– Пожалуй, все началось с Эмерсона, с очерка «О доверии к себе», а дальше я просто пошел в том направлении. «Узрите крах хваленого мироустройства… Позвольте мне начать все заново. Позвольте научить ограниченных видеть главное». У меня самого уже появлялись подобные мысли, к тому времени как умерла Патрисия… Додж, наверное, рассказывал?
Оливия помотала головой:
– Нет, но я кое-что читала…
– Понятно, на его странице в Википедии. В общем, в тот момент все остальное мне было безразлично, и я решил, что проведу лето, строя жизнь по этому принципу.
– По эмерсоновскому доверию к себе?
– Да. Три месяца обернулись годом, тогда же я встретил Элизабет, ну а дальше все определилось почти само собой. Додж владел участком на севере Айдахо – он купил его давно, в тот период, который, надо думать, описан в Википедии вполне подробно.
Оливия улыбнулась тактичному умолчанию, и Джейка это, похоже, приободрило.
– Насколько я понимаю, – подхватила она, – участок находится на южном конце его… маршрута. Всего в нескольких милях от канадской границы. Но неподалеку от основных трасс.
– Верно. Одно из красивейших мест, какие только можно представить. Самый край маленькой долины, уже довольно ровный: там можно строиться и возделывать землю. Притом всего в паре минут от гор, дикой природы, водопадов, черники и лесных цветов.
– С ваших слов, там рай.
– Когда я сошел в Бурнс-Форде – это ближайший к месту городок, – какой-то старик сказал мне: «Добро пожаловать в Божий край». Я подумал: ну что за пафос, – но когда добрался до долины, до участка Доджа, понял, что так оно и есть. Поначалу мы с Элизабет жили в палатке, потом я написал Доджу и спросил, не против ли он кое-каких улучшений. Мы начали строиться, а дальше пошло само собой.
– Но как сюда вписывается правохристианский уклон?
Джейк, говоривший прежде воодушевленно, слегка закрылся.
– Когда появились дети, в нашу жизнь вернулась религия. Так происходит со многими. А Элизабет открывала мне путь. Для меня верить – значит быть частью сообщества, которое объединяют не деньги или место жительства, а духовные ценности. В лесу нет храмов. Ты строишь свой храм, когда охотишься, возделываешь собственную землю, рубишь дрова для своей печи. Тем, кто живет среди церквей и богословских училищ, и то и другое кажется примитивным и грубым.
– А политика?
Джейк ненадолго задумался. На его лице появилось безнадежное выражение, словно он устал объяснять одно и то же современным людям вроде Оливии.
– Опять же: «Узрите крах хваленого мироустройства… Позвольте мне начать все заново». То, что вы видите, не политика, а ее отсутствие. Мы пытаемся жить так, чтобы никогда не связываться ни с ней самой, ни с политиками. То есть, когда они к нам приходят и лезут в нашу жизнь, мы вынуждены защищаться – пассивно, мирно, – но если не получается…
– Беретесь за оружие?
– Мы вовсю пользуемся пэ-два.
– Пэ-два?
– Второй поправкой.
– У вас собой оружие?
– Ну разумеется. Могу поспорить, оно есть еще у десятка человек в радиусе ста футов от нас. Так просто вы их не определите, – прибавил Джейк, поскольку Оливия стала инстинктивно озираться. Тех, кто явно имел при себе пистолет, она не приметила, однако увидела Ричарда и Джона, которые беседовали у выхода из магазина и многозначительно посматривали на Джейка с Оливией.
– Похоже, нам пора, – сказала она, поднимаясь.
– Вы приезжайте к нам, – вдруг выдал Джейк.
– Что?
– Это, конечно, в глуши, и вряд ли вы окажетесь ближе чем в пяти сотнях миль от ручья Сухого Закона, разве только станете над нами пролетать, но при случае приглашаю пожить в нашей маленькой долине. От всего сердца. У нас комфортно. Никто не будет с вами груб из-за того, что вы чужая или выглядите иначе. Вам понравится. И обращать вас в свою веру мы не станем.
– Большое спасибо. Думаю, мне бы действительно у вас понравилось.
– Вот и хорошо.
– Осталось найти повод съездить… куда – в Спокан?
– Или в Элфинстон. Или к Ричарду в шлосс. Там много чудесных мест всего в дне пути.
* * *
Оливия была тронута приглашением на встречу трех братьев, пока не поняла: Ричард кто угодно, только не сентиментальный болван и раз приглашал, значит, имел свой расчет, – после чего лишь изображала, что тронута. Фортрастам Оливия сказала, что у них, очевидно, есть о чем поговорить без посторонних, а ей надо бы взяться за расследование. Затем распрощалась с тремя братьями у книжного магазина и вернулась в здание ФБР, к своему Североамериканскому гамбиту.
Оливия засиделась допоздна, ожидая, когда в Лондоне настанет утро, чтобы посоветоваться с коллегами и подкинуть им пару идей, которыми те могли бы заняться, пока она спит. Зазвонил телефон, на экране высветилось «Ричард». «Хочу узнать, как дела», – пояснил он. Затем последовала неловкая пауза. Тут Оливия поняла: Ричард в самом деле хочет узнать, не накопала ли она за последние несколько часов новых зацепок, не нашла ли хоть намека на надежду. Ей оставалось лишь бормотать официально-трескучее «тщательно изучаю», «расширяю зону поиска» и «рассматриваю даже самые незначительные детали». Если эти фразы нравились Ричарду так же мало, как самой Оливии, то даже удивительно, отчего он до сих пор не попросил у брата пистолет и не закончил свои мучения на месте.
Ричард рассказал, как они весь день просидели в квартире, предаваясь унынию, «выносили друг другу мозг» и, чтобы не тратить время зря, решили утром лететь прямиком в Элфинстон и выносить друг другу мозг уже там, среди красот шлосса Хундшюттлер. Оливия, которой понравились посиделки в баре лазурных воротничков, пожалела, что больше не увидится с Ричардом. Однако ее начали заваливать данными из тех самых «ресурсов» от вашингтонских «суперпрофи», а поскольку весь вчерашний день она в основном жаловалась (хоть и сдержанно), что дело стоит, то теперь не могла отлучиться на кружечку пива с не имевшим прямого отношения к расследованию мистером Фортрастом.
Следующие сутки пролетели незаметно – видимо, потому, что она трудилась или, как лазурные воротнички, изображала пародию на труд, а когда работаешь, время бежит быстро.
Начальство в МИ-6 требовало ежедневных отчетов о том, как продвигается САГ, и перед сном Оливия написала отчет, совершенно без удовольствия. Весь день она, если судить по формальным меркам, вроде бы «продвигалась»: читала и отправляла электронные письма, просматривала базы данных, ставила галочки в списке дел, изучала снимки. Но поскольку ничто из этого не помогло найти ни самолет, ни даже свидетельств того, что он вообще пересек границу США, продвигалась Оливия в обратном направлении. Еще день таких «подвижек» – и на САГе можно ставить крест и возвращаться в Лондон.
