*70 А. Жолковский интерпретирует эту коллизию как отражение диссидентской логики не-делания, не-участия: "Победа должна была наступить легко, сама по себе, карьера должна была сделаться путем не-делания ее, путем упо-вания на всемогущество подлинных ценностей. Такова была атмосфера конца 1950-х - начала 1960-х годов и даже эпоха подписанства - уже после свержения Хрущева, когда горстка "лучших людей" полагала, что их подписей достаточно для противостояния режиму" (Жолковский А. К. Победа Лужина, или Аксенов в 1965-м году. - С. 169). Другие исследователи (Г. Злобин, П. Майер) видят зксеновском герое типичного русского интеллигента, несмотря на очевидное превосходство, не способного противостоять грубой агрессии хама. Н. Ефимова рассматривает аксеновского гроссмейстера как своего рода "христоподобную натуру", прощающую своего морального истязателя и демонстрирующего христианское отношение к своим врагам.
*71 Крайне показательно, что после "Бочкотары" Аксенов напишет две сказочные повести для детей "Мой дедушка - памятник" (1970) и "Сундучок, в котором что-то стучит" (1976), основанные на сказочно-авантюрном осмыслении стереотипов советского масскульта.
*72 Подробней о семантике сказочности и носителях "памяти жанра" волшебной сказки в литературе см. : Липовецкий М. Н. Поэтика литературной сказки: (На материале русской литературы 1920 - 1980-х годов). Свердловск, 1992. - С. 11 - 40. 153-163.
*73 Нельзя, правда, сказать, что соблазн предложить аллегорическую интерпретацию "Бочкотары" не оставил следов в критике. Так, К. Кустанович достаточно осторожно расшифровал многочисленные политические намеки, скрытые в тексте аксеновской повести, и высказал предположение, что история боч-котары становится аллегорическим изображением судьбы литературы и искусства в советское время (см. Kustanovich Konstantin. The Artist and the Tyrant: Vassily Aksenov s Works in the Brezhnev Era. - Columbus: Slavica, 1992. - P. 81). Дальнейшее движение по пути поиска аллегорических прочтений в "Бочкотаре" приводит к откровенно комическим результатам. См. , например: "Серафима отправляет Володю в дорогу с бочкотарой, как партийный руководитель, дающий указания молодым талантам. Серафиму мало интересует судьба бочкотары, она не в состоянии понять ее. <...> Нарушенная форма бочкотары представляет собой изуродованное социскусство. Раны и боль бочкотары от аварии, в которой она потеряла несколько составных частей, напоминают советское искусство, поврежденное цензурой" и т. п. (Ефимова Н. А. Интертекст в религиозных и демонических мотивах В. П. Аксенова. - С. 90).
*74 См. : Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. - Л. , 1946.
*75 Вайль П. , Генис А. Разгром: История эмиграции писателя Аксенова // Современная русская проза. - С. 89.
*76 Архангельский А. "Предисловие" // Дружба народов. - 1991. - No 7. С. 6.
*77 Подробный анализ этого мотива в творчестве Алешковского см. : Майер Присцилла. Сказ в творчестве Юза Алешковского // Русская литература XX века: Исследования американских ученых. - СПб. , 1993. - С, 526 - 535.
*78 Об утопической природе карнавала, разыгрывающего "лучшее будущее, "золотой век" человеческой свободы", см. : Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. - М. , 1965. - С. 91 - 92.
*79 См. : Beraha Laura. The Fixed Fool: Raising and Resisting Picaresque Mobility in Vladimir Voinovich s Chonkin Novels // Slavic and East European Journal. - Vol. 40. - No. 3. - P. 475-493. Halimur Khan. Folklore and Fairy-Tale Elements in Vladimir Voinovich s Novel "The Life and Extraordinary Adventures of Private Ivan Chonkin" // Ibidem. -P. 494-518.
*80 Beraha Laura. The Fixed Fool: Raising and Resisting Picaresque Mobility in Vladimir Voinovich s Chonkin Novels // Slavic and East European Journal. - Vol. 40. - No. 3. - P. 484-485.
*81 Лупанова И. П. "Смеховой мир" русской волшебной сказки // Русский фольклор. -Л, 1979. -Т. 19. -С. 75.
*82 См. : Ryan-Hayes Karen. Distopia redux: Voinovich and Moscow 2042 // Contemporary Russian Satire. A Genre Study. - Cambridge, 1995. - P. 193-238.
*83 Иванова Н. Б. Смех против страха, или Фазиль Искандер. - М. , 1990. - С. 236. Надо отметить, что впервые карнавальная доминанта в поэтике "Сандро" была отмечена и проанализирована П. Вайлем и А. Генисом в статье "Дядя Сандро и Иосиф Сталин" (см. : Вайль П. , Генис А. Современная русская проза. - С. 19-34).
