Учение Лейбница, будучи по своей глубине и исторической последовательности завершающим звеном метафизического учения об атоме, определяется отчетливым и сознательным признанием недостаточности подхода к нему в одной категории формы. Атом есть не только элементарная форма, но и некоторое определенное содержание, проявляющееся в состояниях; различие между атомами обусловливается различием одновременно и их форм, и их содержаний. Этот конечный этап исторического развития метафизической атомистики в сущности представляет собой бинерную противоположность начальным, когда были предпринимаемы. попытки одностороннего разрешения проблемы материи в категории формы. В этом случае содержание каждого атома и их различие между собой определяются только их формой и взаимным расположением последних в сложных агрегатах. Наивысшего гипертрофирования эта односторонняя концепция достигла у христианских апологетов в связи с догматом о воскресении плоти19. Так как душа и тело человека органически сопряжены между собой, а по символу веры в день всеобщего воскресения бессмертная душа вновь воссоединится с телом, то необходимо признать, что частицы тела, его атомы, не уничтожаются со смертью человека, но сохраняются неизменными до последнего дня. Согласно Афинагору, по разрушении тел их совершенно неуловимые для людей (лор спурсилои; adiaKpnov] частицы соединяются со сродными им стихиями вселенной20, а затем опять некогда стекутся, дабы занять прежнее место, составить то же тело и дать новую жизнь тому, что умерло и совершенно разложилось21. Ориген полагал, что все восставшие тела будут одинаковы, хотя каждый человек сохранит индивидуальный тип (schema). В опровержение этого учения об одинаковости тел возникла доктрина об особых индивидуальных связях между телом и душой каждого человека. Так, уже Немезий говорит, что «душа различает вещи между собой тем, что налагает на каждую из них форму и отпечаток»24. Эта идея достигла полной ясности и основоположное™ у Григория Нисского. Он учил о «настолько тесной связи души и тела, что они как бы налагают друг на друга знаки, подобные печати и ее оттиску (cnppccyig), не исчезающие ни при каких переменах тела»25. Душа не пространственна, а потому она сохраняет связь со всеми элементами тела, как бы они ни рассеивались в природе26. День последнего воскресения плоти есть вторичное посмертное стечение (awdpof rj) и воссоединение взаимно запечатленных душ и первичных элементов тел. Не касаясь богословской и общеметафизической сторон учения Григория Нисского о сфрашдации, мы должны подчеркнуть его замечательность в истории атомистики. Соединение души с телом, их вечное срастворение (ccvaKpaaiq) выражается Григорием Нисским символом наложения печати индивидуальной душой, ее вечным типом, на частицы тела, их сфрагидацией. Отсюда вытекает неумолимо ряд выводов:
1) Частицы тела, атомы определяются только формой.
2) Союз души с телом совершается только в категории формы для последнего.
3) Сущность индивидуальной души проявляется только в категории формы; содержание или вовсе отсутствует, или не проявляется в своей собственной материи.
4) Сфрагидация атомов есть только изменение формы, но этого достаточно для предопределения их судьбы.
5) Все органические атомы сфрагидированы, и их quasi-индивидуальная форма есть их содержание.
Таким образом, в учении Григория Нисского мы встречаем крайнее гипертрофирование одностороннего утверждения идеи атома в категории формы. Если у Лейбница мы встречаем органическое сопряжение в идее атома категорий формы и содержания, то у Григория Нисского категория содержания уничтожается вовсе, а категория формы приобретает исчерпывающее и всеобщее значение. В современных естественно-научных дисциплинах проблемой атома занимаются физика и химия. Со времен Венцеля и Дальтона понятие атома в химии получило вполне реальное и точное обоснование. Атом химического элемента есть наименьшее количество его вещества, входящее в молекулы как его соединений, так и соответствующего простого тела. Атом есть чрезвычайно малая частица вещества, но имеет определенные конечные количественные размеры для каждого химического элемента. Атом неделим в том смысле, что он не может быть разложен никакими действующими в природе физическими или химическими силами. Поэтому атомы суть некоторые пер-воосновные постоянные, обусловливающие вид существующего мира. Свойства атомов определяют свойства каждого данного химического элемента, а потому собственная природа атомов тождественна собственной природе элемента: последний есть лишь количественно суммарный агрегат первых. Атомы так же принадлежат к конкретному эмпирическому, как и их агрегаты — значительные количества элементов. Качествования атомов изучаются через их способности давать различные соединения. Это значит, во-первых, что атом определяется как генерическое единство, а во-вторых, что вся феноменология атомов протекает в аспекте количественно иерархической организации, лишь производно вызывающей изменения периферически являемых качеств. Равным образом и эти качества определяются соответствующими формами и их взаимоотношениями. Отсюда явствует, что все представление химии об атомах и их феноменологии основывается и развивается исключительно в категории формы. Идея атома есть только рабочая гипотеза, помогающая разбираться в конкретно-эмпирической феноменологии материи, но ни в коем случае не ведущая к глубинному внедрению в ее естество. Сущность материи остается для нас столь же далекой, недоступной и непонятной в