Вскоре после этого во всех городах и деревнях Европы люди узнали о бедных людях в серых рясах, настойчиво и трогательно говоривших о Боге. Монахи проникли даже на мусульманский Восток. В 1219 году святой Франциск зарекомендовал себя в светской истории самым необычным образом: он явился в Египет, чтобы воздействовать на султана Камиля аль-Малика, когда крестоносцы осаждали Дамьетту.[107] Из всех ситуаций, в которых мы наблюдали святого Франциска — торящего дороги Умбрии, проповедующего птицам, ласкающего зайцев и рыб, молящегося на Лаверне, — эта самая фантастическая. Представьте себе только осадные орудия, бьющие по мусульманским стенам, шипение греческого огня, стоны и ругательства. „Он пришел на Восток, — пишет Стивен Рансиман, — веря в то, что его миссия принесет мир“. Невероятно, но факт, Франциск получил разрешение встретиться с султаном, после чего, взяв в руки белый флаг, отправился во вражеский лагерь. После минутной подозрительности „было решено, что столь простое, мирное и грязное существо наверняка безумно“, а потому приняли его с уважением как человека, отмеченного Богом».
Рассказывают, что султан постелил перед своим диваном ковер, украшенный крестами. «Если он ступит на крест, я обвиню его в оскорблении его же бога, — сказал он, — если же он откажется пройти по ковру, я обвиню его в том, что он наносит оскорбление мне». Святой Франциск без колебаний прошел по ковру. Султан попытался его обвинить, на что святой Франциск ответил: «Вам следовало бы знать, что наш Господь умер между двумя разбойниками. У нас, христиан, есть настоящий крест, а кресты разбойников мы оставили вам, потому я спокойно по ним ступаю».
Султана очаровала простота и искренность святого. Он выслушал его с уважением и почтением, свойственным культурному мусульманину, беседующему со святым человеком.
Затем отпустил его. Так закончилась одна из самых замечательных исторических встреч. Об этом инциденте рассказывают «Цветочки» Франциска. Впрочем, есть одна история которую — ради приличия — опускают в некоторых версиях этой книги. Мне же этот случай кажется типично францисканским. Во время странствий по Египту святой пришел на постоялый двор, где была женщина, внешне очень красивая, но развращенная. Она захотела склонить святого Франциска к греху. Лорд Шерли-Прайс пересказывает эту историю в «Цветочках» издательства «Пингвин».
«Святой Франциск сказал: „Да, я хочу, пойдем в постель“. И она повела его в свою комнату. Затем святой Франциск сказал: „Пойдем со мной“ и подвел ее к жарко натопленному камину. Затем он разделся донага и лег возле самого огня. Предложил ей раздеться и лечь рядом с ним. Святой Франциск долго лежал там, и лицо его было радостно, а огонь не обжег его. Женщина испугалась при виде такого чуда, и в ней зашевелилась совесть. Она не только раскаялась в своем нечестивом поступке, но горячо поверила во Христа. Впоследствии она обрела такую святость, что спасла своим примером еще много душ в этой стране».
История показалась мне правдоподобной и очень типичной: в те времена на каждом постоялом дворе было полно продажных женщин. Святой Франциск действовал с обычной своей обезоруживающей простотой, и в то же время он замечал доброту, скрытую под личиной порока.
Популярные рассказы о животных, к которым Франциск относился как к Божьим тварям, заслоняют историю духовной борьбы святого, которая привела его к восторженным молитвам на Лаверне и стигматам. После явившегося ему ослепительного видения зрение святого стало быстро ухудшаться. В последние годы жизни он уже сознавал, что движение его стало международным, однако земной успех интересовал Франциска меньше всего. Всю его жизнь можно назвать побегом от земного мира к вечным ценностям. «Господь, — сказал он, — возвращаю Тебе семью, которую Ты мне доверил. Ты знаешь, сладчайший Иисус, что нет у меня больше сил и способностей о ней позаботиться, а потому передаю ее Твоим слугам».
Слепота его возрастала, и его приходилось водить. За несколько дней до смерти братья принесли его из Ассизи в церковь Святой Марии Ангелов и положили в лечебницу в нескольких шагах от часовни. На этом месте, у входа в алтарь, стоит сейчас нарядная капелла дель Транзите. В течение всей своей жизни он никогда не просил ни о чем материальном, но когда увидел, что его дожидается сестра Смерть, Франциск позволил себе трогательную просьбу. Он написал в Рим своему другу, Якопе деи Сеттесоли,[108] сказал, что умирает и попросил приехать к нему, привезти саван, воск для свечей и немного миндальных пирожных — как-то раз она его ими угощала, когда он болел в Риме. Женщина поспешила в Ассизи и успела застать его живым. Последние свои часы он провел на голой земле, вознося хвалы Господу, лицо его светилось от счастья. Жизнь Франциска была настолько короткой, что первые его ученики, включая Бернарда Квинтавалля, были с ним до самого его конца. Он попросил их спеть «Гимн Солнцу» и присоединился к ним, пока хватало сил. Так умер святой Франциск в возрасте сорока пяти лет, единственный человек, который повторил жизненный путь Христа.
Посетителей проводят в сад, где растут розы без шипов. Такое чудо произошло с цветами после того, как святой Франциск упал на колючки, чтобы усмирить братца Осла — так он называл собственное тело. Туристы, однако, интересуются больше статуей святого. На протянутых руках скульптуры гнездится пара белых голубей.
9
Из восточных ворот Ассизи, Порта Нуова, попадаешь в оливковую рощицу, где стоит старинная церковь Святого Дамиана. В начале своего духовного пути святой Франциск как-то раз пошел туда молиться и услышал, как Христос обратился к нему с распятия: «Иди, Франциск, поддержи мой рушащийся дом». Позднее, когда к нему пришла святая Клара и он столкнулся с проблемами женщин-христианок, святой Франциск отдал им эту старую церковь, не функционировавшую в то время, и она стала первым домом Бедной Клары и просуществовала в таком качестве сорок лет до самой смерти святой Клары. После монахини переехали в город в современную церковь Святой Клары.
Монах провел меня по церкви Святого Дамиана. Она сохранила свой облик с тех самых пор, когда впервые, более семи сотен лет назад, пришла сюда молиться Бедная Клара. Никогда еще, даже в самых отдаленных коптских деревнях Египта, не видел я более примитивной христианской церкви. Монахини были, очевидно, столь бедны, что не могли нанять плотника. Крошечные хоры, сколоченные из грубых дубовых досок, неуклюжие старые скамьи и кафедра, похожая на переделанную голубиную клетку, все это являлось наглядным свидетельством нищеты первых францисканцев. Теперь я понял, почему монахини уходили из церкви гораздо чаще монахов. Они, во всяком случае, могли выйти на свежий воздух, видеть мир, а бедные Клары заточили себя в жалкие, гнетущие помещения.
