из нас с тобой пока что никакие. Коммуняка выведет. У меня вот даже мыслей нет, как разобраться с БТРом в чистом поле, да еще днем. А ему всего лишь пулеметчик для этого нужен и гранатометчик. И то наверняка Харчо назвал в воспитательных целях, а по факту сам все сделает!
— Серега, даже если выйдем — тебе что будет? И мне? Мы с тобой офицеры!
— Что-то нам будет, это точно. А остальным будет хорошо. Остальные в госпиталь попадут. То, что у нас тридцать человек на ходу — красивые слова. На самом деле ранены все, разве что тебе повезло…
— Не повезло. Осколок в ноге. Маленький, но больнючий.
— Вот. А останемся — нас через пару часов замесят в ноль. Сейчас туранцы на батареи подвезут БК и возьмутся. А нашей арты не слышно и не видно! Не, Витя, коммуняка прав — кладем мы бойцов в землю за просто так. Вместе с Харчо он и нас носом натыкал, только из вежливости промолчал. Уходим. Вставай, если можешь. Надо собрать все жетоны и документы.
— Коммунисты, вперед? — бледно усмехнулся замполит.
— Типа того. Режут их, режут, а они все не переводятся. Живучая идея, сука, мне бы таким быть… Как думаешь, для чего коммуняку к нам закинули, а? Ну ведь не для того, чтоб нас спасать? Кто мы такие, если в мировом масштабе? А?
— Для чего-то, — пробормотал замполит и посмотрел на выход из блиндажа. — Коммунисты для себя не живут, у них великие цели.
— Вот и я так же полагаю. Слово в слово.
Глава 9
День одиннадцатый
Туранская коробка вдали медленно проползла через поле, за ней с большим интервалом еще одна. Майор проследил за ними до самой лесополосы, потом опустил угол ткани и устроился поудобней.
— Хорошо лежим, — лениво заметил он. — Закрыли воронку палаткой, сверху снега накидали, внутри надышали — как бы даже тепло. Но чего мы ждем? А, Спартачок? Лучше ведь не станет!
— Ночи, — сказал Грошев, не открывая глаз. — Мы ждем ночи. Вернее — сумерек. По серому пойдем.
— Ты же говорил…
— Говорил. Но посмотрел, как идем, и передумал. Ходить мы не умеем.
— А теплаки? Ведь увидят?
— Обязательно.
— Вот же ты урод, — с удовольствием сделал вывод майор. — Э… ты чего? Я же пошутил!
— Уши, — предупредил Грошев спокойно. И выстрелил вверх сквозь ткань палатки.
— И они уроды! — буркнул майор, когда прошел звон в ушах. — Какой это разведчик — третий? Третьего разведчика потеряли, и все не угомонятся! Сказали же им — нас нет! И не было! Нет же, летают, ищут!
Грошев никак не прокомментировал, и в воронке воцарилась тишина, только изредка бухали вдалеке разрывы.
— Слушай, коммуняка, а ты вообще чего у нас делаешь? — простецки поинтересовался майор.
— Живу. За себя и за того парня.
— Не революцию устраиваешь, не? Как тот Максим Каммерер у Левицких? В этом… в «Острове», во!
— У Старицких, — пробормотал Грошев. — Максим — у Старицких.
— Не, точно у Левицких, с детства помню. Я тогда еще читать умел. И любил. Не верится, ага? Это все облагораживающее влияние армии!
— А Старицкие кто?
— Вроде знаменитые бегуны, — неуверенно сказал майор. — Из тех же времен.
— Понятно.
— Что понятно? Слушай… а может, ты прогрессор⁈
— Да нежелательно прогрессором, — усмехнулся Грошев. — Для вас нежелательно. Наша философская мысль их не то чтобы запрещает, но… Что в прогрессорстве хорошего? Прогрессор местных вообще за разумных не считает. Какие они разумные, если их надо за ручку в будущее тащить? Не более чем животные, над которыми интересно ставить эксперименты. А если эксперимент неудачный, то результаты и стереть можно.
— Стереть? Чем?
— Ластиком, — хладнокровно сказал Грошев.
— Ты нас не пугай, мы и так в страхе, — пробормотал неуверенно майор. — А ты точно коммунист⁈
— Он самый, — подал голос замполит. — Они такие и есть. Поэтому коммунизм даром никому не сдался. Отказались от него, восстановили империю, и правильно сделали. Вернулись на стрежень истории.
— А это забавный вопрос, нужен коммунизм или нет, — пробурчал Грошев. — Сам строй никого не прельщает, но плоды коммунистического строя почему-то нравятся абсолютно всем! Победа над физиологическим старением не помешала бы, верно? Как и вообще вся наша бесплатная медицина для каждого, да? И источники энергии на новых физических принципах. И технология перемещений между лепестками Веера Миров… Да только за технологии долгой жизни соседние миры готовы подписать контракт с дьяволом кровью! За мой набор генетических правок — тем более. Но от нашего образа жизни шарахаются. А ведь это разные стороны одного процесса. Но не желают понимать…
— Ты нас не агитируй, не агитируй! — проворчал майор. — То, что ты назвал — просто научно-технический прогресс, с общественным строем не связанный. Ты из будущего, и все дела. Доживем и тоже заживем!
— Не доживете. Вы оружие развиваете и экономическую мощь, но не гуманистические направления науки. На генетику у вас сил нет, на фундаментальную физику тем более.
— А ты нам помоги! — коварно предложил майор вроде в шутку, но голос предательски дрогнул. — Много ведь знаешь? Мы ж тоже русские! Подкинул бы по-родственному! Лекарство от рака хотя бы, оно точно всем людям послужит, если тебе так уж олигархат противен! Вы же, коммунисты, за счастье для всех людей? Вот и помоги всем людям!
— Лекарство от рака, — пробормотал Грошев и надолго замолчал.
— Что, и возразить нечего⁈
— Нет, эфир смотрю. Там движение.
— Коммуняка, я ведь серьезно, — сказал майор негромко. — Помочь — это точно возможно. Когда Союз границы открыл, у нас такой скачок в технологиях получился! За десяток лет догнали развитый мир! А если открыть границу с вашим миром?
— Все же прогрессорство, да? — поморщился Грошев. — Шкапыч, ну у тебя же высшее образование. Неужели оно у вас никак на мозги не влияет?
— У военных — нет, — хладнокровно сказал майор. — Объясняй. И объясняй так, чтоб даже Харчо понял, ему тоже интересно.
— Не, мне коммунизм не светит, — прохрипел Харчо из темноты. — Зэков не берут.
— А все равно слушай,
