Глаза этих тварей, непоходящих ни на одно известное в земном мире создание, обладали разумом, но каким-то иным… Даже черти и сатиры иначе смотрели на людей, в отличие от данных представителей адского мира. То ли рожденные такими, то ли созданные кем-то еще более безумным, эти существа видели человеческий скот даже не скотом, не животными, а чем-то… Именно «чем-то». Причем игрушечным. Тем, что можно ломать и заново склеивать, каждый раз получая иной, радующий безумный взор результат.
Это настолько жутко и чужеродно смотрелось, что осмелившиеся поднять головы рабы, мгновенно опустили их обратно, дабы не уродовать и так ежесекундно вздрагивающий разум, однако слезящиеся глаза все равно тянулись обратно, будто отказываясь верить в реальность происходящей ситуации, с надеждой ища подтверждение галлюцинациям, оправдывающим кошмарный бред.
Лично Диму пробрала мерзкая до невозможности дрожь, прокатившаяся с кончиков пальцев ног до темечка, больше всего отметившись на позвоночнике. И это было ощущение не страха, а дежавю, словно он однажды уже сидел в таком месте, ожидаяптицеподобных существ, должных вскрыть его, как поросенка… Знакомо… Чересчур знакомо, но в тоже время никаких воспоминаний…
Мальчишка моментально решил никогда не говорить этого ни друзьям, ни Лизе, ибо большую часть мыслей не доверял никому, кроме себя, тем более мало ли, что ему кажется… Возможность свихнуться в Аду всегда витает где-то рядом, поэтому лучше промолчать, ведь очень часто происходит необратимый процесс, когда даже самые близкие люди начинают чураться говорящего странные вещи родственника.
Нервно-подрагивающий парень отрезвляюще встряхнул головой, бросив взгляд на сгорбившуюся над ребенком Лизу, и снова впился серо-голубым взором на приближающихся к центру людского загона адских хирургов. Уверенность именно в этой профессии дарило не только стопроцентное знание, подаренное размахивающим тусклым клинком сатиром, но и пальцы их сто процентов человеческих рук. Длинные и тонкие, будто лучащиеся внутренней гибкостью, такие пальцы могли принадлежать либо пианистам от Бога, либо хирургам, другие варианты отсутствовали, ну кроме одного — профессиональных карманников, однако здесь это определенно не подходило.
Ужасные твари, чьи головы с отблескивающими чужеродным разумом глазами, плавно переходили в людские тела, быстро и одновременно плавно двигали ими — пальцами, словно желая, как можно быстрей приступить к работе, дабы совершенный инструмент не испортился от бездействия. Их тела ни капли не отличались от людских, и было жутко осознавать, что некие грешники послужили материалом для эксперимента, результатом которого стали птицеподобные доктора, отличающиеся от любого мыслящего создания совсем иным разумом.
Сознание, содержащееся в черепных коробках изуродованных, походящих на ворон птицелюдей, не принадлежало ни человеческой расе, ни чертовой. Оно было из настолько другой Вселенной, что заставляло трястись все до единой клеточки тела, «даря» измочаленной нервной системе непрерывный ужас.
Откуда они взялись? Какой мир «подарил» Аду столь чуждый разум? Кого отыскали черти во время собственных поисков Творца, ведь когда-то задумавшая столь великое дело раса не могла быть столь кровожадной, как сейчас… Что-то должно было изменить их, вот только что? Где находится неизвестная данного уравнения и какова глубина столетий, спрятавшая ответ на вопрос, рассказывающий о загадочных событиях, толкнувших две такие непохожие расы чертей и ангелов в пучину кровожадности?
Из одежды на непрерывно шевелящих длинными пальцами кошмарных существах, присутствовали лишь набедренные повязки глубокого черного цвета, причем глубина тьмы ткани являлась настолько невообразимой, что в нее засасывало подобно трясине, именно так показалось Дмитрию. Юноша мгновенно покрылся гусиной кожей и втянул запах окружающих миазмов носом, забыв о дыхании ртом, а повязки птицеподобных людей манили, словно гипнотизируя.
«Как наркоз… Им такие тряпки и надо, чтобы на мерзкие морды не смотреть… Отвлекает, аж оторваться невозможно…», — парень усилием воли отвел взгляд, уставившись на обнаженные ноги адских хирургов, ничем не отличающиеся от его конечностей, если только толщиной, но этот нюанс легко исправлялся стабильным питанием.
Судя по наступившему молчанию новоиспеченных грешников, они все, как один смотрели на гипнотизирующие одежки длинноклювых уродов и столь идеальная пауза, вовремя вставленная в творимую адской братией мелодию страха, идеально согласовывалась с разыгрываемой в скотском загоне пьесой.
Этих существ было четверо, одинаковых и похожих друг на друга, словно братья-близнецы, синхронно шевелящие утонченными, гибкими пальцами, особенно пугающими отсутствием какого-либо инструмента, коим видимо являлись руки с клювами, хотя нет… Еще разум. Тот самый чужеродный разум в больших, круглых, беспрестанно бегающих глазах, прячущих внутри иную Вселенную, тоже являлся инструментом. Самым жутким из любого возможного.
Эти люди с птичьими головами, как и весь безумный мир Ада, отождествлялись в сознании юноши все с тем же Египтом с его богами, безостановочно мелькающим на протяжении тяжелейшего пути, а он уже и не задумывался над множеством совпадений с мифами и легендами всех народов Земли.
Мир Геенны Огненной существовал и существует на протяжении всей истории третьей планеты от Солнца и с этим требуется смириться. Черти, ангелы и другие выкидыши их изуродованных непонятно чем рас, всегда будут рядом с людьми. Всегда. Ибо, как не сопровождать тех, кто своей глупостью и нежеланием верить в загробную жизнь, сами притягивают кошмарных существ.
Послышались звуки громыхающего железа, чем-то смахивающие на издаваемые катящейся до этого бочкой, но бывшие не совсем такими. Новые акустические колебания ассоциировались с тележкой из гипермаркета, доверху забитой разнообразным металлическим барахлом, ничем не скрепленным, вследствие чего беспрерывно звенящим, а значит добавляющим еще больше эмоций не соображающим от ужаса людям. Такое количество свежих впечатлений само собой не слишком радовало человеческий скот, и он протяжно мычал, перекрывая даже вопли мучеников, неизвестно сколько времени живущих в безумном коридоре, отчего вжавшегося в стену Диму колотило крупной дрожью, ребенок же Лизы, как ни странно спал, видимо успев нырнуть в спасительную тьму до начала адского концерта.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