*84 В сущности, основа цикла исчерпывается первым томом "Сандро из Чегема" (М. , 1989), куда включены наиболее известные рассказы о дяде Сандро плюс прежде запрещенные "Пиры Валтасара", "История молельного дерева", "Рассказ мула старого Хабуга". Эпилогом цикла служат новеллы "Большой день большого дома" и "Дерево детства", помещенные в третьем томе (с ними связана и лирическая тема). Рассказы "Пастух Махаз", "Колчерукий", "Умыкание, или Загадка эндурцев", "Бригадир Кязым", "Молния-мужчина, или Чегемский пушкинист", "Харлампо и Деспина", включенные во второй том, также входят в цикл, хотя и располагаются на его периферийной орбите как разнообразные версии эпических характеров, населяющих Чегем и вышедших из Чегема. Что же касается таких рассказов, как "Хранители гор, или Народ знает своих героев", "Дядя Сандро и раб Хазарат", "Чегемская Кармен", "Бармен Агдур", "Дороги", "Дудка старого Хасана", "Широколобый", "Утраты", "Кутеж трех князей в зеленом дворике", "Джамхух - сын оленя", то они соотносятся с центральным сюжетом цикла, так сказать, по касательной, и их присутствие в цикле явно необязательно, а иной раз и избыточно.
*85 Из одной критической статьи в другую кочует характеристика дяди Сандро как Дон Кихота и Санчо Пансы в одном лице. Однако такое сравнение скорее дезориентирует, поскольку дядя Сандро - классический плут, и его внешняя рыцарственность и медальный профиль напоминают не столько о бескорыстном Кихоте, сколько о практичных Остапе Бендере или Чичикове.
*86 "Это лицедеи жизни, их бытие совпадает с их ролью, и вне этой роли они вообще не существуют. <...> Маски эти не выдуманные. . . освященные привилегиями непричастности жизни самого шута и неприкосновенности шутовского слова. . , " (Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. - М. , 1975. С. 309, 311).
*87 Лебедев А. И смех, и слезы, и любовь. . . // Искандер Ф. Избранное. - М. , 1988. -С. 11, 12.
*88 Рассадин Ст. Древо сознания // Искандер Ф. Детство Чика. - М. , 1994. - С. 43.
*89 Иванова Н. Смерть против страха, или Фазиль Искандер. - С. 254.
*90 В уже упоминавшемся рассказе "Летним днем" немецкий интеллигент, переживший фашизм, произносит следующую, думается, программную для Искандера, максиму: "История не предоставила нашему поколению права выбора, и требовать от нас большего, чем обыкновенная порядочность, было бы нереалистично. <...> В наших условиях, в условиях фашизма, требовать от человека, в частности от ученого, героического сопротивления режиму было бы неправильно и даже вредно. Ведь если вопрос стоит так - или героическое сопротивление фашизму, или ты сливаешься с ним - то, как заметил еще тогда мой друг, это морально обезоруживает человека" (Искандер Ф. Избранное. - С. 277, 278).
*91 Близость повести Искандера к классической сатире Оруэлла обсуждается в статье: Chappie Richard L. Rabbits and Boa Cosntrictors: A Soviet Version of George Orwell s Animal s Farm // Germano-Slavica. - 1985. -Vol. V, No. 1/2. -P. 33-48.
*92 Просветительски-рационалистическое течение, которое сложилось в 60-80-е годы XIX века, представляло собой систему жанров, образованных взаимодействием рационалистических, нормативных жанров, созревших в эпоху классицизма, с "романизацией" как конструктивным принципом (метажанром) реалистического направления. В результате этого взаимодействия возникли такие новые жанровые образования, как мемуарная эпопея Герцена "Былое и думы", философские романы Достоевского, социально-фантастические циклы Салтыкова-Щедрина, роман-поучение Чернышевского "Что делать?".
Черты этого течения характеризуются в коллективной монографии "Развитие Реализма в русской литературе" (Т. II. - Ч. 2. - М. , 1973), а также в следующих работах: Пинаев М. Т. Направления, течения и школы в русской литературе 60-х гoдoв XIX века // Современная советская историко-литературная наука: Актуальные вопросы. - Л. , 1975; Лищинер С. Д. Герцен и русская "интеллектуальная проза" // Вопросы литературы. - 1976. No 4; Зиновьева М. Д. О художественной системе революционно-просветительских романов 60 - 80-х годов века // Литературные течения и стили. - М. , 1976.
*93 Бочаров А. Бесконечность поиска: Художественные поиски современной советской прозы. - М. , 1982; Комина Р. В. Современная советская литература: Художественные тенденции и стилевое многообразие. - М. , 1978. - С. 115 - 124.
*94 Бочаров А. Там же. - С. 283.
*95 Аверинцев С. С. Притча // Краткая литературная энциклопедия. - Т. 6. - Стлбц. 20, 21
*96 Абрам Терц (Синявский). Люди и звери: По книге Г. Владимова "Верный Руслан (История караульной собаки)" // Вопросы литературы. - 1990. - No1. - С. 63, 69.
*97 Там же. - С. 65.
*98 Рыбальченко Т. Л. Повесть "предварительных итогов": Автореф. дис. . . . канд. филол. наук. - Томск, 1979.
*99 См. : Анисимов Г. , Емцев М. Этот хранитель древностей // Домбровский Ю. Факультет ненужных вещей. - М. , 1989. В дальнейшем все ссылки на роман Домбровского приводятся по этому изданию.
*100 С. Пискунова и В. Пискунов отмечают, что первый вариант "Хранителя" был написан еще в 1939 году (Пискунова С. , Пискунов В. Эстетика свободы // Звезда. - 1990. - No 1. - С. 172).
