Моргенштерн отскочил в сторону, и я увидел распластанную на земле мантикору: огромные кровавые кляксы расплывались у нее на груди, копье Джулиана тоже цвело кровавым цветом.
Джулиан спешился. Он что-то сказал остальным всадникам, и те остались в седлах. Джулиан долго смотрел на все еще корчившуюся мантикору, потом поднял глаза на меня и улыбнулся. Подошел к чудовищу поближе, поставил на него ногу и с размаху пронзил копьем распластанное тело. Затем вытащил копье, воткнул его в землю и привязал к нему Моргенштерна, ласково потрепав коня по холке. И только тогда повернулся и двинулся ко мне.
Когда он подошел совсем близко, то первыми его словами были:
— Зря ты убил Белу.
— Белу? — непонимающе переспросил я.
Он посмотрел на небо. Я проследил за его взглядом. Коршун там больше не кружил.
— Он был моим любимцем...
— Мне очень жаль, — сказал я. — Я не сразу разобрался в обстановке.
Он кивнул:
— Ну ладно. Я тебе тоже наступал на мозоли. А теперь расскажи, что там было, после того как я удрал из дворца. Бранд выжил?
— Да, — сказал я, — и в этом отношении с тебя сняты все подозрения. Бранд заявил, что тот удар ему нанесла Фиона. Однако ей мы задать этот вопрос тоже не смогли: она той же ночью исчезла. Удивительно, как это вы с ней не столкнулись лбами в темноте?
Джулиан улыбнулся:
— Я примерно так и думал.
— Но зачем ты-то бежал при столь подозрительных обстоятельствах? — удивился я. — Это ведь совсем не в твою пользу.
Он пожал плечами:
— Мне не впервой быть на подозрении по ложному обвинению. К тому же если в данном случае принимать в расчет и тайные намерения, то я не менее виновен, чем наша сестренка. Я бы сделал то же самое, что и она, если б мог. У меня уже и клинок был наготове в ту ночь, когда мы его вытащили. Просто меня оттолкнули назад.
— Но почему ты хотел убить его? — спросил я, совершенно потрясенный.
Джулиан засмеялся:
— Почему? Да я просто боюсь этого ублюдка, вот почему! В течение долгого времени я считал его мертвым; я очень надеялся, что он в конце концов предстал перед судом тех темных сил, с которыми имел дело. А ты сам-то много о нем знаешь, Корвин?
— Как-то у нас с ним был весьма длинный разговор...
— Ну и?..
— Он признал, что они втроем — Блейз, Фиона и он сам — выработали совместный план по захвату трона. Они хотели короновать Блейза, однако реальную власть разделить между собой. Они действительно воспользовались помощью тех темных сил, о которых ты упоминал, чтобы убрать из Королевства отца. Бранд говорил еще, что он пытался привлечь на свою сторону и Каина, однако же Каин предпочел вас с Эриком, и вы трое тоже заключили некий союз с целью захвата власти и трона, желая короновать Эрика.
Джулиан согласно кивнул.
— События изложены верно, причины – нет. Нам трон вовсе не был нужен; во всяком случае, не сразу и не в те времена. Мы создали свою группировку, чтобы противостоять группировке Фионы и Блейза, ибо это было необходимо во имя защиты Королевства. Сперва нам удалось убедить Эрика лишь принять звание Защитника. Он опасался, что коронация при таких условиях грозит ему скорой гибелью. И тут как раз подвернулся ты со своими в высшей степени законными претензиями. Мы никак не могли позволить тебе эти претензии отстаивать, потому что орды, собранные Брандом, грозили нам войной со всех концов. Однако мы чувствовали, что той группировке гораздо меньше захочется воевать с нами, если трон Амбера уже будет занят. Мы не могли короновать тебя, потому что ты-то уж точно отказался бы стать нашей марионеткой, а именно такова должна была быть твоя роль, потому что игра была в разгаре, а ты не знал и не готов был узнать слишком многих правил. Пришлось убедить Эрика пойти на риск и короноваться.
— Значит, он просто пошутил, когда выжег мне глаза и бросил меня в темницу?
Джулиан отвернулся и посмотрел на мертвую мантикору.
— Болван ты, — проговорил он наконец почти ласково. — Ты же был у них пешкой с самого начала. Они просто использовали тебя против нас, и если бы ты попробовал пойти любым другим путем, то тут бы тебе и крышка. Если бы этот дурацкий штурм, подготовленный Блейзом, каким-то образом удался, ты сам не прожил бы и двух секунд, даже отдышаться не успел бы. А если бы Блейз потерпел неудачу, как это и произошло, он бы тут же исчез без следа (как оно и случилось) и предоставил бы тебе расплачиваться собственной жизнью за попытку узурпации. Ты выполнил свою роль и должен был умереть. Они практически не оставили нам выбора в этой игре. По закону нам следовало бы тогда убить тебя — и ты это прекрасно знаешь.
Я прикусил губу. Я бы многое мог сказать ему. Однако если он сейчас говорил нечто весьма близкое к правде, то, значит, у него была для этого определенная цель. К тому же мне хотелось послушать еще.
— Эрик, — продолжал Джулиан, — считал, что твое зрение, возможно, восстановится со временем; он знал нашу способность к регенерации. Вообще, ситуация была весьма деликатная. Если бы вернулся отец, Эрик освободил бы трон и сумел бы оправдать все свои действия ко взаимному удовлетворению — все, за исключением твоего убийства. Это уж слишком походило на ход, обеспечивший бы ему сколь угодно догое правление, когда все успокоится. И я честно скажу тебе: он просто хотел на время засадить тебя в тюрьму и забыть о твоих претензиях.
— В таком случае кому же принадлежала идея моего ослепления?
Джулиан снова довольно долго молчал. Потом проговорил очень тихо, почти шепотом:
— Послушай меня, пожалуйста, внимательно. Эидея была моя, и именно она, возможно, спасла тебе жизнь. Любое действие, направленное против тебя, приравнивалось ими к смерти; или же их фракция попыталась бы по-настоящему уничтожить тебя. Ты больше не был им нужен, однако же, живой и находясь поблизости, представлял потенциальную опасность. Они могли, например, воспользоваться твоим Козырем, вызвать тебя и убить; или же вызволить тебя тем же способом, но лишь для того, чтобы принести в жертву в следующем своем заговоре против Эрика. Однако слепой ты стал им не опасен и не нужен. Тебя спасло то, что ты больше не попадался им на глаза, а нас это спасло от более грубых действий, которые в один прекрасный день могли обернуться против нас же самих. Иного выбора не было. Невозможно было и проявить большую снисходительность: тогда нас заподозрили бы в том, что мы сами хотим как-то воспользоваться тобой. Если бы кто-то из них догадался, что ты являешься весьма ценным объектом, ты бы мгновенно стал покойником. Самое большее, что мы могли сделать – отворачиваться, пока лорд Рейн бегал к тебе с передачами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
