Когда на экране появились груженые самосвалы, старшая девочка, Валя, поднялась. За ней встала Галя, потом маленькая Люся. И они гуськом зашагали к двери. У телевизора осталась только кошка. Она все еще надеялась увидеть мышь или птичку.
А девочки вышли из домика, спустились к мосткам на речке, где их мать полоскала белье, и молча открыли рты.
Мать вытерла руки передником и сунула в рот каждой девочке по печенью.
Девочки повернулись, в том же порядке отправились обратно и уселись на свои места рядом с кошкой.
На экране уже не было коксохимического завода. Там пожилой гость из Финляндии говорил на финском языке.
…А теперь заглянем в одну очень уютную квартирку на той же Садовой улице, где живет Алексей Иванович. В этой квартирке вот уже сорок пять лет живут Сергей Васильевич и Таисия Петровна.
В это утро Сергей Васильевич, наморщив лоб, сокрушенно смотрел на шахматную доску. В руке он держал белого коня и никак не мог решить, куда его поставить. У него было трудное положение. Вчера в Саду отдыха он начал партию с очень серьезным противником: бывшим вагоновожатым трамвайного парка номер один. Когда вагоновожатый «съел» у Сергея Васильевича вторую пешку, пошел дождик, и партию перенесли на сегодня.
— Тася! — жалобно позвал Сергей Васильевич.
Но Тася, то есть Таисия Петровна, не отозвалась. Она поливала цветы на балконе и вела с ними беседу.
— Ну куда ты полезла? — укоряла она вьющуюся настурцию. — Тебя же, дурочку, там рамой, прищемит! Смотри-ка, бедную гераньку совсем затолкали!.. Да раздвиньтесь вы, в самом деле, всем хватит места… Иду! — сказала она и пошла с лейкой к Сергею Васильевичу.
— Тася, а что он может сделать, если я пойду так? — И он поставил своего коня на b:5.
— Тогда он возьмет его пешкой, — хладнокровно сказала Таисия Петровна и вернулась па балкон.
Сергей Васильевич печально смотрел на позицию, и вдруг ему в голову пришла гениальная мысль.
— Тася! — вскричал он вне себя. — Я иду сюда турой! И что ему остается делать?
Таисия Петровна, появившись, бросила только один взгляд на шахматную доску?
— Ему остается пойти сюда королевой и объявить тебе мат в два хода.
И она, переложив лейку из правой руки в левую, дала мат в два хода своему мужу. Тот долго молчал, глядя на черную королеву, которая прикончила его короля. Потом растерянно спросил:
— Куда же я пойду?
— За молоком, — сказала Таисия Петровна.
И, когда Сергей Васильевич надевал галоши в коридоре, Таисия Петровна сказала, всовывая ему в руки большой бидон:
— Только помни, что это наш последний бидон. И постарайся, если можно, не оставлять его на прилавке.
— Ну Тася! — сказал Сергей Васильевич.
Уже на лестнице он что-то пробормотал о человеческой несправедливости и стал медленно спускаться вниз.
Тут мимо него желтыми молниями пронеслись по перилам близнецы Боря и Лева. Они задели бидон, который Сергей Васильевич чуть не выронил.
Вот так началось это утро. У каждого были свои дела, никто даже не был знаком друг с другом. И кто же мог думать, что не пройдет и часа, как все начнет самым странным образом соединяться и перепутываться!
2
Делегатка шестого класса Шершилина очень гордилась своим поручением. Такое почетное она получила в первый раз.
Миша Коробкин был опытней. Он уже приглашал двух артистов цирка и одного академика и умел это делать.
Он поминутно вынимал блокнот, заглядывал в него и прятал обратно. А потом, страдальчески глядя вверх, шевелил губами: учил наизусть то, что скажет писателю.
Когда он дошел до: «…ваши познавательные книжки воспитывают в нас…», Лида дернула его за рукав и тревожно спросила:
— Слушай, а что, если он опять куда-нибудь улетел?
Миша не слушал. Он учил текст про Алексея Ивановича. Бедный, он всегда все учил наизусть! Но зато не боялся, что где-нибудь скажет не то, что надо.
А Лиду грызли сомнения. Она теребила Мишу за рукав:
— А что, если он обещал уже другой школе? А если он скажет: «Уходите вон»?
Миша остановился.
— Слушай, Шершилина, — строго сказал он, — я до сих пор не понимаю, почему со мной послали тебя, а не Витю Витковича. Но, если уж ты попала в делегацию, не задавай дурацких вопросов, веди себя прилично.
Лида замолчала и виновато поглядела ему в глаза.
Раз нельзя было разговаривать, Лида стала на ходу заплетать косичку и расправлять бант, который сидел на ее голове, как бабочка-капустница. Когда они проходили мимо шляпного магазина, Лида даже отстала от Миши и на ходу присела перед витриной, чтобы разглядеть себя в зеркале между шляпами.
Миша оглянулся. Он увидел Шершилину, сидящую на корточках, горько усмехнулся, взял ее за руку и перевел на другую сторону. Они пошли мимо дома, застроенного лесами.
— Я, кажется, предвижу, — сказал Миша, — что из-за тебя будет масса неприятностей.
И не успел он досказать, как сверху, с лесов, свалилось ведро с мелом. Правда, им удалось отскочить, но несколько брызг все-таки попало на Мишу.
А кто-то усатый свесился сверху и, вместо того чтобы извиниться, заорал, что у него не сто рук, что пускай все идет к черту и что если ему не пришлют подсобниц, то пятого этажа не будет.
Миша посмотрел на свои парадные брюки с белыми кляксами и задохнулся от негодования. Лида никогда еще не видала, чтобы чинный, спокойный и рассудительный Коробкин так сердился!
Миша кричал усатому, что тот не имеет права! И что пускай он сначала заплатит за брюки девять рублей сорок копеек.
Лида пыталась его успокоить. Она говорила, что это ничего, это только мел, он высохнет и стряхнется. Но, только когда Лида сказала: «Мы же опоздаем!» — он замолчал и зашагал дальше.
— Это все ты! — проворчал он.
— Почему я? — поразилась Лида.
— Потому, что если бы ты не торчала перед зеркалом, ведро бы упало не впереди, а сзади. Понятно?
На это Лида не нашлась что ответить. Она притихла, и некоторое время они шли молча.
Им навстречу по мостовой медленно ехала бочка с квасом. За бочкой мирно двигалась очередь людей с бидонами и графинами.
Вдруг Лида ахнула. Глаза ее засверкали: последним в очереди ковылял на самокате плутоватый мальчишка — родной брат Лиды Шершилиной.
Но ведь она, уходя, сама заперла его в квартире!
Он делал вид, что смотрит в другую сторону, а сам косился на сестру.
— Женька! Как ты смел вылезти! — грозно закричала Лида. — Иди сейчас же домой!
— А что, нельзя квасу попить? — простодушно сказал хитрый Женька и погремел медяками.
