Однако не подумай, чтобъ я на тебя былъ сердитъ. Я люблю противорѣчія. Когда огнемъ испытуется золото, а искушеніемъ добродѣтель; то и противорѣчіе чему нибудь, разумнаго человѣка означаютъ. Прежде нежели еще ты учинился стряпчимъ красавицы, не говорилъ ли я тебѣ о великомъ множествѣ возраженій на мое предпріятіе, единственно для того, дабы самимъ собою исправиться, доказывая тебѣ, что ты ничего въ томъ не понимаешь,точно такъ какъ Гомеръ выдумывалъ Героевъ, придавалъ имъ страшныя имена и одному Герою чрезъ другаго ломалъ голову.
Сочти однако искреннее сіе извѣстіе за правило:,,Надлежитъ весьма быть увѣреннымъ въ своемъ разумѣ, когда предпринимаешь исправлять своего учителя.
Но, дабы возвратиться къ моему предмету; то примѣчай со мною со вниманіемъ, что въ которую бы сторону мои намѣренія ни обратились; но сіе дерзское письмо, полученное моею красавицею отъ своей сестры, приводитъ меня къ концу моего намѣренія по крайней мѣрѣ ранѣе цѣлымъ мѣсяцемъ. Я теперь могу, какъ о томъ и прежде тебѣ далъ знать, говорить о любви и о бракѣ, не опасаясь никакого противорѣчія, ни чемъ не будучи не ограничиваемъ, и жестокіе ея законы не производятъ уже болѣе во мнѣ ужаса.
Въ семъ пріятномъ и дружескомъ обхожденіи мы отправимся въ Лондонъ. Старшая дочь госпожи Сорлингсъ будетъ сотовариществовать моей любезной въ коляскѣ, а я сопровождать ихъ буду верьхомъ. Они весьма страшатся заговора Синглетонова. Они обѣщались имѣть великое терпѣніе, естьли что ни есть случится на дорогѣ, но я увѣренъ, что ничего не будетъ. Я сего дня получилъ письмо отъ Осипа, которой меня увѣряетъ, что Жамесъ Гарловъ уже оставилъ глупое свое намѣреніе, по прозьбѣ всѣхъ его друзей, которые страшатся отъ того худыхъ слѣдствій. Однако ето такое дѣло, отъ котораго я не отрѣкаюсь, поелику польза, которую я могу изъ того получить, еще не изтребилась изъ моихъ мыслей.
Красавица моя мнѣ сказала, что ей обѣщались прислать платье. Она надѣется, что конечно присовокупятъ къ тому ея драгоцѣнны каменья, и оставленные ею деньги. Но Осипъ пишетъ мнѣ, что однѣ токмо ея платья будутъ ей присланы. Я весьма остерегаюсь ее о томъ увѣдомить. На противъ того я ей часто повторяю, что она не должна сумнѣваться, чтобъ ей не прислали всего лично ею требуемаго. Чемъ болѣе обманется она въ своемъ ожиданіи съ сей стороны, тѣмъ болѣе она ввергнется въ мою зависимость.
Но при всемъ томъ я надѣюсь собрать столько силы, чтобъ могъ быть честнымъ человѣкомъ для дѣвицы столь знатнаго достоинства. Провалъ тебя возьми и съ тѣмъ мнѣніемъ которое ты мнѣ хочешь внушить весьма не къ стати, что она можетъ погибнуть.
Я тебя слышу. Естьли я намѣренъ, скажешь ты, быть честнымъ человѣкомъ; то для чегожъ не отречься отъ заговора Синглетонова, какъ и ея братъ?
Естьли тебѣ отвѣчать нужно; то скажу, что скромной человѣкъ, не надѣющійся на свои силы, долженъ для своего бѣгства прежде для себя разтворить двери. Присовокупи, естьли ты хочешь, что когда кто предпринимаетъ намѣреніе, и находитъ себя принужденнымъ оставить оное по какой ни есть причинѣ; то весьма трудно ему удержаться, чтобъ опять не взяться по окончаніи трудностей за сіе же намѣреніе.
Письмо CLXXVII.
