Это случилось спустя два месяца после того, как Эрик Ларенни опять приступил к своим обязанностям курьера.
Естественно, Парнелл начал слушать в оба уха, как только Стренд упомянул про семьдесят пять тысяч. Затем Стренд выложил и всю подноготную: о коричневых пиджаках, передаче денег в “Аргус импортс”, полетах на самолете, пересадке и обмене пиджаками. Парнелл слушал-слушал, а потом задал один или два вопроса. Он выяснил, что работа курьера — по меньшей мере, так было в течение трех месяцев, когда ею занимался Стренд, — всегда происходит в первую неделю месяца. Если мафия и имеет в каждом аэропорту людей для слежки за тем, чтобы курьер не смотался, то он, Стренд, никогда не видел таковых. Сумма всегда была одна и та же — семьдесят пять тысяч — и ни центом больше или меньше.
Парнелл был всего лишь водителем и боялся связываться с мафией по-крупному, поэтому просто запомнил информацию. Так, на черный день. Позже, через год, Стренд разбился при падении с подъемной площадки сабвея и умер, поэтому если бы Парнелл теперь решился воспользоваться полученной информацией, то у мафии не было никакой возможности проследить источник ее утечки.
Какое-то время спустя Парнелл получил письмо от Паркера с просьбой пошерстить мафию. Он трижды работал с Паркером, последний раз пять лет назад, и ладил с ним лучше, чем с остальными. Тем не менее, не испытывал к нему особо приязни и не был ничем обязан. Он, скорее всего, проигнорировал бы его просьбу, если бы не покойный муж сестры.
Но Стренд подкинул ему идею, а Паркер — зацепку, чтобы ею воспользоваться. С семьюдесятью пятью тысячами долларов он мог бы сделать себе автомобиль — наконец свой собственный! — и отправиться с ним во Францию и Италию этим же летом для участия в гонках. Все его приработки от участия в делах Паркера, Жако, Генди Мак-Кея и всех остальных уходили на гонки, и он никак не мог скопить достаточно, чтобы отойти от дел. Кроме того, он и сам считал, что рано уходить на покой: ему нравилось принимать участие в рискованных предприятиях.
Семьдесят пять тысяч! Шутка ли?!
Он подумывал было сначала без особых хлопот провернуть всю работу самому. Эта операция вполне по силам одному человеку, но, пораскинув мозгами, Парнелл изменил решение. Он был не профи, а всего лишь водитель. Поэтому вошел в контакт с “тяжеловесом” по этой части, которого хорошо знал, Коблером, и посвятил его во все детали. Коблер согласился принять участие в деле, и они согласовали причитающуюся каждому долю добычи: Парнелл должен был получить двадцать пять процентов за разработку деталей операци, Коблеру причиталось пятьдесят — за проведение операции в жизнь; Парнелл к тому же получал еще двадцать пять процентов как водитель машины. Коблеру поначалу пришлась не по душе идея дележа прибыли. Но, в конце концов, в самый последний день месяца они пришли к полному согласию.
Оба съехали с прежних квартир. Парнелл вообще уехал даже из города, в котором жил, в пункт пересадки с одного самолета на другой, где присмотрел меблированную комнату за три перекрестка от аэропорта на расстоянии от него две с половиной мили. Он отправил адрес Коблеру, перемещения которого на данном этапе свелись к тому, что он перебрался в другую часть города, в квартиру напротив дома, где жил Эрик Ларенни. Коблер выяснил, как выглядит этот Ларенни, и теперь день за днем каждое утро проводил у окна, поджидая, когда тот появится на улице, облаченный в коричневый костюм. Обычно же Ларенни носил серые штаны и фланелевую рубашку, так что не было вопросов, когда настанет решающий день.
И вот он настал, этот вторник, пятое. Коблер увидел, как появился Ларенни, экипированный в коричневый костюм, свернул сначала налево, а затем в дальнем конце улицы — за поворот направо. Сразу же, как только Ларенни скрылся из виду, Коблер стал названивать по телефону. Его первый звонок был в аэропорт с подтверждением, что Роберт Соутвелл сохраняет за собой место на рейс до Майами на час пятьдесят дня. Он резервировал за собой место на этот рейс под вымышленным именем на каждый последующий день, включая десятое число, чтобы быть уверенным, что попадет в самолет вместе с Ларенни. Девушка подтвердила наличие места для Роберта Соутвелла. Он поблагодарил ее и положил трубку. Затем позвонил в “Вестерн юнион” и отправил телеграмму Парнеллу: “Прибываю аэропорт 5.20 Соутвелл”.
