Оставив недостойные поползновения в сторону гардин, которые всё равно крепились слишком изощрённо, чтобы их можно было снять, не порвав бесценную ткань, Алеандр подошла к развороченному столу и осторожно потыкала в распростёртое на столешнице чародейское тело:
— Тан, слышь Та-а-ан! Мы вообще-то в спецхранилище шли прятаться, пока здесь всех убивать будут. Или ты уже забыла? Здесь, конечно, миленько, но за сохранность собственной дорогой тушки я бы не поручилась.
Выражение лица вора, что и внезапное появление пособниц перенёс тяжко, после новостей о всеобщем смертоубийстве и вовсе с трудом поддавалось описанию. Начинающее светило целительства не без скрытого удовольствия заподозрило у него обширное нервное расстройство и даже успело прикинуть возможный курс лечения.
— О! — радостно вскрикнула блондинка, резко подобралась вся и, подтянувшись на локтях, свесилась через край столешницы, дрыгнув в воздухе ногами.
— Куда? — рыкнул вышедший из временного замешательства Виль, ныряя следом.
От столкновения двух немаленьких и очень решительно настроенных тел, столешница снова подпрыгнула, скрежетнув отрываемой резьбой. Обуреваемая любопытством Эл тоже попыталась забраться под стол, где в пыхтении разворачивалась нешуточная борьба между бойцами радикально жадных и либерально алчных, но ввод миротворческих сил был пресечён танкиной коленкой.
— Фу, брось каку!!! — вскрикнула Алеандр, хватаясь за первые попавшиеся штаны, в попытке выволочь из-под стола на более доступное для манёвров пространство.
— Я тебе дам, каку! — раздался в ответ откуда-то из-под дёргающейся спины вора возмущённый голос духовника. — Это же отличные сапоги!
Виль явно разделял её точку зрения и потому уступать добычу наглой девице определённо не собирался. Он, конечно, дёргался и от тычков в живот, и от шустрых пальцев, пробегающих по бокам в щекотке, но свой край голенища держал крепко, проявляя чудеса упрямства. Если бы под столом было хоть сколь-нибудь места для манёвров у чародейки не осталось бы и шанса, но в узком пространстве всё решала мерзость характера, поэтому потасовка грозила растянуться надолго. Бросив тщетные попытки растащить сцепившихся, травница навесила кому-то пинка и попыталась зайти с другой стороны.
— Да ты только подумай, кто их мог носить, — увещевала она разошедшуюся не на шутку подругу.
— Да хоть святой Харунжай!!! — прокряхтела блондинка, тщетно попытавшись брыкнуть прижатыми чужим телом ногами.
— Они же мужские! — присоединился к уговорам травницы Виль, хотя говорить с упирающимся в кадык чужим локтем и было проблематично.
— О, я как-нибудь это переживу! — не унималась девушка, теснее прижимая к груди чёрную кожу добротного и явно очень дорогого сапога, что после влажного рванья казался, по меньшей мере, редким артефактом.
— Да ты же в них утонешь! — возмутился вор, перехватывая уже летящую в живот коленку.
— Такие не тонут, — глубокомысленно заметила Валент и тут же скривилась от укуса в голень. — Ай! Кто такой борзый?
Склока приобрела индивидуальный характер, пусть травница и не успела определить личность, покусившегося на её конечность. Закатав оборванные рукава девушка смело бросилась в гущу событий, едва не сшибив лбом декоративную накладку и принялась щедро раздавать тумаки, всем, кто попадался под руку, благо сверху это делать было совершенно не трудно, хотя и слишком узко. Вор под её весом лишь вскрякнул. Чьё-то (судя по ощущениям, его собственное) колено вдавилось в едва поджившую челюсть и на попытки сдвинуть откликалось спазмом в левом плече, а рёбра, с трудом избежавшие перелома, уже во всю трещали в неудобной позе. Придавленная двойным весом, Танка сразу же начала задыхаться, но все попытки выползти из-под раскорячившегося Снежева не продвигались дальше края подстолья. От недостатка воздуха начало мутиться в голове, а тёмный, пульсирующий комок опасно зашевелился на самом краю затухшего резерва, потянувшись наружу. Толи ощутив что-то неладное, толи просто не услышав под собой злобного пыхтения, вор испугался и попытался распрямиться, за что получил парочку лишних тычков. Валент даже если бы и захотела выбраться из образовавшейся кучи-малы, уже не могла, намертво застряв между спиной вора и столешницей. Троих смутьянов крепкий, сделанный по индивидуальному заказу стол уже не выдержал, с грохотом обрушиваясь на пол.
Взмывшие в воздух листовки, кружась облетающими листьями, медленно опускались на пол вокруг развалившегося клубка. Тяжело дышащая травница, привалившись к отломавшейся и теперь гордо торчащей из подстолья ножке, досадливо потирала ушибленный подбородок. Скрюченный какой-то замысловатой позой, Виль на четвереньках отползал в угол, едва сдерживая стоны от острой боли в спине, словно боялся и близко находиться рядом с двумя совершенно неадекватными девицами. Острый радикулит навестил долговязое тело раньше времени и теперь страстно впивался в выгнутую поясницу. Танка же так и осталась лежать на полу, прижимая к вороту униформы один сапог и пряжку от второго. Невидящий взгляд тёмно-зелёных глаз был устремлён куда-то под слои лепнины и штукатурки.
— Дебильно как-то получилось, — заметила Алеандр, разглядывая реквизированный в ходе боевых действий тапок.
Чаронит медленно, словно в трансе, подняла руку и швырнула оставшийся сапог на звук мерзкого голоса. Снаряд просвистел в метре от предполагаемой цели и едва не зашиб сумевшего-таки разогнуться вора. Если бы не отменная реакция, тяжёлый каблук с набитой подковой непременно бы встретился с рыжеватым затылком. К своей чести, Снежев от комментариев воздержался, хотя по глазам читался настоящий трактат о разновидностях народного мата.
Пока немая сцена не переросла в новую потасовку, грозящую закончится смертоубийством (очень уж подозрительно хмурился вор), Чаронит на четвереньках поползла к пострадавшим в ходе боевых действий сумкам собирать рассыпавшиеся от чьего-то пинка монеты.
— Ты чего? — тщательно сдерживая смех, окликнула её Эл, которой во время молчаливого продвижения с особым садизмом оттоптали ноги. — Ну, Та-а-ан, не обижайся!
— По-твоему, я обиделась? — вкрадчиво поговорила духовник, очень нехорошо сощуривая глаза, и подозрительно сильно сжала яшмовую подставку для перьев.
— Что ты! Как можно? — поспешила заверить её Алеандр. — Ты же просто пышешь благодушием и беззаветной любовью.
Её удостоили полным царского презрения взгляда и с гордостью урождённой ратишанки уползли вместе с одеждой и рюкзаком на другую сторону столешницы. Травница попыталась переглянуться с вором, но вместо поддержки в его лице встретила коварство и едва сдерживаемую жажду мщения. Поёжившись от предчувствия неминуемой подлянки, Валент решила последовать примеру подруги, во всяком случае, относительно белья. Натягивать на себя штаны под насмешливым взглядом мужчины оказалось не самой простой задачей для нежной травничьей натуры и внезапно обострившегося смущения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
