Дельфин вновь вынырнул из воды, почти достав головой до ноги Ксандра.
— Ведь ты никогда не видела Иду, госпожа… Роскошная зеленая гора, ее широких и пышных пастбищ хватило бы на всех коней мира. Когда приходят дожди и земля начинает зеленеть — коней Вилусы, в первую очередь племенных кобыл перед выжеребкой, пускают на свежие горные луга, где их не побеспокоят зной и мухи. Так делалось всегда, с тех пор как в Вилусу впервые пришел народ, знавший коней. Анхис, младший сын одного из знатных семейств, занимался лошадьми — знаменитые кони Троады издавна приносили ей славу и богатство.
— Вот как, — кивнула я.
— Говорят, Анхис в шестнадцать лет был красив и статен. Лисисиппа, десятью годами старше его, уже стала Киферой. Облеченная величием сана, она пребывала в расцвете той красоты, которой Афродита наделяет своих служительниц. С первого взгляда сердце Анхиса дрогнуло, другие женщины для него больше не существовали.
— Да, так случается…
— Он, младший отпрыск менее знатного рода, был неровня ей, старшей дочери Приама. К тому же Кифере не позволено быть женой. Но он не оставлял попыток. Он слагал ей песни и пел их на пастбищах, пока паслись его кони. Он дал обет вечной верности, поклявшись Афродите, что никогда не коснется другой женщины. И наконец сама Афродита склонилась к его мольбам. Лисисиппа пришла к нему ночью, когда он стерег коней, и возлегла с ним на склоне священной горы.
— Кифере это, должно быть, не возбраняется.
— Нет, конечно. Когда пришло время и Анхис возвратился в город, он беспрестанно говорил только о Лисисиппе. В следующем году, когда настала пора выгонять коней, он вернулся в святилище, как возвращается в гнездо ласточка. Так продолжалось два года, пока отец не задумал его женить. Но Анхис заявил, что вступить в брак будет тягчайшим святотатством, поскольку он дал обет Владычице не прикасаться к другим женщинам.
— И что семья?
Ксандр пожал плечами:
— А что им было делать? Он остался не женат и проводил у Иды все позволенное время. Каждый год, до самой войны. Лисисиппа родила Нея на следующее лето после того, как царевич Александр захватил в плен ахейскую царицу. И когда пришла пора отдать Нея отцу, город был осажден. Ней остался в святилище. В тот год родился я, моя мать бежала тогда в Каик; нижний город уже захватили и сожгли, уходили все, кто мог.
— Это далеко? — Я совсем не представляла себе местность.
— Далеко. — Ксандр взглянул на меня и невесело усмехнулся. — Достаточно далеко для женщины на сносях, у которой сожгли дом и которой приходится скрываться от рыщущих всюду ахейцев. Но она не погибла. И никогда не рассказывала подробностей. Я родился через несколько дней после того, как она оказалась в Каике.
Дельфин снова выпрыгнул из воды, на этот раз у моих ног, по-прежнему кружась у носа корабля и понимающе улыбаясь.
— Ней в тот год остался с матерью. И на следующий год тоже. Город пал, всех наследников царствующего дома убили — даже младенцев сбрасывали со стен. — Его голос стал жестче: должно быть, Ксандр вспомнил о своих дочерях. Он не смотрел на меня, сухие глаза не отрывались от моря. — После этого потянулись месяцы без власти и без правителей, взять еды было неоткуда. Те, кто пережил осаду, в первый год голодали, и чтобы уберечь Нея, Лисисиппа оставила его в святилище.
— Хотя по возрасту его уже пора было удалить от мистерий, — сказала я. Теперь становилось понятнее.
— Да, — подтвердил Ксандр. — Но Владычица Моря любила его как сына. В самых сокровенных покоях он играл у подножия Ее трона и страшился Ее гнева не больше, чем любимый ребенок страшится гнева родной матери. Когда он попал к отцу в Вилусу и был признан сыном Анхиса, ему уже исполнилось шесть лет.
Да и как ей было его отослать, даже если это положено по обычаю? Какая мать отдаст ребенка туда, где бушует война и голод?
— С тех пор, — продолжал Ксандр, — Владычица Моря покровительствовала ему всегда. Если он вел корабли, ни один моряк не погибал. Из его судов ни одно не затонуло, кроме «Грозы», которая оказалась слишком далеко. Он удачлив. Благословен. Если есть хоть малейший шанс — ему повезет. Если в Ее власти ему помочь — Она поможет.
— Сохранит в шторм и выведет к острову Мертвых.