Коблер оделся, упаковал чемодан и кейс. В чемодане лежали смена белья и туалетные принадлежности, в кейсе — револьвер “блэкхаук”, револьвер “магнум”, заряженный патронами для кольта 38-го калибра. В отличие от многих представителей своей профессии, Коблер никогда не избавлялся от пушки после операции и не заказывал новую. Он не расставался со своим “блэкхауком” с 1955 года, когда эти револьверы впервые появились на рынке, и намеревался хранить его при себе, пока не ухлопает кого-нибудь из этой пушки, чего пока еще, однако, не случилось. Когда же такое произойдет, тогда-то он и раздобудет себе новое оружие.
Коблер был в аэропорту уже за полчаса до посадки, купил заказанный билет, сдал чемодан в багаж, а кейс оставил при себе как ручную кладь. Затем стал в очередь сразу же за Ларенни. К счастью, пассажиров было так много, что не выглядело странным, когда Коблер занял место рядом с Ларенни. И сразу же, как только уселся, взял в руки журнал, чтобы не дать Ларенни возможность завязать с ним разговор. После того как самолет оказался в воздухе, Коблер малость вздремнул, положив кейс себе на колени. Он был крупным, крепкого телосложения мужчиной, с грубым топорным лицом и короткими черными волосами, и выглядел как бывший борец — экс-призер, ныне подвизающийся в качестве регионального менеджера компании по сбыту пива. Пассажиры обычно смотрят в иллюминаторы, когда самолет начинает приземляться. Коблер явно очнулся от своей дремоты, когда лайнер пошел на посадку, Ларенни пристально вглядывался в иллюминатор. Точно так же вели себя и остальные пассажиры, кроме двух или трех бизнесменов, которые продолжали читать свои газеты.
Коблер открыл свой кейс и потянул Ларенни за рукав:
— Взгляни на это!
Ларенни повернулся и увидел открытый кейс, не проявляя большого любопытства.
— Загляни в него! — настаивал Коблер.
Ларенни наклонился и заглянул внутрь. Когда же увидев “блэкхаук”, то как-то сразу обмяк и уставился на Коблера выпученными от страха глазами.
— Не принимай близко к сердцу, Ларенни. Это так, на случай... — Коблер говорил тихо и спокойно.
— На случай? — Ларенни был на грани паники, но инстинктивно придерживался тона Коблера. — На случай чего?
— На случай, если у Хенкса окажется сообщник.
— У Хенкса? — Ларенни никак не мог взять в толк, откуда этот совершенно незнакомый ему человек знает его имя, равно как и имя Хенкса, а на все, что не укладывалось в его знании, Ларенни смотрел как баран на новые ворота. — Никак не пойму, о чем это вы толкуете?
Коблер придвинулся плотнее.
— Семьдесят пять штук, — прошептал он, — в пиджаке…
— Что?!
— ...который на тебе.
— Иисус Христос! — только и пролепетал несчастный Ларенни. — Что вы за дьявол?
Колеса самолета коснулись посадочной полосы, отскочили от нее и вновь коснулись. Ларенни и Коблер затряслись в своих пристяжных ремнях. Когда самолет затих, Коблер сообщил:
— Я твой телохранитель. Нам только что стало известно, что этот самый Хенкс намеревался дать тягу с деньгами.
— Да он просто спятил! Они же в один миг до него доберутся!
Ларенни и сам подумывал не раз сделать ноги вместе с деньгами, но всегда хоронил эту идею, так как знал, что мафия будет искать его повсюду, пока не доберется до него, а в том, что его найдут, не было сомнения. Сейчас он был взбешен, услышав, что Хенкс задумал то же самое и не только задумал, но и собрался претворить в жизнь. У него было чувство, будто его надули, словно Хенкс украл его идею и покушается на то, что ему не принадлежит.
— Выслушай меня, — сказал Коблер. — В нашем распоряжении одна минута. Мне следовало бы все сказать тебе раньше, да вот беда — задремал. Мы с тобой пройдем мимо Хенкса как ни в чем не бывало. Там нас будет поджидать машина. На этот раз тебе самому придется выполнить часть работы Хенкса, а к следующему визиту мы уже подыщем ему замену. Весьма возможно, что уже этим вечером ты увидишь того, кто будет вместо Хенкса.
— Но... предполагается, что я должен проделать весь путь до Майами.
— Ты успеешь вернуться обратно. До вылета у тебя остается еще сорок минут.
— Но...
— Они не могли предупредить тебя до вылета, разве тебе еще не ясно? Они же не знали, будет кто-нибудь с Хенксом или нет. — Самолет теперь остановился окончательно, и люди начали подниматься с мест и пробираться по проходу. Коблер торопливо зашептал: — От тебя не требуется целиком полагаться на мои слова. Когда мы окажемся в терминале, подойди к Хенксу и вешай ему лапшу на уши. Затем позвони боссу и проверь, прав я или нет. Так и предполагалось, что ты не сразу мне поверишь. Но запомни, если Хенкс попытается отколоть какой-нибудь номер, дай мне знак. Усек?
