело с шизофреником или параноиком, как вдруг какое-нибудь потрясение, легко переносимое абсолютно здоровым человеком, превратит старого знакомого в маньяка или убийцу, тем более опасного, что ему вполне может быть доверена важная деятельность. Вот почему развитие психологии и психиатрии, наблюдение и изучение психофизиологии человека — важнейшее дело для будущего, я не устану до своего конца твердить об этом. Пора взяться по-серьезному за это дело. Пора, например, куда более тщательно отделять в школах детей с дефектами психики или с испорченной негодным воспитанием психикой от совершенно здоровых, нормальных детей. В ряде профессий… Впрочем, не буду перечислять, слишком много накопилось давно необходимых мероприятий.— Гирин прошелся несколько раз вдоль стола.— Не позволяйте себе вообразить, что мир катится в пропасть безумия. Все эти проповеди врожденного зла и усиливающейся ненормальности, извращений и садизма, якобы свойственных человеку и без конца пережевываемых западным искусством нового времени, основаны на глубоком непонимании биологических законов, на невежестве, недалеко ушедшем от средневековых религиозных изуверов. На самом деле, если вы сталкиваетесь с необъяснимой злобой, садистическим желанием мучить, унизить, навредить — знайте, что перед вами почти наверняка психический дефект и что этого человека надо срочно и непреклонно переместить в такую сферу деятельности, где он не мог бы развивать свои вредные наклонности.
Будьте совершенно спокойны — доброе, гуманистическое в человеке непобедимо и неизбежно, потому что оно покоится на фундаменте родительской заботы о потомстве. Только крепчайшими потребностями в доброте, жалости, помощи можно было изменить психику темного зверя, чтобы заставить его охранять и воспитывать своего детеныша в течение многих лет, полных трудов и опасностей, какие требует дитя человеческое прежде, чем станет полноценным членом стада, не то что общества. И также очень древни социальные инстинкты: альтруизм, взаимопомощь, дружба и забота. Естественный отбор действовал так, что выживали наиболее дружные семьи, потом роды, потом племена.
Известный популяризатор биологии Жан Ростан в своей книге «Сущность человека» таким образом выразил взгляд генетика на моральную структуру человеческой психики: «зло доминантно, а добро рецессивно». Иными словами, в наследственности человека прежде всего будут возникать злые чувства, а добрые — на втором плане, со склонностью к исчезновению вообще. Нетрудно видеть, что это не генетика, а перенесение тех же фрейдистских представлений в придуманную схему генов. Действительно, основные мотивы самосохранения с их эгоизмом, жестокостью и жадностью доминировали бы в человеке и, вероятно, уже уничтожили бы человечество полностью, если бы не сотни тысячелетий, когда полулюди уже жили дружным коллективом: все за одного, один за всех. За это время в психическую наследственность глубоко внедрились элементы взаимопомощи, родительской любви, жалости и самопожертвования.
Так же миллионы веков вырабатывались наследственные механизмы человека, общий фонд которых содержит океан здоровья и силы. Вот почему, едва лишь улучшаются общие условия жизни, так сразу же люди становятся рослыми и красивыми силачами, а доброта, любовь к прекрасному и справедливость проламываются через тысячелетия угнетения, жестокости и лжи.
— Ну и молодец! — неожиданно прогудел Андреев.
— При чем тут я? Я рассказываю вам о простых вещах, но они были забыты — намеренно или случайно,— пусть разбираются в этом будущие исследователи. Боюсь злоупотребить вашим вниманием, но мне надо еще кое-что сказать вам. Еще несколько минут.
Сомнение в хороших качествах человека породило неверие в его способности и силы, а неверие это привело к тягостному пессимизму, опасению, что человек не выдержит бешеного темпа цивилизации и сорвется в пропасть. И опять в основе — незнание биологии и психофизиологии, невежество в истории развития животных и становления мыслящего существа. Чем больше мы познаем всю величайшую сложность нашего организма, тем яснее громаднейшие резервы и самые неожиданные возможности, в нем заложенные. Даже если бы мы не достигли современных высот биологии, можно было почерпнуть эту уверенность просто из истории и наблюдений в современном мире. Надо было только отрешиться от нелепого предрассудка, худшего, чем суеверия, мнимо принимаемого за научный скепсис, а на деле являющегося тем же невежеством.
С усложнением жизни и общества — простые и ясные цели прошлого для отдельного человека все более отдаляются и растворяются в этой сложности. Вот почему современным людям уже просто нельзя быть необразованными. Теряется связь явлений и необходимых действий человека как члена общества.
Мы попросту отвергли известные возможности индийских йогов из страха, что они могут быть сочтены сверхъестественными. Тем самым мы отказались от научного объяснения этих фактов, предоставив их истолкование верующим в чудеса идеалистам. На самом деле есть реальные возможности для человека настолько замедлить биение своего сердца, что он окажется в состоянии пробыть долго под землей с минимумом дыхания. Один мой товарищ, офицер Советской Армии, обладал такой врожденной способностью. Он замедлял при мне удары сердца до двадцати в минуту и говорил, что мог бы совсем остановить сердце, но боится потерять сознание и умереть. Я объяснил ему, что некоторые люди в германских концлагерях, доведенные до отчаяния пытками, постигали искусство замедления сердца, заставляя себя безболезненно и быстро умирать. Известно, что тибетские монахи подолгу стоят голыми в морозные ночи, притом смачивая себя еще водой. Индийские йоги, наоборот, спасаются от жары, внушая себе видения прохладных горных рек и покрытых снегом вершин Гималаев.
Известно, что люди микенской и критской эпох ходили в очень легких одеждах, а их женщины заслужили прозвище «батилколпос» (глубокогрудые) по одежде с таким вырезом спереди, который оставлял обнаженными обе груди. Спартанцам вообще было запрещено до старости ходить в теплой одежде, а только в льняной зимой и летом. Женщины и девушки ходили в хитонах, не сшитых по бокам, почему и прозывались у афинян «файномерес» — показывающими бедра. Ходить с обнаженными боками в не слишком-то мягкую зиму Греции — это была такая серьезная закалка, что спартанки действительно не боялись холода, а их густые волосы вошли в поговорку. Примеров благотворного влияния суровой закалки известно много, но в последнее время мы как-то забыли про них, так же как и о том, что человеку вообще свойственна гораздо большая физическая сила и выносливость, чем та, какую мы сейчас привыкли считать нормой.