Г. ЛОВЕЛАСЪ, къ Г. БЕЛФОРДУ.
Во Вторникъ 25 Апрѣля.
Всѣ теперь въ движеніи по причинѣ нашею отъѣзда. Откуда произходятъ тѣ сердечныя колебанія, которыя я ощущаю? Какое предчувствованіе меня колеблетъ? Я твердо рѣшился быть честнымъ человѣкомъ, и сія мысль умножаетъ то удивленіе, которое причиняетъ мнѣ не весьма произвольныя колебанія. Сердце мое мнѣ измѣняетъ; оно всегда было таковымъ, и я страшусь, чтобъ оно и теперь не было таково. Оно исполнено бываетъ такою живостію тогда, когда достигаетъ успѣха въ какомъ ни есть зломъ дѣлѣ! Я весьма мало имѣю надъ нимъ власти! Впрочемъ мои мысли совершенно клонятся къ оправданію ея склонностей. Нѣтъ нужды. Я хочу противъ тебя вооружиться, старой другъ и естьли ты въ семъ случаѣ будешь сильнѣе; то я тебѣ никогда противоборствовать не стану.
Прелестная особа безпрестанно находится въ чрезвычайномъ ослабленіи и уныніи. Нѣжной цвѣтокъ! Сколь мало способна она къ сопротивленію пылкимъ страстямъ, и гнѣву гордаго и наглаго! Будучи покрываема даже до сего времени крыльями такой фамиліи, отъ которой она получала токмо знаки нѣжности и снисхожденія, и даже обожанія, и привыкши покоишься на нѣдрахъ своей матери!
Таковое то было первое мое размышленіе, смѣшанное съ жалостію и сугубою любовію, когда по возвращеніи моемъ нашелъ я прелестную сію дѣвицу едва пришедшую въ чувство отъ продолжительныхъ припадковъ, въ которые ввергало ее письмо ненавистной ея сестры, положа свою голову на грудь откупщицы. Она погружена была въ слезахъ. Колико печаль изъявляла прелестей на лицѣ ея. Блестящіе ея глаза, которые обратились ко мнѣ когда она меня увидѣла вошедшаго, казалось требовали моего покровительства. Могъ ли я ей въ томъ отказать? Конечно нѣтъ. Но, ты презрительной Белфордъ, для чего заставилъ ты меня думать, что она можетъ быть побѣждена? И достойна ли она извиненія, что вздумала столь поздо и съ толикимъ отвращеніемъ положиться въ своей довѣренности на мою честь?
Но, не взирая на то, естьли ея слабость и изнеможенія безпрестанно продолжаться будутъ въ такой силѣ; то не угрожаемъ ли я, сочетавшись съ нею бракомъ, видѣть впадшую въ мои руки задумчивую женщину? Тогда я сугубо буду раскаяваться. Поелику въ теченіе двухъ недѣль я великое буду о ней имѣть попеченіе; но когда человѣкъ препроводивши около трехъ недѣль, въ первыхъ своихъ восхищеніяхъ, перелетывая съ цвѣтка на цвѣтокъ, подобно трудолюбивой пчелѣ, привыкнетъ къ своему дому и женѣ своей; то думаешь ли ты, чтобъ ему было сносно, дабы принимали его съ хладнокровіемъ?
Да сохранитъ небо мою любезную въ вожделенномъ здравіи. Сію то молитву я ежеминутно о ней къ небу возсылаю. Долгъ требуетъ чтобъ тотъ человѣкъ, которой ей опредѣляется, позналъ, можетъ ли она любить кого другаго, кромѣ своего отца и матери. Я страшусь, чтобъ она всегда отъ нихъ не зависѣла, къ уменшенію благополучія своего мужа; а чтобъ презирала ихъ толико же, какъ и я; сіе размышленіе чрезвычайно меня трогаетъ. Въ нѣкоторое время я почитаю ее превыше женщины. Въ инное же, что ей свойственно, усматриваю въ ней Ангела; но въ другое же опять я почитаю ее совершенною куклою. Толико соболѣзнованій о отцѣ своемъ! Толикое пристрастіе къ своей фамиліи! Какуюжъ ролю долженъ играть мужъ съ такою женою? По крайней мѣрѣ, можетъ быть, что ея родители не согласятся съ нею примириться, и что сіе примиреніе будетъ недолговременно.