— Или куда угодно еще, — кивнул Ксандр. — Когда Ней появился в Вилусе, все знали, что он сын Лисисиппы и последний потомок Приама. Однако в шестилетнем возрасте управлять целым народом невозможно. Поэтому властители и вожди, пережившие осаду, создали совет, который правил Вилусой вплоть до последних времен. Нея из уважения наделили титулом царевича, но он еще в юности заявил, что не намерен свергать совет и провозглашать себя царем, и поклялся подчиняться их руководству.
— Очень благоразумно для юного возраста, — сказала я. — Особенно когда ты любим богами, красив и отважен. Мало кто сумеет отказаться от соблазна власти и от льстивых нашептываний тех, кто лелеет свою выгоду.
— Ней не такой, как все. Он всегда поступает по справедливости.
Однако это дорого обходится ему самому, подумала я. Он слишком поздно привел корабли к горящей Вилусе. Не смог спасти жену, которую любил. Сын глядит на него со страхом, как и прочие здешние дети. Принимая бой, он будет терять людей, которых некем заменить, а бежать ему некуда. Нельзя одновременно выглядеть достойным в глазах отцов и сохранять людские жизни. Никакое его решение не будет верным. Благосклонность Владычицы Моря — слишком малая опора в гонке по лабиринту.
— Куда бы ни лег его путь, ты последуешь за ним?
Ксандр посмотрел на меня, удивленный вопросом.
— До самых пределов мира.
Я взглянула вдаль, поверх волн. На меня еще никто не смотрел так, как Ксандр, когда говорил о Нее. Любовь ли привязывала его к Нею или юношеская приверженность, которая слабеет с появлением семьи и детей, — но преданность говорила сама за себя. Сдерживать чувства — все равно что пытаться сдерживать море. Его верность отдана Нею раз и навсегда.
Через несколько дней мы добрались до города пиратов, Миллаванды, который островитяне зовут вольным городом. Три поколения назад он отвоевал независимость и у хеттов, и у верховного микенского царя Атрея, который приходился отцом Агамемнону. С тех пор Миллаванда существовала как город-государство, никому не подчиняясь и не связывая себя союзническими обязательствами.
Сюда приезжали торговать купцы со всех земель. Войдя в огромную бухту, окруженную четырехугольными хеттскими укреплениями с тяжелыми башнями, каких только кораблей мы не увидели! Стремительные многовесельные критские, ахейские из полудюжины городов, быстроходные корабли острова Лазба с нарисованными впереди глазами — больше всех похожие на вилусские; здесь же двухпарусные торговые суда финикийцев и даже корабли из Египта, ладные и стройные, с непривычным косым парусом…
Стоявший на передней палубе Кос что-то закричал — мы с Ксандром одновременно взглянули, куда он указывал.
У одной из длинных пристаней, выступающих с берега, покачивались на волнах «Стриж» и «Очи Владычицы», в их тени были привязаны все три рыбацкие лодки.
С «Семи сестер» донесся ликующий вопль, перекрывая шум и суету гавани и перерастая в слова:
— Э-ней! Э-ней! Э-ней! Афродита Кифера!
Удача и на этот раз не оставила возлюбленного Владычицы Моря.
Наши корабли подошли к пристани, народ схлестнулся в единую волну объятий и выкриков. Иамарад, кормчий «Очей Владычицы», обхватил Ксандра за плечи — я вспомнила, что когда-то Ксандр служил на его судне.
Ней выпрыгнул на пристань, пожимая руки кормчим рыбацких лодок и обнимая их, как братьев.
— Мы уже и не чаяли вас увидеть, — сказал Ксандру Иамарад. — Я думал, кроме нас никого не осталось!
— Я тоже не надеялся вас встретить. Как хорошо, что оба ошиблись!
Уже почти настала ночь, когда наконец все устроилось и Ней заплатил причальную пошлину — теперь наши суда находились здесь по праву. Вольный город не пренебрегал порядками. В других местах хозяева гавани дважды бы призадумались, прежде чем требовать плату от предводителя восьми боевых кораблей, но в Миллаванде все устроено жестко. Если ты не платишь, гавань для тебя закрыта: никто не продаст тебе товар и не вступит в сделку. Попробуй не подчиниться — будешь иметь дело со стражей, которую содержат правитель и совет купцов. Если надо, они призовут сотни воинов, присягнувших защищать собственность города, и потому здесь не боятся никого из прибывающих — разве что нагрянет мощное вооруженное войско. Немногие смельчаки, рискнувшие проверить здешние порядки на прочность, дорого поплатились, и теперь даже Неоптолему хватило бы ума не испытывать терпение Миллаванды.
Иамарад, как оказалось, нанял большой дом недалеко от гавани — здешние купцы сдают такие внаем чужеземцам. В покоях, которые Иамарад освободил для Нея, теперь разместились все, кто мог. Ней велел, чтобы половина людей оставалась ночью на кораблях, не сходя на берег, — не знаю, от недостатка ли места или из осторожности; в любом случае мера была не лишней.
