Но едва только они ступили на тропу, как я окликнул их сверху.
Можно было подумать, что я свалился с неба в огненной колеснице. Это довольно жутко — когда в темноте у тебя над головой вдруг раздается голос человека, который, по твоим понятиям, только что въехал в долину внизу, в полумиле отсюда. К тому же тот, кто берется шпионить за колдуном, уже находится во власти страха и склонен поверить в любое диво. Один из незваных гостей испуганно вскрикнул, вожак вполголоса выругался. Их запрокинутые лица показались мне сверху, в свете звезд, серыми, словно заиндевелыми.
Я проговорил:
— Я Мерлин. Что вам от меня угодно?
Наступила тишина, и стал явственно слышен приближающийся лошадиный скок — лошади припустились рысью, чуя дом и ужин. Я заметил, что стоящие внизу подо мною люди готовы удариться в бегство. Но вожак откашлялся и сказал:
— Мы от короля.
— В таком случае спрячьте ваши глупые мечи. Я сейчас спущусь.
Подойдя к ним, я убедился, что они меня послушались, но руки держали вблизи ножен и сгрудились потеснее.
— Кто из вас главный? — спросил я.
Самый рослый шагнул вперед. И ответил вежливо, но злобно — как видно, пережитая минута страха не доставила ему удовольствия.
— Мы дожидались тебя, принц. Мы посланные короля.
— Это с обнаженными-то мечами? Ну что ж, ведь вас всего четверо против одного, если уж на то пошло.
— Четверо против чар, — возразил уязвленно вожак.
Я улыбнулся.
— Разве вы не знали, что мои чары не страшны людям короля? Вы могли быть уверены в радушном приеме.
Я помолчал. Они переступали с ноги на ногу, хрустя инеем. Один из них пробормотал что-то — то ли божбу, то ли проклятие — на своем наречии. Я сказал:
— Ну ладно. Здесь не место для разговоров. Мой дом, как видите, открыт для гостей. Отчего вы не развели огонь, не запалили светильники и не ждали меня, укрывшись от непогоды?
Они опять помялись, переглянулись. Ни один не произнес ни слова мне в ответ. При луне их черные следы вели по заиндевелой земле ко входу в пещеру. Было очевидно, что они уже побывали внутри.
— Что ж, — сказал я, — Милости прошу хоть теперь.
Я приблизился к святому источнику, над которым в темной нише, еще различимое, белело деревянное изваяние божества. Взял чашу от его подножия, плеснул ему и напился сам. Потом жестом предложил воды их вожаку. Он замялся в нерешительности и покачал головой.
— Я христианин, — сказал он, — А это что за бог?
— Мирддин, — ответил я. — Бог возвышенных мест. До меня этот полый холм принадлежал ему. Он доверил его мне, но сам держит под неусыпным надзором.
Тут я заметил, как и ожидал, что они, пряча руки за спину, все четверо сделали знак, охраняющий от чар. Потом, один за другим, подошли к источнику, каждый напился и плеснул воды здешнему богу. Я кивнул.
— Да, лучше не забывать, что старые боги по-прежнему надзирают над нами сверху и таятся в полых холмах. Иначе как бы я узнал о вашем приезде?
— Неужто ты знал?
— Неужто нет? Входите же.
Я обернулся на пороге, придерживая куст, который загораживал вход. Ни один не шевельнулся, только вожак сделал шаг вперед, но тоже в нерешительности остановился.
— В чем дело? — спросил я, — В пещере ведь никого нет. Или есть? Вы что, нашли там беспорядок, когда заходили, и боитесь мне признаться?
— Нет, никакого беспорядка там не было, — ответил вожак, — Мы не заходили… то есть мы… — Он прокашлялся и начал сызнова: — То есть мы зашли, это правда, но только переступили через порог…
Он опять не договорил, и опять они стали переглядываться, перешептываться, потом один из них вслух произнес:
— Да скажи ты ему толком, Кринас!
Кринас в третий раз начал сначала:
— Дело в том, сэр…
Он долго раскачивался и мялся, но в конце концов я все же услышал его рассказ, стоя у входа в пещеру в полукольце перепуганных воинов.
Оказалось, что они прибыли в Маридунум за два дня до того и выжидали случая подъехать к пещере никем не замеченными. У них был приказ открыто со мной в общение не вступать, чтобы другие соглядатаи, находящиеся, как подозревал король, где-нибудь поблизости, не вздумали подкараулить их на обратном пути и силой оружия отнять у них письмо, если я его им вручу для передачи королю.
— Ну и что же?
И вот нынче утром, продолжал Кринас, они углядели внизу возле кузницы мою кобылу, под седлом и свежеподкованную. Кузнец им на прямой вопрос ничего не ответил, и они заключили, что я нахожусь где-то в городе, занятый делами, покуда кузнец возится с моей лошадью. Тогда они решили, что если еще кто шпионит здесь за мной, то, наверно, тоже находится сейчас где-нибудь поблизости, в городе, воспользовались удобной минутой и поехали к пещере.
Он опять замолчал. Я чувствовал, что они пытаются в темноте угадать, как я воспринимаю этот рассказ. Но я молчал, и Кринас, сглотнув, продолжил.
То, что он рассказал дальше, звучало по крайней мере правдоподобно. Находясь в Маридунуме, они успели, как бы между прочим, разузнать дорогу в Брин-Мирддин. Можно не сомневаться, что ответы на их расспросы люди щедро сдобрили рассказами о святости этих мест, о волшебном могуществе их обитателя. Окрестные жители очень гордились своим колдуном и, пересказывая мои подвиги, не скупились на красочные подробности. Поэтому мои гости подъехали к пещере уже несколько напуганные.
Пещера, как они и ожидали, оказалась пуста. На белом снежном покрове перед входом не было видно ничьих следов. Глубокая тишина встретила их среди холмов, только журчал, изливаясь, святой родник. Они зажгли факел и, остановясь у входа, заглянули внутрь пещеры; там было все прибрано, но пусто, зола в очаге остыла…
— И что же? — понудил я Кринаса, который снова умолк.
— Мы знали, что тебя там нет, господин, но у нас было такое чувство… Мы позвали, никто не ответил, а потом вдруг из темноты донесся какой-то шелест. Он словно бы шел из глубины пещеры, где находится твое ложе и светильник подле него…
— И вы вошли?
— Нет, сударь.
— И ничего не трогали?
— Нет, — поспешно ответил он, — Мы… мы не посмели.
— Хорошо хоть так, — заметил я, — Что же дальше?
— Мы огляделись вокруг, но там никого не было. А звук не прекращался. Нам стало страшно. Мы наслушались разных историй… Один из нас сказал, что ты, может быть, подсматриваешь сейчас за нами, невидимый. Я велел ему не болтать вздора, но, по чести признаться, у меня все время было такое чувство…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
