Фильм вышел на экран в конце того же года и вызвал противоречивые отклики. В основном его хвалили, но как-то вяло, без прежнего энтузиазма. Хотя, казалось бы, чего еще надо — Рязанов вновь вернулся в чистую комедию, после 14-летнего перерыва (с «Вокзала для двоих») снял фильм о любви. Но полноценного возвращения почему-то не получилось. То ли за эти годы Рязанов утратил в своем мироощущении что-то важное, то ли без верного соавтора Брагинского действительно был не в состоянии одолеть собственный застой. Видимо, понимал это и сам Рязанов, потому что в 1997 году внезапно заявил, что вновь собирается снимать фильм в содружестве с Эмилем Брагинским. И действительно, вскоре они засели за сценарий и работали над ним с таким воодушевлением, как будто не было тех десяти лет, которые развели их в разные стороны. Сценарий получил название «Тихие омуты» и должен был запускаться в производство в том же году. В августе 1998 года планировалась премьера нового фильма Рязанова. Однако она не состоялась.
Сначала в события вмешались чисто производственные проблемы. Фильм должно было профинансировать Российское телевидение. Но когда дело дошло до конкретики, руководители РТР начали попросту футболить Рязанова. Ему говорили: завтра переведем деньги, потом клялись — послезавтра, потом божились — на той неделе. Люди, от которых все зависело, не брали трубку, не отзванивали, врали. Однажды Рязанов все-таки прорвался к высокому начальнику, и тот заверил его, что завтра в три часа он решит проблему. Рязанов поверил, хотя за его плечами был богатый опыт по части общения с чиновниками самого разного ранга. В итоге его в очередной раз надули.
Между тем на деньги, которые Рязанову все-таки удалось получить, он снял лишь треть карины — фрагмент финала, фрагмент из середины, фрагмент из начала. Затем все застопорилось. Сначала, в мае, умер многолетний соавтор Рязанова драматург Эмиль Брагинский, затем — в августе — грянул дефолт, который мгновенно обесценил лежавшие на счету съемочной группы деньги. И все же чуть позже Рязанов сумел довести эту картину до ума — она увидела свет в 2000 году. Правда, никакого особенного интереса со стороны зрителей она не вызвала. Но это была отличительная черта всех фильмов Рязанова позднесоветского и постсоветского времени.
Но вернемся на некоторое время назад.
В конце ноября 1998 года, в связи с 71-летием Рязанова, правительство Франции наградило его Орденом искусств и словесности. Этой награды Рязанов был удостоен за цикл телевизионных передач «Парижские тайны», которые он ведет на российском телевидении. Вручение почетной награды состоялось во французском посольстве в Москве. Посол Франции лично поздравил юбиляра и вместе с орденом вручил в подарок книги о Трюффо и о доме Игумнова, том самом, который занимает французское посольство. Кроме этого, Рязанову был преподнесен торт с единственной свечкой, которая, по словам посла, символизирует начало нового этапа в жизни режиссера, а именно — первый год второго тура. В своей ответной речи Рязанов был весьма остроумен. Он сказал, что французское правительство было безупречно в своем выборе. И что орден вполне может носить его жена вместо броши.
В новом тысячелетии Рязанов снял еще четыре фильма: «Старые клячи» (2000), «Ключ от спальни» (2003), «Андерсен. Жизнь без любви» (2006) и «Карнавальная ночь, или 50 лет спустя» (2007). Все они ничего нового к творческой биографии режиссера не добавили. А «Карнавальная ночь-2» в сравнении с первой частью и вовсе оказалась провальной. Причем настолько, что о ней с тех пор мало кто вспоминает и по ТВ ее больше не показывают, предпочитая в тысячный раз гонять «Карнавальную ночь» советских времен. Тех самых, о которых Рязанов отзывается в своих интервью как о треклятых. В качестве примера приведу диалог нашего героя с актером Зиновием Гердтом, датированный второй половиной 90-х.
Рязанов: «Ты видел фактически весь мир. Я встречался с тобой кое-где, на каких-то капиталистических параллелях и меридианах. У тебя никогда не возникало чувства жалости, что ты родился в России и именно в это время?»
Гердт: «Я без паузы могу тебе сказать — нет. Никогда. Больше того. Я тогда привык врать, даже без презрения к самому себе, про нашу демократию. Про то, что я живу в совершенно свободной стране. Как только я туда перемещался, я отвечал так: «Да вы что? Господа, какой антисемитизм? Вы что, офигели? Посмотрите на меня!» Я врал упоенно. Я был как бы главный добровольный нештатный агент КГБ во всех этих поездках. Патриот, словом».
Рязанов: «Все мы тогда были, в сущности, рабами. Рабами на длинном поводке, которым разрешались поездки за рубеж. Этакая убогая сытость раба. У меня в фильме «Вокзал для двоих» герои бегут в тюрьму добровольно, сами. Этот эпизод для меня был очень важен. Это символ! Все мы бежали обратно в этот концлагерь. Понимаешь? Возьмем то время и нынешнее время, есть для тебя разница? Рад ты тому, что наступило нынешнее время? В той тюрьме мы оба были привилегированными рабами, нас выпускали за границу, нам давали звания или ордена. Нас выделяли. Но все равно во всех нас гнездился страх, боязнь, что нас в любую минуту могут раздавить, как вошь или комара, прихлопнуть. Ты рад, что ты дожил до другого времени?»
Гердт: «Сегодня я всей душой ненавижу роптание по поводу того, что не у всех есть деньги на икру. Тогда у всех были деньги на колбасу по два двадцать и надо было стоять сутки в очереди, чтобы «достать» эту колбасу (трудно представить себе народного артиста РСФСР, стоявшего вместе с простыми гражданами в очереди за колбасой. Ведь он имел возможность, как и все представители советской творческой элиты, добывать ее через «заднее крыльцо». — Ф. Р. ). Я презираю то время. Я презираю свое рабство…»
Не знаю, как вы, мой читатель, но я помню этих двух творческих деятелей в пору их так называемого рабства. Эльдар Рязанов, будучи «рабом», стал классиком советского кинематографа, сняв такие хиты отечественного проката, как «Карнавальная ночь», «Девушка без адреса», «Гусарская баллада», «Берегись автомобиля», «Зигзаг удачи», «Старики-разбойники», «Ирония судьбы», «Служебный роман», «Гараж», «Вокзал для двоих», «Жестокий романс». А Гердт за это же время сыграл десятки ролей в кино, став настоящим кумиром целой нации. Неужели рабы способны на такие достижения? Если это так, то лично по мне пусть будет такое плодотворное, да еще увенчанное всенародной любовью и признанием «рабство», чем свобода, при которой практически всех былых наших кумиров настигла творческая импотенция.
Кстати, о последней. Может быть, она и настигла рязановых, гердтов и им подобных, потому что они стали проклинать то время, которое сделало их Мастерами с большой буквы? Ведь вся подлинная слава того же Эльдара Рязанова осталась во временах «треклятого» СССР, а в капиталистической России к ней не прибавилось и грамма. Останови сегодня любого человека на улице и спроси его, какие фильмы Эльдара Рязанова он помнит и любит, и почти каждый ответит: те, что он снимал раньше, в советские годы. Сегодняшнее кино мэтра по большому счету с тем кино имеет мало общего. Почему же так произошло? Сошлюсь на мнение философа С. Кара-Мурзы:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
