Люди часто отучают себя от радости. Они окунают свое мышление в такие темные, тенистые застои, что на каждый привет подозрительно ответят: "Нам ли радоваться". Да, милые мои, именно Вам. Не может быть такого положения, в котором бодрый дух не увидел бы просвета. Не просто беспричинно Вы говорите в письмах своих, что пребываете в бодрости. Эта бодрость образована в Вас. Для нее Вы много читали и, чтобы подводить итоги впечатлений, Вы закрепляете их в Ваших собеседованиях.
Вот, я посылаю Вам выписку из одного далекого письма, в котором также далекий корреспондент сообщает о темноте и невежественности. Знайте и такие происходящие отборы. В сообщаемом письме не видно желаний непременно умышленно очернить кого-то. Наоборот, темные факты оплакиваются. Злобная невежественность причинила душевную боль. Но и на это Вы скажете: "И это пройдет". Вы не только переживете всю подобную действительность, но зная ее, Вы бодро ее победите.
Для начала этой бодрости Вы улыбнетесь друг другу в сердечном привете — "будем радоваться". Сумеем обойтись друг с другом очень бережливо, очень задушевно и, опять-таки, очень радостно. Некоторые темные знаки являются даже в темноте своей уже предвестниками Света. В восточных языках имеется выражение: "Первый проблеск до зари восхода". Видите, не о восходе самом говорится, даже не о заре, но уже подмечается первый проблеск. Чем пристальнее будете осматриваться, тем больше светлых проблесков найдете. "Близка заря, но еще ночь", — так словами стража отвечает пророк Исайя. Несмотря на ночь, он уже видит зарю. А зарю можно приветствовать именно лучшим пожеланием: "Будем радоваться".
Хорошо, что Вы вообще не сетуете. Напрасные сетования причиняли столько вреда людям, а прежде всего самим же сетующим. Действительно, почему человек должен сетовать на то, что он в данный час находится в определенном месте и в определенном состоянии? Во-первых, и над тем, и над другим он когда-то сам потрудился; а затем, почему человек может брать на себя утверждать, что в другом месте он мог бы быть более полезным.
Может быть, именно на этом месте, где он сейчас находится, он должен выполнить большую и прекрасную миссию. Может быть, он поставлен именно на этом месте, как дозор крепкий и неусыпный. Может быть, именно на этом месте ему доверено нечто такое важное, которое он и не мог бы донести в другом месте. Часто людям миражно представляется, что куда-то нужно стремиться, и они забывают, сколь большие ценности вверено им охранять.
Что же было бы, если все добрые люди собрались бы в изолированном месте. Правда, они могли бы наполнять пространство мощными мыслями. Но все же им пришлось бы высылать доверенных гонцов для земных хождений, для работы верной и неотложной. Что же было бы, если гонцы эти не пожелают идти в путь среди ночной тьмы, среди леденящих вихрей. Конечно, идти по острым камням, ожидать из-за каждой скалы вражеский нож и слушать грубые кощунственные речи неприятно. Но как же иначе сделается мирское дело? Как же построится храм и как иначе возможно принесение радости народам?
Потому-то так хорошо, что Вы не сетуете, что Вы понимаете смысл и значение работы на определенном месте. Конечно, Вы храните в сердце своем пути дальние в страну благословенную. Вы видите в себе, в сознании своем все благие построения, о которых обязан мыслить каждый мыслящий. Вы храните в себе и готовность пройти по всем острым камням и выслушать все угрозы и рычания, ибо Вы знаете, куда и зачем Вы должны направляться.
Теперь же, когда Вы собираетесь для собеседований, Вы наполните эти часы неподдельною радостью. Вы укрепите друг друга в том, что зло преходяще, но благо вечно. А там, где радость — там уже есть зачаток блага. Улыбка в благе — не похожа она на гримасу и усмешку личин зла. Истинная радость убережется от всякого сквернословия и кощунства. Ведь радость светла.
Только в радости Вы находите неисчерпаемые силы, чтобы неустанно продолжать добротворствовать. В радости люди стремятся сойтись вместе. Именно в радости нет одиночества. В радости и пишу Вам всем вместе, ибо не хочу ничем разъединять вас. Почему бы нужно было говорить о радости кому-то тайно?
Радость — в явности. Радость — в доверии. Радость — во взаимном укреплении. Не отвлеченно дружелюбие, о котором мы всегда говорили. Трудные дни сейчас. В эти часы особенно помянем и сбережем радость. Будем радоваться!
18 Июня 1935 г.
Цаган Куре
"Нерушимое"
Построения
Из нашей семейной хроники вспоминаются два эпизода, имеющие общее значение. Около нашего имения лет 55 тому назад перед великим постом сгорела церковь. Такое несчастье угрожало всей округе встретить без храма и Страстную неделю и светлый Христов Праздник. Чтобы не оставить местных жителей без этой духовной радости, отец мой широко пришел на помощь: пожертвовал одно из строений поместья с окружающею землею, и в течение шести недель усиленными трудами строение было преображено в храм. Засияла колокольня, поспел иконостас, и в Вербное воскресенье было поднятие креста и освящение храма.
Казалось бы, что могло быть плохого в этом благожелательном поступке? Но синодский строитель посмотрел на дело совершенно иначе, ибо постройка была произведена в спешности без него. Итак, вместо хорошего храмостроительного конца произошла длительная, совершенно неуместная переписка. Правда, моему отцу намекали, что если бы ко всем пожертвованным суммам присоединить еще некую сумму, то вместо неприятности последовала бы высокая благодарность. Но отец мой неких дополнительных сумм не любил и во всем предпочитал путь прямой и правдивый. К тому же искренняя радость всего местного населения, конечно, была гораздо сердечнее, нежели официальная благодарность.
Другой эпизод относится ко времени Петра Великого. Прапрадед, бывший комендантом крепости, отказался уничтожить пригородную церковь, из-за которой шло наступление. Из-за этого обстоятельства, происшедшего по его глубокой религиозности, он имел многие служебные неприятности. Этот эпизод использован в одном из произведений русской литературы.
Очевидно по семейным традициям пришлось и мне неоднократно иметь неприятности по делу храмостроения и охранения древностей. Уже не говоря об эпизоде некоей часовни, я вспоминаю препирательства с одним инженером при построении церкви в Скерневицах — Государевом имении. Началось дело с того, что инженер хотел исправить проектированные мною своды полуциркульными обычными сухариками. Мною были приведены примеры и византийских храмов, и Спаса Нередицы, и Мирожского монастыря, но инженерное соображение утверждало, что эти строения непрочны.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
