союзников началось 1 февраля на Восточном фронте; в рамках его Красная армия дошла до Кингисеппа, пересекла Лугу и остановилась в полутора километрах от эстонской границы 1940 г. Третье союзническое наступление, в Италии, продвинуло войска союзников еще ближе к Кассино, чем ранее, хотя прорыва опять не случилось.
За линией фронта убийства продолжались своим чередом. 1 февраля в Освенциме немцы убили трех цыган, пытавшихся бежать из трудового отряда. В Дахау они расстреляли группу советских военнопленных, целиком состоявшую из офицеров. В Варшаве 2 февраля польские партизаны убили генерала СС Франца Кучеру, командира варшавских СС и окружной полиции; в ответ на следующий день в городе были казнены триста поляков.
На той неделе Польша в значительной степени занимала ум Черчилля: Лондона достигли известия о том, что два в прошлом польских, а ныне украинских города, Ровно и Луцк, освобождены советскими войсками. «Теперь, когда русские наступают по Польше, — сказал Черчилль своим высшим военным советникам, — сильная и обладающая хорошей поддержкой Польша в наших интересах. Если она окажется слабой и будет захвачена наступающими советскими армиями, результат может таить большие опасности для будущего англоязычных народов».
Стремительно открывалась перспектива послевоенного конфликта, в котором по одну сторону окажется Советский Союз, а по другую — англо-американский альянс; раскол, определявшийся противостоянием идеологий, опирался на контроль над территориями. В день освобождения Ровно и Луцка Черчилль высказался в пользу того, чтобы отказаться от некоторых задач Королевских ВВС в Германии, чтобы помочь польскому движению Сопротивления, которое в то время организовывалось в Лондоне польским правительством в изгнании. В то же время Черчилль тратил бесконечные часы, терпеливо пытаясь убедить «лондонских» поляков отказаться от их претензий на восстановление польского суверенитета на Восточную Польшу. Эти обширные территории достались Польше по Рижскому договору 1921 г., который отодвинул польскую границу на восток от предложенной линии Керзона, к Пинским болотам и в Белоруссию.
Сталин приветствовал это давление на Польшу с тем, чтобы она отказалась от третьей части своей довоенной территории — от тех самых городов и поселков, из которых сейчас его армии гнали немцев; в первую неделю февраля несколько частей Красной армии оказались в пределах 80 километров от Брест-Литовска и прочерченной после Первой мировой войны линии Керзона, которую Сталин желал видеть новой послевоенной границей между Польшей и Советским Союзом. Однако Сталин не полагался на то, что Черчилль убедит лондонских поляков принять это существенное сокращение межвоенной территории Польши. Он поддерживал претензии на власть в послевоенной Польше Государственного национального совета, в котором ведущую роль играли коммунисты и который все еще находился в Советском Союзе. Этот Совет уже принял линию Керзона.
Черчилль тем временем отстаивал законность возвращения лондонских поляков в Польшу в качестве послевоенного правительства, указывая Сталину в посланной в Москву 5 февраля телеграмме, что польская дивизия, созданная лондонскими поляками, «уже сражается против немцев на фронте в Италии», а вторая польская дивизия в этот самый момент проходит обучение в Англии в рамках подготовки союзнических сил к вторжению через Ла-Манш.
Это вторжение потребовало масштабного планирования, массы энергии и ресурсов, вобрав в себя навыки солдат, моряков, летчиков, ученых и технических экспертов всех видов, а также внушительные усилия разведки, начатые в 1941 г. Кроме того, «Оверлорд» был причиной ежедневных раздумий для тех, кто знал о его детальном планировании. «Чем больше в него погружаешься, — писал в дневнике 3 февраля король Георг VI, — тем страшнее становится его огромность». В тот день немцы показали в Италии, что у них оставались еще крупные резервы сил и воли, начав операцию «Фишфанг» («Рыбалка») против войск союзников на плацдарме в Анцио: они отодвинули назад границы плацдарма, сделав так, что десант, который, как замышлялось изначально, должен был прорвать немецкий фронт в Италии, стал доставлять не более чем простое раздражение. На основном фронте такое же упорство немцев не позволяло союзникам овладеть Кассино даже при том, что 4 февраля американские войска подошли к господствующему над городом монастырю на расстояние 900 метров.
5 февраля во Франции гестапо арестовало Мишеля Оллара — человека, который очень много сделал для того, чтобы уведомить британцев об опасности и о самом существовании германских «Фау». После ужасных пыток, перед которыми он не склонился, он был отправлен в концентрационный лагерь. В отличие от множества других, кто был схвачен и посажен в тюрьму, Оллар пережил войну.
В оккупированной Польше сопротивление влекло стремительную и жестокую месть: 9 февраля в Лесно шестьдесят полячек, работавших на железной дороге, были расстреляны в ответ на местный акт саботажа, а на следующий день в варшавском пригороде Охота были казнены 140 поляков в рамках еще одной ответной акции за убийство генерала СС Кучеры девятью днями ранее.
Немцам эти акты саботажа даже уже показали, что победы одерживали не только союзнические армии, но и порабощенные народы. 10 февраля бойцы французского Сопротивления нанесли серьезный ущерб заводу Peugeot по производству запчастей для самолетов в Сошо-Монбельяре, после чего его работа остановилась на пять недель; присланные из Германии подменные станки были уничтожены по прибытии. Отчет германской полиции безопасности от 10 февраля касался общественных настроений в Германии. «Несмотря на всю глупость и бестолковость, — гласил отчет, — враг тянет к нам свои лапы, и никто не знает, как мы можем вновь их стряхнуть с себя, сколько бы раз мы ни „дали ему по голове“».
Такие настроения не приводили к ослаблению террора: 11 февраля на оккупированном немцами острове Гернси в Ла-Манше гестапо арестовало Шарля Машана, основателя тайного новостного листка. Машан был депортирован на континент и через восемь месяцев умер в тюрьме в Германии, в Наумбурге; он никого не выдал.
В Италии вторая неделя февраля не принесла перемен в битве за Кассино, не взяв который союзники не могли двигаться на Рим или соединиться с оказавшимся в ловушке плацдармом в Анцио. 12 февраля на Кассино были сброшены листовки, адресованные «итальянским друзьям»; они предупреждали, что монастырь Кассино, который до того не обстреливался, вскоре станет мишенью артиллерии. «Настало время, — объявлялось в листовке, — когда нам придется направить наши орудия на монастырь. Мы предупреждаем вас, чтобы вы могли спастись. Настоятельно вас просим: покиньте монастырь. Покиньте его сейчас же. Обратите внимание на это предупреждение. Это для вашего же блага».
На севере Италии 13 февраля союзники потерпели неудачу. Немцы атаковали один из важнейших отрядов итальянских партизан общей численностью около пятисот человек под командованием Филиппо Бельтрами, который погиб в бою. Преследуемые группы сумели соединиться только спустя более шести недель. Через два дня после гибели Бельтрами союзнические бомбардировщики нанесли удар по монастырю на Монтекассино. За четыре часа на одно из святилищ и сокровищ раннесредневековой
