Но Камар не выходил. Уже темнело.
Дороти увидела Дейвиса. Оказывается, англичане жили на нижней палубе, вместе с матросами. Дейвис жаловался, что кормят плохо, но, правда, не обижают.
И не заставляют работать.
Уже было совсем темно, на теплом небе высыпали яркие тропические звезды, над палубой босые матросы зажгли фонари, засветились и окошки в каютах. Дороти стало зябко и неуютно. Она вернулась в каюту.
Вскоре пришла Регина. Она была взбешена. Она прижимала к животу коробку со своими драгоценностями, на которые делала основную ставку. Но Рахман отказался от драгоценностей, правда, предварительно ощупав и обнюхав их. Они показались ему недостаточной платой. Регина предлагала выписать вексель, и это не помогло.
— А как вел себя Камар?
Дороти хотелось, чтобы он вел себя как друг.
— Он молчал, но я поняла, что он на стороне отца. Он — подлец!
— Почему вы так думаете?
— Я знаю людей. И я сама не святая, мне легче разбираться в людях, чем тебе, потому что ты еще наивная дурочка!
Почему-то Регина сердилась на Дороти.
— А что будет дальше? — спросила служанка.
— Дальше? Он сказал… Я сказала, что согласна на любые его условия. Пускай он их мне предложит.
— А он?
— Он сказал, что они посоветуются с Камаром и сегодня же он скажет мне свои предложения.
В этот момент в каюту заглянул мальчик и сказал по-арабски, что было понято одинаково женщинами как приглашение Регине возвратиться к Рахману.
— Я буду молиться за вас, госпожа, — сказала Дороти.
— Ну что ж, твои молитвы мне могут пригодиться, — рассеянно ответила Регина, думая совсем о другом.
Дороти взглянула на камешек — просто так, почти нечаянно. Камешек был темен. Странный камень — он темнеет и рядом с деликатным Камаром, и рядом с испуганной Региной, которой и дела нет сейчас до своей служанки.
Пока хозяйки не было, Дороти пыталась шить, но руки плохо слушались — чувство тревоги не отпускало ее.
Окончательно миссис Уиттли возвратилась примерно через час.
Слабый свет двух фонарей все же позволил Дороти увидеть, что хозяйка возбуждена и скорее расстроена, чем рада, хотя от дверей она громко сказала:
— Все в порядке. Мы договорились.
— Но как? — Дороти вскочила и стояла у стола, прижав к груди рукоделие.
— Ужасно! Просто ужасно. Я отдала ему драгоценности. Затем я выписала на его имя вексель на десять тысяч рупий. Я не представляю, сможет ли мой муж собрать такую сумму. Просто не представляю…
— И это все?
Регина ответила не сразу. Она прошла к своему дивану и села на него, подогнув под себя ноги.
— Я ужасно устала, голова разламывается!
— И больше ничего не было? — повторила Дороти вопрос, потому что хозяйка чего-то недоговаривала.
— Практически все. Да… Практически…
— Что это значит — практически? — спросила Дороти.
— Не считая пустяков! — сердито ответила Регина. — Ты что, спать не собираешься?
— Нет, мы же не ужинали.
— Ах да! Но меня покормили у Рахмана.
Как будто после этого вопрос об ужине отпадал. Дороти могла потерпеть.
— Госпожа!
— Не мешай мне спать! Я устала и плохо себя чувствую.
— Но вы не разделись… давайте я помогу вам…
— Отойди! Не смей ко мне прикасаться!
— Вы сердитесь?
— Разумеется, я сержусь! — Неожиданно миссис Уиттли вскочила с дивана и уткнула перст в грудь Дороти. — Я сержусь на тебя за предательство, за измену! Я тебе этого никогда не прощу!
— Я не понимаю вас, мэм.
— Еще бы! Тебе невыгодно меня понимать. А сама за моей спиной крутит амуры с горбатым наследником! Я все знаю, вы обо всем сговорились. И я не удивлюсь, если потеряю служанку, которая бросит меня в тяжелый момент и перебежит к грязным мусульманам.
— Что вы говорите?
Регина не ответила, потому что в дверь постучали, вошел мальчик и сказал что-то по-арабски, обращаясь к Дороти.
— Что он говорит? — спросила Дороти.
— Зовет тебя на свидание к твоему ублюдку! — прошипела Регина, но негромко, чтобы не было слышно вне каюты.
— Мне нужно идти? Так поздно? — удивилась Дороти. — Скажите им, что я приду завтра.
Мальчик потянул Дороти за рукав платья.
— Иди, иди, — куда мягче произнесла госпожа. — Только не задерживайся. Мне трудно без тебя раздеться.
Подчиняясь требованиям посланца, Дороти сделала шаг к двери.
Настроение у нее было отвратительное, она чувствовала, что происходит нечто страшное и угрожающее, но еще не понимала — что же именно.
* * *
Мальчик проводил Дороти в каюту, расположенную этажом выше, чем каюта женщин.
Он постучал три раза в дверь, изнутри донесся знакомый голос.
Мальчик открыл дверь, пропустил Дороти и ушел. За спиной туго хлопнула дверь.
— Добрый вечер, — сказал узкоплечий Камар. Вместо тюрбана на его голове была лишь зеленая повязка, струящийся шелковый халат доставал до пола и даже волочился сзади, шурша по коврам.
Он протянул к Дороти руки, и та только сейчас как следует рассмотрела, какие у него бледные и длинные пальцы.
— Добрый вечер, — настороженно произнесла Дороти. — Почему вы позвали меня? Ведь сейчас очень поздно.
— Потому что Аллах откликнулся на мои молитвы, — хрипло проговорил молодой человек. — Он даровал мне счастье.
— Какое? — решила уточнить Дороти.
— Тебя, — ответил Камар.
— Я вас не понимаю, — сказала Дороти.
— Ты отдана мне. Твоя хозяйка отдала тебя, и поэтому наша баггала уже изменила курс. Если ты выйдешь на палубу и посмотришь, ты увидишь, что звезды расположены на небе иначе, чем прошлой ночью. Мы держим теперь путь не на Южный крест, а на Полярную звезду в созвездии Малой Медведицы.
Сообщив эти навигационные сведения, Камар замолк, и так как Дороти все еще не могла найти слов и сил, чтобы ответить ему, он сам продолжил:
— Судя по выражению твоего лица, я могу предположить, что для тебя мои слова — новость.
— Да. — Дороти удивилась, услышав совершенно чужой низкий голос.
— Она тебе ничего не сказала? Ай-ай-ай! Я-то думал, что вы обо всем договорились. Я так надеялся, что ты добровольно решила соединить свою судьбу с моей.
— Судьбу… — Дороти ничего не могла понять.
— Ты станешь цветком моего гарема, — сообщил молодой горбун, — ты станешь моей любимой женой.
Он говорил, словно умолял, не смея поднять робкие глаза на свою избранницу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