атоме, как и в крупных стечениях материи. Мы должны довольствоваться лишь констатированием ее эмпирического факта и далее этого проникнуть мы бессильны. Между тем новейшие открытия физико-химической науки в корне поколебали первоосновность общепринятого дотоле представления об атомах. Открытие, с одной стороны, лучистого состояния материи, ее радиоактивности и дематериализации, а с другой — перехода одних химических элементов в другие — воочию показало, что атомы химических элементов и атомная механика суть только феноменологические проявления некоторой более глубинной первоосновы. Уже менделеевская таблица необходимо свидетельствует, что атомы известных элементов и их свойства образуют множество не случайное и хаотическое, но закономерное и упорядоченное. Этот периодический закон не может быть производным из свойств атомов, как не может быть им однородным в порядке первоосновности; напротив, он необходимо предшествует их природе и феноменологии, т. е. онтологически первичнее их. Если ряд эмпирических явлений представляет собой совершенное закономерное целое, то необходимо утверждать a priori, что это есть феноменология некоторого первоос-новного начала. Если каждое единичное имеет особое и самобытное обоснование, то их сложное множество не может быть закономерным. Действительно, такая закономерность есть только один случай из возможных соотношений. По теории вероятности, количество сочетаний соотношений при числе элементов, равном около 80, выражается бесчисленными триллионами, а потому вероятность случая, чтобы самостоятельно возникшие элементы образовали закономерную систему, почти бесконечно мала. Мы должны или допустить чудо, или признать, что самое образование химических элементов протекало по определенному закону из некоего единого первоначала. Лучистое состояние материи непосредственно указывает состояние материи, предшествующее кристаллизации в атомах, а подтверждение чаяний алхимиков в установленных переходах радия в гелий и меди в литий окончательно подтверждает внутреннее единство всех химических элементов. При современном состоянии химической науки мы должны признать, что конкретно-эмпирическая материя и ее атомы суть только феноменологические обнаружения неких двух первоначал. С одной сто-эоны, существует некоторая первоматерия, природа которой неизвестна, но соторая определяется предикатом динамичности в противоположность: татическим атомам; она в себе не имеет определенных форм, определяется чмько природой своих устремлений, а атомы суть только ее кристаллизованные состояния, т. е. сочетания ее динамического потока с системой организованных форм. С другой стороны, существует некоторый первичный направляющий и организующий закон, который подчиняет свободное устремление динамического потока первичного естества системе объективированных форм и тем создает все виды конкретно-эмпирической являемости физической материи. Все это и находится в полной гармонии с эзотерической доктриной.
В эволюции современной науки ее отдельные дисциплины все более и более органически сродняются между собой. Упомянутые новейшие великие открытия находятся на грани химии и физики и одинаково разрушают догмы, выработавшиеся в XIX веке. Для прошлого физики атом есть только единичный центр сил. Всякая сила связана с массой, а масса есть основной предикат материи. И сила, и масса одинаково неуничтожаемы, по законам Лавуазье и Роберта Майера, и все явления мира состоят лишь в изменении их состояний и распределений. При такой точке зрения материя, как носительница массы, представлялась абсолютной первоосновой, что и дало основание расцвету физико-химических и механических мировоззрений. Но новейшие открытия в корне разрушили эту догматику XIX века. Неразлагаемый дотоле атом оказался системой организованных частиц электричества. Свет, т. е. чистая энергия, оказывает механическое давление, что в новом виде воскрешает забытую ньютоновскую теорию истечения. Масса есть предикат энергии, а не материи. Всемирное тяготение между небесными телами есть электростатическая сила супра-мира. Материя не только есть кристаллизованная энергия, но и конкретно-эмпирическая ее масса не есть величина постоянная: с одной стороны, она уменьшается за счет дематериализации, а с другой, согласно принципу относительности, зависит от скорости движущихся тел. Все это и показывает с очевидностью, что атом есть только определенно объективированная форма. Его содержание не имманентно онтологической форме, но предшествует ей и только в ней становится эмпирическим. Если рассматривать конкретно-эмпирическую материю и ее атомы в диапазоне их собственных качествований, то материя оказывается только формой. Содержание этих форм входит в них извне и качественно глубоко >от них отлично. Все предикаты конкретно-эмпирической материи: протяженность, делимость, масса, непроницаемость, установленные от Эпикура до Канта, совершенно неприложимы к действительному содержанию материи и относятся только к феноменологии конкретно-эмпирической энергии. Если материя как таковая есть только форма, то ее содержание в себе есть свободная энергия. Эта энергия уже не может быть определена ни одним из ранее принимавшихся конкретно-эмпирических признаков. Она не есть свойство вещества материи, ибо она не только не связана со статическими массами, но им предшествует. Равным образом она не есть колебание эфира, так как тот же принцип относительности разрушил вековую гипотезу об эфире, показал явную невозможность его бытия и несостоятельность всей его концепции.
