Блат. Пьянство. Уголовные компании молодежи по рабочим окраинам. Половина сидит, другая охраняет… нет?
— Это госкапитализм. Киров сам же признал, что под маркой социализма построил госкапитализм в мягком варианте.
— У вас был Киров? –хохотнул майор. — Забавно. А у нас… а кто у нас был, кстати? Сначала Антонов-Овсеенко, потом Троцкий… во, Маленков! Но, похоже, там что пнем об сову, что совой об пень, все равно к очередям и дефициту вышли… Но ты давай, заливай дальше про коммунизм! Так у него есть преимущества?
— Заливаю. У нас есть возможность концентрировать мощности на решение действительно важных проблем. У нас никто не орет, что ему чего-то не хватает, у нас люди серьезными делами заняты. Нет, мы не победили старость как явление. Пока что. Физиологическое старение победили.
— Вы не орете, потому что у вас все есть, — проворчал майор, слегка задетый справедливым упреком.
— У вас тоже все есть. Что, в магазинах еды не хватает? Кто-то голодный? Начиная с определенного уровня технологий коммунизм вполне возможен. Вы этот уровень давно превзошли. Экономическая мощность России уже сегодня способна обеспечить населению коммунарские стандарты жизни.
— Это ты меня сейчас на революцию подбиваешь? — хохотнул майор. — Чтоб колонной на Аккыз грабить магазины? Не пройдет! Ты мне мозги коммунистической пропагандой не забивай, ты про баб продолжай! Что, у вас нет старух, все ходят прямо вот девушки-девушки, стройненькие и в коротких юбочках?
— Примерно так. И без юбок тоже. Мода, видите ли. Довольно неоднозначное направление, но кому-то нравится. У нас дресс-кода нет вообще. Даже такое понятие в современном русском отсутствует.
— А эту старую, которая молодка, можно… того? Или как?
— Ну, если тебя устраивает, что она смотрит на тебя, как на сосунка, почему нет? Если она согласится. Но лично я не решился бы.
— Ха, у меня найдется, чем ее удивить!
— Чем? Ну чем ты ее удивишь? Да она за полторы сотни лет все виды удивляльщиков повидала не по разу! И в следующую сотню идет на интим исключительно из уважения к статусу мужчины! А у тебя статус… извини, но пока что сосунка.
— М-да! — крякнул майор. — Что-то я себя действительно сосунком ощутил. Значит, и у вас с этим делом неладно? Бабы есть, да не про нашу честь?
— А вот это действительно серьезная проблема, — хмыкнул Грошев. — И ты даже не представляешь, насколько она серьезна на самом деле. Но мы ее решили. Мы серьезные проблемы вообще быстро решаем, сам понимаешь. Мощностей хватает, не то что у вас. Лидер проекта социальный индекс за это дело получил — замучаешься цифру выговаривать. Его имя вся наша цивилизация знает. Мой тезка, кстати. По родильному имени.
— Решили? Как⁈
— Закрытая информация. Только для коммунаров.
— Издеваешься? — ласково спросил майор. — А в глаз?
— Не издеваюсь, а шучу, понимать надо разницу. Чему вас учат в институтах? Открытая информационная среда — аксиома коммунизма. Я пошутил. Чтоб с женской темы соскочить.
— Не скажешь?
— Почему? Скажу, конечно, у нас открытая информационная среда, документов под грифом не существует в принципе. Скажу — но потом. Мне выходить пора.
Лицо майора изобразило такое глубокое разочарование, что замполит не выдержал и засмеялся.
— Если совсем коротко — у нас с ЭТИМ делом проблем нет, — сжалился Грошев. — Ни у мужчин, ни у женщин.
— Совсем-совсем? — не поверил майор. — Чтоб бабы да не выпендривались⁈
— Вот и подумай, как этого можно добиться, вместо того чтоб порнушку разглядывать. Потом перечислишь варианты, и посмеемся вместе. Всё, я ушел. Связь по туранской радейке, если припрет.
Майор проводил его внимательным взглядом. Подождал. И развернулся к замполиту:
— Так, дружище. Выкладывай. Мне на твою черную рожу смотреть страшно. Что у вас там произошло?
— Бой, — пробормотал замполит и опустил глаза. — Сам понимаешь. Кровь, кишки, крики…
— Не бистди. Выкладывай. Не скажешь мне, будешь Спартачку рассказывать. Он твое состояние раньше меня засек.
— Не надо ему, он меня убьет! — вырвалось у замполита.
— Вот и рассказывай тогда! И вместе подумаем, что и как.
— Я… когда мы чистили базу дальней разведки, там дома стояли целые… он орет «зачищай!», ну я и… дверь рванул, а там женщина…
— И что? — спокойно спросил майор.
— Гранату забросил, — признался замполит. — Не думая.
— И из автомата добавил?
— Пулеметом, — еле слышно сказал замполит. — А она теперь ко мне приходит. Закрываю глаза — стоит и смотрит. И двое детей у нее за спиной, маленькие совсем. В бою не думал, после боя тоже, а сейчас прорвало. Спать не могу. Есть не могу. А она стоит. И смотрит.
Майор вздохнул, полез в ящик со взрывчаткой и достал оттуда крохотную бутылочку.
— На.
— А поможет?
Майор почесал нос. Хмыкнул. И признался:
— Вообще нет. Но чем не повод выпить? Пей, Витя, не выеживайся.
После второго подхода замполита повело. Видимо, сказались бессонница и недоедание. И на удивление мягкий голос майора доносился словно сквозь вату:
— На этой войне нет героев, капитан. Мы с тобой — захватчики. Сначала развалили империю, потом спохватились и как бы вернулись. Но вернулись, как сумели. А сумели через кун. Разбомбили ее поселок. Убили и искалечили ее мужа, братьев и родителей. Разнесли хозяйство, перебили скот. Для нее мы теперь не люди. Мы и для себя не люди. Убил — и ладно, она враг. Живи спокойно, капитан. И утешайся знаешь чем? Ты над ней не глумился, вот чем. Быстрая смерть — она иногда многого стоит. И вот еще что: мы все равно отсюда не вернемся. Все поляжем на войне. Мы грехи заранее оплатили по самой высокой ставке. Допивай, капитан. И ложись, поспи.
— Я бы так не корчился, — заплетающимся языком пробормотал замполит. — Если б не коммуняка. Он тоже, падла… стоит и смотрит. Есть такое слово — взыскующе. Вот так он и смотрит… Смотрит — и понятно, что лучший выбор для меня — застрелиться на кун…
— Есть такое дело, — согласился майор рассеянно. — Но ты не спеши стреляться, дружище. Застрелить нас найдутся желающие, а пока поживем. Пилять, что-то мне не по себе…
Щелкнула в углу рация, и резкий голос Грошева приказал:
— Уматывайте в укрытия, над вами рой!
