городка было километров тридцать – но кого такие расстояния пугают если людям помогают богини? Вдобавок Ходан решил, что щебень из довольно крепкого песчаника вполне годится для бетона, укладываемого в плотины – и отправил на перевозку «стройматериала» почти сотню «персидских лошадок» с телегами. Ну а готские землекопы, увидев первую же избу, у которой фундамент был сделан из таких блоков, сразу по завершении переливных каналов сами отправились рубить себе камень.
В принципе, две тысячи человек (или даже две тысячи семей) – это довольно большая толпа. Но две тысячи семей, расселившиеся по трем десяткам деревенек – это три десятка небольших деревенек. А то, что готы в земледелии оказались людьми вполне сведущими – так Лера об этом почти сразу предупредила. Да, у них – в отличие от приокцев – традиционно в основном бабы огородами заведовали, но при минимальном обучении «современным агроприемам» у них сельское хозяйство вышло на очень неплохой уровень, к тому же стальная лопата в огородном хозяйстве заставила и готов-мужчин «приобщиться»: в готском менталитете железный инструмент считался «мужским». А в результате осенью в готских деревушках собранного урожая хватило не только самим до следующего лета, но и на прокорм разнообразной скотины немало осталось. Правда пока что со скотиной в этих деревушках было не очень – но довольно многие уже успели сообразить, что живя «под рукой внука Тора» завидовать тем, кто на работу не приехал, они не будут. А так как за работу на каналах (и даже за добычу щебенки) им платили вполне приличные деньги, смысл обзавестись хозяйством появился.
И не только хозяйством.
Глава 2
Марк Ливий Павел за носилками, на которых рабы несли девочку, ехал верхом. Это было не очень удобно, потому что он не слышал о чем девочка говорила с идущими возле носилок солдатами, но солдаты – специально подобранные солдаты – ему потом все перескажут почти дословно. Да и, по словам самой девочки, ничего интересного миль на шесть пути от Тридентума не случится.
Внезапно носилки остановились. Один из солдат отошел от носилок, и, приблизившись к Павлу, сообщил:
– Она сказала, что если мы прошли уже четыре мили, то нужно повернуть туда.
– И почему вы ее не послушали?
– Там очень узкая тропа…
– Значит пойдете осторожно. Я же сказал, что вы должны делать всё, что говорит девочка.
Примерно через час носилки снова остановились, но к легату никто уже не побежал, а сама девочка вышла из носилок и взяла в руки жезл. Крепко сжала его обеими руками, выставив жезл перед собой. Павел спешился и поспешил подойти поближе – и понял, что начинается самое интересное. Раньше у него все же были очень серьезные сомнения, но сейчас…
– Великая, я пришла. Не знаю куда, но я устала и не хочу идти дальше.
Темный камень на верхушке жезла внезапно засиял ярким синим светом и из ниоткуда раздался тихий, но вполне различимый голос Великой:
– А раньше что, гор по дороге не встретилось?
– Встретилось, но они были… некрасивые.
– Ладно. Тогда пусть они копают прямо перед тобой.
– Я передам им твои слова.
Голубой огонь на вершине жезла мигнул несколько раз, и снова послушался голос Великой:
– Нет, подожди. Я что-то напутала, и теперь там красного цвета не хватает.
– И сколько времени нужно чтобы все переделать?
– Нисколько, мне переделывать неохота. Повернись назад. Там есть гора?
– Повернулась. Есть, тоже красивая.
Синий огонь снова мигнул несколько раз…
– Теперь скажи им, пусть копают прямо перед тобой. Думаю, что в этот раз все получилось правильно. Ладно, я тоже немного устала. Заканчивай и быстро возвращайся домой.
Огонь на вершине жезла погас. Девочка повернулась к Павлу и, показывая рукой на гору впереди себя, повторила то, что римлянин и сам уже слышал:
– Великая сказала, что теперь эта гора готова, чтобы вы выполнили обещание. А если хотите – это не слова Великой, но я могу этим распоряжаться – там, – девочка показала за спину – вы можете брать светлый камень сколько хотите. Великой он не нужен… мне тоже. А вам может пригодиться для чего-нибудь. Всё, мне пора домой.
Марк Ливий Павел был далеко не молод, но после того как корабль увез девочку, обратный путь до Тридентума он проделал за два дня. Его ждали: когда он спешился на площади, старый центурион подошел и молча протянул ему два камня. Светло-серый и красный…
У Потеха, как оказалось, было свое мнение по поводу оплотинивания Мсты. Впрочем, Кати, с которой он все же посоветовался до того, как приступил к строительству, особых возражений против его идей тоже не имела – и в результате целых десять плотин перегородили реку к марту двести пятьдесят третьего года. А вот электростанция заработала лишь одна, в трех километрах ниже устья Увери. На ней Потех поставил четыре уже хорошо показавшие себя на окских ГЭС гидрогенераторы по два с лишним мегаватта (забрав изготовленные для третьей Окской станции, а еще один Кати просто сделать для него не успела) и два по восемьсот киловатт (последние, по его мысли, должны были работать и тогда, когда многочисленные мегаватты народу не требуются). А на остальных плотинах кроме них самих ничего и не было – то есть на трех строительство собственно электростанций уже велось, а на шести функционировали только шлюзы.
Столь нетривиальный подход к постройке позволил уже весной пройти вверх по реке первой груженой рудой онерарии из Финляндии, что всеми воспринималось как большая победа. Всеми, кроме Лизы – «Божественная Елизавета» уже подсчитала, во что обойдется постройка хоть и небольших, но довольно сложных по конструкции плотин собственно электростанций. Потому что Потех решил, что «для быстроты» он сначала перегородит реку простой плотиной (не совсем все же простой, а бетонной – земляная там долго не простоит), а затем выстроит чуть ниже здание ГЭС вдоль реки – и воду к нему подведет по специально выстроенному каналу. Одной из стенок которого будет еще одна бетонная плотина, стоящая уже вдоль реки…
– Лиза, успокойся, – обратилась к «председателю Госплана» Кати после того, как на очередном совещании Лиза озвучила «цифру потерь». – Там же не плотина строится, а водовод. И строиться он будет вообще на берегу, так что сделать это будет несложно. Надо Потеха не ругать и уж тем более не бить, как ты тут придумала, а премию ему выдать огромную. Или орден дать, ведь он сам, своим умом додумался до идеи деривационной электростанции. А заодно и Вале
