Старик сначала посмотрел на Роланда, чтобы убедиться, не подкалывает ли тот его. Когда понял, что об этом нет и речи, даже отпрянул.
– Нет, – впервые, пожалуй, Сюзанна услышала в его голосе чисто американские интонации. – Я сделал эту фотографию с самого близкого расстояния, на которое решился подойти. С границы поля роз. Где-то с двухсот, двухсот пятидесяти ярдов. Как сказал бы робот, с пятисот оборотов колеса.
Роланд кивнул.
– И почему не подошел?
– Потому что подумал, что она сможет меня убить, если я подойду ближе, а мне не удастся остановиться. Голоса притянут меня к ней. Так я подумал тогда, так думаю и теперь, даже сегодня.
7
После обеда, для Сюзанны точно самого лучшего с того дня, как ее «выдернули» в другой мир, а возможно, самого лучшего в ее жизни, язва под губой вскрылась. Вина, в определенном смысле, лежала на Джо Коллинзе, но даже потом, когда у них возникли и другие претензии к единственному обитателю Одд'с-лейн, за это она на него не обиделась. Кто-кто, а уж он точно этого не хотел.
Он накормил их жареной курицей, особенно вкусной после всей этой оленины. Вместе с курицей на столе появилось картофельное пюре с подливой, клюквенное желе, порезанное на толстые красные кругляши, зеленый горошек («Консервированный, другого нет», – сказал он им). Приготовил он и яичный коктейль. Роланд и Сюзанна выпили его с детской жадностью, хотя оба не прокомментировали «капельку рома». Ыш получил свой обед… Джо положил на тарелку курицы и пюре и поставил ее на пол у плиты. Ыш быстренько очистил тарелку, а потом улегся в дверях между кухней и гостиной/столовой, сладко облизываясь, чтобы не оставить на усиках даже капельку подливы, и, с ушами торчком, наблюдал за челами.
– Десерт я съесть не смогу, даже не просите, – заявила Сюзанна после того, как ее тарелка опустела второй раз. Остатки подливы она подобрала корочкой хлеба. – Я не уверена, что мне удастся сползти с этого стула.
– Ну, хорошо, – на лице Джо отразилось разочарование. – Может, позже. У меня шоколадный пудинг и ириски.
Роланд поднес салфетку ко рту, чтобы заглушить отрыжку.
– Думая, я съел по чуть-чуть и того, и другого.
– Ну, если на то пошло, я бы тоже не отказалась, – признала Сюзанна. Сколько веков прошло с тех пор, как она в последний раз пробовала ириски?
Когда они покончили с пудингом, Сюзанна предложила помочь помыть посуду, Джо замахал руками, сказав, что просто поставит кастрюли и тарелки в посудомоечную машину, чтобы сполоснуть их, а настоящим мытьем займется позже. Когда он и Роланд относили грязную посуду на кухню, ей показалось, что их хозяин стал заметно шустрее и все реже опирался на палку. Сюзанна предположила, что причина тому «маленькая капелька» рома, может, и несколько капелек, в яичном коктейле, плюс большая капелька, которой они угостились в конце обеда.
Он налил кофе и все трое (четверо, считая Ыша), уселись в гостиной. Снаружи темнело, ветер завывал все громче. «Мордред где-то там, сидит в вырытой в снегу яме или в роще деревьев» – подумала Сюзанна и вновь подавила поднимающуюся жалость к нему. Ей было бы проще, если б она не знала, что он, убийца или нет, всего лишь ребенок.
– Расскажи нам, как ты попал сюда, Джо, – предложил Роланд.
Джо широко улыбнулся.
– Это одна из тех историй, от которых волосы встают дыбом, но, если вы действительно хотите услышать ее, я готов рассказать, – улыбка чуть ужалась. – Это так приятно, когда в доме у тебя люди, с которыми можно поговорить. Липпи слушать умеет, да только ничего не скажет в ответ.
Поначалу он пытался учительствовать, начал Джо, но быстро понял, что такая жизнь не для него. Ему нравились дети, чего там, он их просто любил, но терпеть не мог административное дерьмо и систему, которая стригла всех под одну гребенку. В школе он выдержал только три года, а потом подался в шоу-бизнес.
– Ты пел или танцевал? – полюбопытствовал Роланд.
– Не то и не другое, – ответил Джо. – Я с ними говорил.
– Говорил?
– Он хочет сказать, что был комиком, – пояснила Сюзанна. – Рассказывал зрителям шутки.
– Совершенно верно! – просиял Джо. – Некоторые, кстати, находили их забавными. Конечно же, они оставались в меньшинстве.
Он нашел себе агента, чья предыдущая антреприза, дискаунтный магазин мужской одежды, разорился. Одно вело к другому, рассказывал Джо, одно выступление – к следующему. Со временем он уже работал во второ– и третьеразрядных ночных клубах мотаясь на своем стареньком, но надежном «форде-пикапе» по всей стране, ехал, куда указывал Шанц, его агент. По уик-эндам практически не работал. На уик-энды даже третьеразрядные клубы приглашали рок-н-ролльные группы.
Происходило это в конце шестидесятых и начале семидесятых, и недостатка, как говорил Джо, в «материале текущих событий», он не испытывал: хиппи и яппи, сжигательницы бюстгальтеров и Черные пантеры, кинозвезды и, как всегда, политики… но он сказал, что больше ориентировался на традиционные шутки. Пусть Морт Сал и Джордж Карлин обыгрывают политику, если им того хочется, он же отдавал предпочтение тем шуткам, что начинались с фраз «Раз уж речь зашла о моей теще…» или «Говорят, наши польские друзья – тупицы, но позвольте рассказать о той ирландской девушке, с которой я недавно познакомился…»
Во время его рассказа произошла странная (и, для Сюзанны, по крайней мере, довольно пикантная) трансформация. Диалект Срединного мира Джо Коллинза, с ага и по праву и по крови, уступил место языку и выражениям, свойственным, по ее разумению, остряку-американцу. Она даже ожидала, что он заговорит интонациями Эдди, но только потому, что провела с последним много времени. Она подумала, что Джо Коллинз -один из прирожденных имитаторов, звуковой эквивалент «Силли Путти», который мгновенно подхватывает местный выговор. Так что, в бруклинском клубе он бы говорил, как уроженец Бруклина, в питтсбургском – Питтсбурга.
Чуть раньше Роланд остановил его, чтобы уточнить: комик – это придворный шут, и старик радостно рассмеялся.
– Вы все поняли правильно. Только представьте себе, что вместо короля и придворных в прокуренной комнате сидят обычные люди со стаканами в руках.
Роланд, улыбаясь, кивнул.
– У комика, разъезжающего по Среднему Западу и выступающего в любом городе не более одного раза, есть определенные преимущества. Если ты проваливаешься в каком-нибудь Дубьюке, это грозит тебе лишь тем, что твое выступление займет лишь двадцать минут вместо сорока пяти, а потом ты уже едешь в другой город. На Среднем Западе, скорее всего, до сих пор есть места, где тебе оторвут твою чертову голову, если ты пукнешь.
Тут Роланд расхохотался, а его смех до сих пор поражал Сюзанну (хотя она смеялась и сама).
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