Клянусь моею честію, гораздо бы было лучше, какъ для нее такъ и для меня, естлибъ мы отреклись оба отъ брака. Колико пріятно жить въ непринужденной любви съ такою дѣвицею, какъ она! Ахъ естьлибъ я могъ внушить въ нее склонность къ оной! опасности, безпокойствія, перемѣнчивые дни, перерывчивыя ночи, то сомнѣніемъ опасаясь обидѣть, то отсутствіемъ, коего страшатся, чтобъ не на всегда продолжилося. Потомъ, какія восхищенія по возвращеніи, или въ самомъ примиреніи! Какія пѣнянія! Какія пріятныя награды. Таковая страсть содержитъ любовь въ безпрестанномъ жару. Она подаетъ ей такой видъ живости, которой никогда не ослабѣваетъ. Щастливая чета вмѣсто того, чтобъ сидѣть, думать, и спать каждому по сторонамъ камелька, въ зимніе вечера, кажется всегда новымъ одинъ другому, и всегда имѣютъ сказать что нибудь другъ другу.
Ты видѣлъ въ послѣднихъ моихъ стихахъ, что я думаю о семъ состояніи. Когда мы будемъ въ Лондонѣ; то я оставлю ихъ какъ будто безъ намѣренія въ такомъ мѣстѣ, въ коемъ она ихъ можетъ прочесть; когда я не получу вскорѣ ея согласія идти въ церковь. Она изъ оныхъ узнаетъ мои мнѣнія о бракѣ. Естьли я усмотрю, что она тѣмъ ни мало не будетъ оскорблена; то сіе подастъ мнѣ такое основаніе, на которомъ и постараюсь утвердиться.
Сколько дѣвицъ могли бы впасть въ заблужденіе, которыя толико же защищались бы отъ нападенія, естьлибъ оказывали подобной гнѣвъ, когда разставляютъ на нихъ сѣти? Мнѣ нѣкогда случилось поймать въ оныя нѣсколько дѣвицъ любовною книжкою, отважнымъ словомъ, или нескромнымъ изрѣченіемъ: и тѣ, которыя отъ того не показываютъ никакой обиды или которыя токмо краснѣютъ, наипаче, естьли я увижу, что онѣ улыбаются или косятся; то мы уже почитаемъ, а и способствующей къ тому діяволъ, что онѣ наши. Какія спасительныя наставленія могъ бы я подать симъ глупинькимъ, естьлибъ разсудилъ то за благо! Можетъ быть нѣкогда предложу я имъ наставленія, произходящія болѣе отъ зависти, нежели отъ добродѣтели, когда старость отыметъ отъ меня весь жаръ любострастія.
Во вторникъ въ вечеру.
Естьли ты будешь находиться въ Лондонѣ въ день нашего туда прибытія; то конечно въ скоромъ времени со мною свидишься. Слава Богу, моей любезной становится нѣсколько легчѣ. Прелестныя ея глаза меня въ томъ увѣряютъ и ея чистый голосъ, которой я едва слышалъ въ послѣдній разъ моего съ нею свиданія, начинаетъ опять прельщать мой слухъ. Но я страшусь напоминать ей о любви и о чувствительности. Не должно даже и помышлять съ нею о тѣхъ невинныхъ вольностяхъ, [по крайней мѣрѣ съ начала ихъ, ибо ты знаешь, что онѣ обыкновенно до чего ни есть доводятъ,] которыя услаждаютъ, или естьли ты хочешь, которыя смягчаютъ сердце сего пола. Я нахожу сію жестокость тѣмъ болѣе странною, что она не признается въ томъ преимуществѣ, которое мнѣ оказываетъ, и что имѣетъ сердце, способное скрывать великую печаль. Печаль трогаетъ и приводитъ въ слабость. Опечаленная душа обращаетъ взоръ вокругъ себя, проситъ въ молчаніи недостающаго ей утѣшенія, и не отрекается любить своего утѣшителя.
