Слуги сервировали стол в минималистском духе.
Парочка запотевших графинов с водой и морсом, простые цилиндрические стаканы, блокноты с ручками. Больше ничего. Кондиционер, естественно, не требовался.
А ещё я не мог не отметить развешанные под потолком обереги, зачарованные демонологами. У меня Сандра такими игрушками балуется. Против хтона не помогает, но от низкоранговых демонов — самое то.
Участники переговоров начали рассаживаться.
Мы занимали места по левую сторону стола, наши предполагаемые партнёры — по правую. Никто из клана Индрадатта не нуждался в представлении. Я познакомился заочно с каждым членом индийской контактной группы. Камал Индрадатта — убелённый сединами патриарх с длинной бородой, в белоснежном одеянии и с деревянными бусами на шее. Подчёркнуто аскетичный и отстранённый, но с очень живым и цепким взглядом. Вивек Ачарья, улыбчивый и вежливый, смахивающий на студента, отучившегося в Европе и вернувшегося нести свет знаний в родное село.
Чопра Телангане, воин с рангом самадхи, не выёживался и носил простенькую хэбэшную форму без знаков различия. Армейскую форму болотного цвета. Телангане был министром обороны Индии.
Четвёртым участником был Сингх Ананд. Тоже кшатрий, но возглавляет индийский аналог МИДа. Отменно владеет русским и предпочитает общаться без переводчика.
Самым сложным оппонентом, на мой взгляд, был Триведи Чаттерджи — брахман, возглавляющий социокультурный отдел клана Индрадатта. Прикол в том, что индуизм — децентрализованная религия. У чуваков нет жёсткой иерархии, ступеней подчинения или посвящения. Даже основателя, как такового, нет. Поэтому никакой патриарх на встречу с нами не пришёл бы. Чаттерджи был эдаким куратором, смотрящим за храмами, негласным арбитром и контролёром. Абсолютно чуждая для индусов должность, введённая полвека назад клановым руководством Индрадатта. И вот этот бородатый хмырь смотрел на меня исподлобья, как на оккупанта, вторгшегося в его исконную вотчину.
За столом также сидела девушка-переводчица, имени которой я не запомнил. С нашей стороны переводчиком выступал один из консультантов, Борис Раевский. Присутствовали и секретари, в задачу которых входила аудиозапись встречи. Переговоры по умолчанию велись на хинди.
Обменявшись краткими приветствиями, мы приступили к делу.
— Я предлагаю сразу отойти от протокола, чтобы не терять время попусту, — сказал Марк, в упор глядя на Камала. — Наш визит носит... хм... неофициальный характер. Достигнутые за этим столом договорённости, естественно, превратятся в бумаги. Наши представители займутся технической стороной. Это несущественно. Вопрос в том, на что мы готовы пойти, чтобы достигнуть своих целей.
Индрадатта выслушал краткий спич своего коллеги, затем — перевод девушки. Коротко кивнул и заговорил на хинди. Раевский начал переводить:
— Мы собрались, чтобы обсудить распространение новой религиозной системы, известной как культ Разрушения. Мой клан терпимо относится к любым воззрениям, но в данном случае продвижение культа видится мне... чрезмерно агрессивным. Недавнее происшествие в ланкийской столице вызывает справедливые опасения. При этом, насколько я понимаю, присутствующий здесь господин Невзоров не намерен останавливать экспансию.
Выслушав речь лидера, Марк кивнул.
И выдал следующее:
— Культ Нергала, именуемый также Церковью Разрушения, является официальной религией нашего государства. Интересы патриарха Джерга неразрывно связаны с клановой политикой Адамсов. Я со всей ответственностью заверяю вас, Камал, в том, что никакой экспансии без вашего высочайшего дозволения не будет. Если за этим столом мы не сумеем достигнуть договорённостей, Илья Невзоров свернёт ЛЮБУЮ религиозную деятельность на полуострове Индостан, а также в странах-сателлитах клана Индрадатта. Мы не собираемся переходить вам дорогу, но полагаем, что есть схема взаимовыгодного сотрудничества.
Оба лидера делали паузы между предложениями, чтобы переводчики успевали доносить мысль своих хозяев до адресата.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Главы министерств не спешили вступать в диалог.
