Эя закрыла руками лицо и уткнулась себе в колени.
А что дальше-то? Довели и провели в Морент, вызвали. Явится и всех положит или под предлогом сияющего нимба над головой и великой идеи патриотизма, заставит пахать на себя, как племянничек, без зазрения совести применив право, или положит всю группу вместе с жителями Морента – на всякий случай, для страховки. Нет человека – нет проблем – система верная и древняя.
Но зачем Стефлеру власть здесь, если он там как сыр в масле катается и все уже имеет? Ностальгия по Родине? Патриот? Смешно!
Эрлан… как же он мог? Ну, использовал для себя – она бы поняла. Влюбился и перешагнул закон, – понятно, принимается. Но использовать как ступень, да еще по инструкции…
Ей вспомнился Займер, что погиб, прикрыв ее собой. Вспомнились Ло и Шоэ.
Как это простить? Как расценить, что Эрлан специально подверг опасности всех, положил своих же людей. И ради чего?
Девушка сунула руку в карман и вытащила горсть жизнянки. После того, как ей полюбилась эта ягода, Кейлиф постоянно везде распихивал ее. Только сейчас она вызвала брезгливость и недоумение. Эра высыпала ее в траву, чуть разжав пальцы.
И ради этого стоило всех подставить и положить четверых?
Да быть не может!
Нет, Эберхайм или не договаривает, или сам многого не знает. Не станет Стефлер гоняться за какой-то жизнянкой, чтоб узнать секрет долголетия. К его услугам самые лучшие лаборатории и специалисты, высокие технологии. Зачем ему устраивать себе столько затрат и головняка, чтобы получить какую-нибудь фигню, типо фермента или биологического вещества, для продления собственной жизни?
Да и на Эрлана не похоже.
Да, приходится признать, что узнает она его лишь сейчас, а до сегодня, словно с другим знакома была. И все же, на него очень не похоже охотиться на жизнянку столь замысловатым, и скажем прямо, подленьким способом. Не та цель, не те способы. Если Эрлан пошел на подставу, ложь и убийство, значит, повод должен быть очень веским. И это не долголетие дядюшки, которое этот самый дядюшка и без племянника легко поимеет при желании. Нет, подобные технологии, спору нет, будут стоить огромные деньги. На Земле. Но Стефлер не похож на свернутого на деньгах. На власти – да, на финансах – нет. Его корпорации и так имеет доход, что многим и не снился.
Ведовской отчетливо вспомнился Игорь Игнатьевич Стефлер, его взгляд, холеный вид, костюмчик стоимостью в полкорвета.
Может она что-то не понимает? Да, нет, скорей всего не знает. А Эрлан знает и таит.
Похоже, ситуация имеет массу подводных течений, о которых можно лишь догадываться. И чтобы Эра не узнавала – вопросов лишь прибывало, а ответов больше не становилось.
– Поговорить бы с Эрланом, – протянула, покусывая травинку. Жаль, что не имеет права Лой, тогда бы он раскололся точно. А может и уже, только не ей, а Маэру. Хранители при всей их неоднозначности и пафосном скоморошестве, не так просты, и зря изолировать не станут.
Эя потерла лоб – в голове уже мутилось от скопища мыслей, догадок и эмоций.
Легла в траву, уставилась в небо, чтобы отвлечься от тяжелых дум. Иначе она скорей напридумывает, чем надумает.
Зверь ткнулся носом ей в лицо, отвлекая от невеселых мыслей, и девушка улыбнулась ему, потрепала по холке:
– Ты ведь иллюзия, как и все здесь, права? Право Нерса. И что хотели Хранители, поместив меня сюда?
Тигр смотрел на нее, будто понимал, что она спрашивает, но ответить не мог.
Эя развернулась к нему, огладила по морде, щурясь на нее – нет, слишком странный зверь, не то в нем, что-то.
– Ты точно не оборачиваешься? – и тут же подумала: даже если так – какая разница? Важно не это. – Хорошо, говорить ты не можешь – верю. Но отвести в нужное мне место в состоянии? Я не стану задавать вопросов и буду вести себя как риф у побережья – тихо и неприметно. Только отведи меня к Эрлану. Мне очень нужно с ним поговорить. Слышишь, Друг?
Тигр приподнялся и потянулся, тряхнул ворсом, как воду стряхнул. Посидел и вот двинулся к кустам за качелями.
Эя следила за ним взглядом, соображая – правда, послушал и ведет, или просто уходит?
Зверь обернулся, застыв и, девушка поняла, что он ждет ее. Вскочила и двинулась за ним.
Эрлан бродил вдоль стены по кругу, прекрасно понимая, что она иллюзия. И столь же четко отдавал себе отчет, что выдвинутые обвинения, из-за которых сидит в ловушке, были далеко не блефом.
Он не знал точно, что выведал Маэр и каким образом, но если кинул в лицо нешуточные претензии, значит, имел веские факты к тому. Мог ли он что-то доказать – другой вопрос.
Мужчина потер лицо – какие доказательства, в бездну? Кому они понадобятся? Одного обвинения в том, что он применил право для того, чтобы склонить женщину к союзу, достаточно, чтобы лишиться его на год. Но это ерунда, потому что Эйорики он уже лишился. Она не станет слушать его доводов и оправданий. Наверняка прямо сейчас с ней работают советники и тщательно смывают узы права с ее разума и сердца. Завтра она не захочет даже смотреть на Эрлана, не то, что слушать.
Как глупо.
Если б он знал, что это она, если б Инар обмолвился хоть словом…
Неужели он подставил? Специально?
Нет, чушь.
Лой сжал переносицу и сполз по стене на пол. Надо было продумать, что мог прознать Маэр, и выстроить свою защиту, а у него в голове одно – Эя.
Ему как наяву виделось, как она презрительно смотрит на него, отворачивается и уходит. И это было хуже, чем маячившее перед ним изгойство. Да, Хранитель достаточно четко дал понять, что ждет изолированного, сомнений не было, у Маэра веские доводы к самому тяжкому приговору. Эрлан всегда боялся именно такой развязки, но лишь сейчас понял, что есть нечто много хуже, чем стать изгоем и лишиться своего права.
Ему вдруг вспомнился скай и предостережение предков после первой ночи с Эйорикой. Они вели их, и если девушка об этом не догадывалась – он знал. Но что мог сделать?
Эрлан сцепил зубы, сдерживая крик отчаянья. А в уме, словно издеваясь над ним, билось одно – тебе остались лишь воспоминания.
Но ведь остались…Хоть это останется, а иначе ничего бы не было.
Но какое право имеет Маэр судить его, отбирать не им данное?!
Как смеет вмешиваться? Что может понять? Здесь, в тишине и покое, прошлое законсервировалось и, все живут, как жили вне стен Морента двадцать лет назад. Город светлых, город изначальных, тех, кто остался в стороны от огромной беды, от смерти и потерь, от постоянного выбора и вечного боя. Что они могут понять, а, не зная и не понимая – как могут судить?!
Эрлан поднялся и уперся в стену кулаками.
Что толку в разбирательстве кто, что смеет, что толку в криках ярости?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