— Изложите суть вашего предложения, — попросил Индрадатта.
— Я предоставлю слово патриарху Джергу, — ответил Марк. — И дополню его при необходимости.
Индрадатта кивнул.
Все уставились на меня.
Кашлянув для значимости и выдержав театральную паузу, я произнёс:
— Прежде всего хочу отметить, что культ Разрушения уважает и поддерживает всякую власть в той стране, которая согласится принять храмы Нергала.
Скептическую усмешку Чаттерджи я решил проигнорировать.
Продолжаю говорить, не глядя на брахмана:
— Мой повелитель, как известно, покровительствует войне и правит демонами Иркаллы. Теми, кто присягнул ему на верность, разумеется. Странствующие жрецы Звезды Несуществования — это могучие воины, за плечами которых стоит Бездна. Наверняка вам доводилось видеть схватки моих бойцов с другими одарёнными. И вы понимаете, сколь грозную силу представляет Нергал.
— Вы говорите так, словно ваш бог настоящий, — не выдержал Чаттерджи.
— Столь же настоящий, как и хтоны, терзавшие сто лет наза вашу страну, — парировал я.
При упоминании этих событий брахман помрачнел.
Один из консультантов телепатировал:
Не перегибайте. Нам нужно склонить его на свою сторону, а не унизить.
У меня на сей счёт было собственное мнение. Решать будет Камал, а не его пёс. А Камал — один из сильнейших бойцов планеты, как бы миролюбиво и благостно он ни выглядел. И я знаю, что Камал уважает силу. А ещё — прямоту.
— В индуизме хватает своих богов, — пробурчал руководитель социокультурного отдела. — У нас есть Сканда, он же Кумара. Известно, что Сканда — отпрыск Шивы и Парвати, он уничтожил демона Тараки и возглавил небесное воинство. Все кшатрии чтут Кумару, ставят в домах его алтари и никога не предадут...
— Всё это хорошо, — перебил я, — но разговор наш лежит не в области мифов и легенд. Если бы я хотел заработать на свечах и цветках лотоса, то непременно изобрёл бы подходящего бога для этих целей. Повторюсь, Нергал реален. И я могу это доказать.
Представители индийской делегации переглянулись.
По глазам Чаттерджи я видел, что он мне не верит. Брахман и в своих богов не верит, что уж говорить о чужих. Все нынешние священнослужители зарабатывают на суеверных страхах паствы. Страх перед смертью и загробным миром, страх остаться одному, обеднеть, заболеть...
Жрецы — хорошие психологи.
Каждый из нас понимает, что основа религии — человеческая слабость.
Гораздо проще спихнуть свои неудачи на гнев богов, происки демонов или недостаточное усердие в вознесении молитв, чем принять груз ответственности за образ мыслей и неверно принятые решения. Большинство людей обладает рабским сознанием. И предпочитает, чтобы ими манипулировали сверху.
Стадо.
Это и есть наша паства.
Стадо, производящее прану.
Мы с Чаттерджи неотрывно смотрели друг на друга. Каждый думал о своём. Брахман — о том, что сейчас ему предоставляется уникальный шанс разоблачить шарлатана. Я — о том, что этот неглупый в общем-то человек попался в расставленную мной ловушку.
— Вы можете доказать... существование бога? — переспросил Чаттерджи.
— Я отведу вас к нему.
Камал Индрадатта напрягся.
И довольно резко произнёс:
— Это неудачная шутка, господин Невзоров. Я понимаю суть вашего иносказания, но угрожать члену моего клана в ходе неофициального визита...
— Я никому не угрожаю, Камал. И это не иносказание. Я собираюсь познакомить досточтимого брахмана Чаттерджи со своим богом, а затем вернуться за стол переговоров.
— Он не шутит, — поддержал Марк.
Индрадатта задумчиво посмотрел на лидера Адамсов, затем — на меня.
— Как это будет?
Приходится пояснять:
— Я исчезну. Ваш соклановец останется на прежнем месте, но его дух перенесётся в Иркаллу. Оттуда он вернётся совсем другим человеком.
— Это невозможно, — отмахнулся уязвлённый брахман.
