– А лет сколько?
– Не считал и тебе не советую! – ответил отставной «полковник»…
В приемном отделении «подарку» не обрадовались, но принять приняли.
Диагноз снять на месте было невозможно, да и доставлен больной не из дома, а с улицы. Дежурный врач расписался в карте вызова, что принял больного, и ехидно сказал:
– Приезжайте еще.
– Непременно, – ответил Данилов. – Вот только машину обработаем.
На этот раз он использовал наладонник, как телефон. Позвонил на подстанцию и взял у Лены Котик наряд на санитарную обработку машины. По инструкции машину полагалось обрабатывать после каждого вшивого или чесоточного больного. Не самостоятельно, а в специальном месте – на пункте санитарной обработки, единственном на всю Москву.
– Вы там не зависайте, – попросила Лена. – Вечер близится.
– В том-то и дело, что вечер, – подтвердил Данилов. – А с ним и пробки.
Дорога предстояла дальняя – на Ярославское шоссе. Другой край города. В эти места Данилова по работе заносило нечасто – или на обработку машины, или в детскую инфекционную больницу.
Выйдя на улицу из приемного отделения, Данилов и Вера, отвозившие бомжа, с наслаждением втянули в себя пыльный городской воздух.
– Нектар и амброзия! – высказалась Вера.
– Однозначно! – подтвердил Данилов.
У машины были открыты все дверцы – Петрович проветривал салон, изрядно пропитавшийся тяжелым Гришиным духом.
– Нам по-хорошему должны выдавать благовонные палочки, – сказал Петрович, смачно затягиваясь сигаретой и выпуская дым в салон, – для окуривания нутра после таких клиентов.
– Чьего нутра – твоего или автомобильного? – Вера не спешила усаживаться в салон, и Данилову пришлось легонько подтолкнуть ее.
– Вперед и с песней, – сказал он. – Негоже прохлаждаться около машины, если линейный контроль не заметит, то кто-нибудь из братьев-медиков настучит Центру, что мы на больничной территории отстаиваемся.
– На обработку? – Петрович закрыл задние дверцы и уселся на свое место.
Данилов кивнул.
– По кольцу или через город? – уточнил Петрович.
– Без разницы, – Данилов уселся поудобнее и прикрыл глаза. – Доедем – разбуди.
– А кто меня в пути развлекать будет? – возмутился Петрович. – Я ведь, глядя на тебя, сейчас сам засну за рулем.
– Тебе нельзя, – не открывая глаз, ответил Данилов. – Тебе, Петрович, доверены три человеческие жизни – две врачебные и одна фельдшерская. Ты никак не можешь заснуть за рулем. Ты ведь ответственный человек!
– В том-то и дело, что ответственный, – проворчал Петрович. – Радио не помешает?
– Наоборот, под него спится лучше.
Петрович включил негромко «Радио Шансон».
Таганка, ах ночи полные огня,Таганка, зачем сгубила ты меня…
– На Таганке мы и застрянем, – вслух подумал Петрович и решил: – Поедем лучше по кольцу…
По кольцу тоже вышло не очень быстро. До пересечения с Шоссе Энтузиастов машины не ехали, а ползли. Потом удалось проехать с ветерком почти до самой Ярославки, но на подъезде к ней, из-за аварии, простояли в пробке минут сорок. Петрович к тому времени исчерпал весь запас ругательств и преисполнился смирения.
– Мы стоим, а смена идет, – сказал он проснувшемуся Данилову.
Чувствуя себя словно родившимся заново после недолгого, но глубокого сна, Данилов с чувством потянулся и констатировал:
– Жить можно!
– Жить нужно! – поправил его Петрович. – Тем более сейчас, когда до конца смены осталось всего ничего.
Данилов посмотрел на часы и промолчал. Половина смены была впереди. На ночь лучше не строить прогнозов. «Загад не бывает богат», – говорят в народе.
Сама процедура обработки не отняла много времени.
– Мыться будете? – спросила толстая краснолицая сотрудница, то ли медсестра, то ли санитарка, подошедшая к уже готовой для обработки машине – пустой, с наглухо закрытыми окнами.
– Нет, спасибо, – отказался Данилов и, обращаясь к Эдику, объяснил: – При желании всегда можно вымыться и даже обработать одежду.
– Тогда погуляйте пока.
Тетка подкатила к машине баллон, укрепленный на двухколесной подставке, надела извлеченный из кармана респиратор, приоткрыла одну из задних дверец, взялась за наконечник, всегда ассоциировавшийся у Данилова с брандспойтом, правой рукой просунула его в щель, а левой повернула вентиль на баллоне.
Баллон зашипел, извергая дезинфицирующее средство. Обработчица, с респиратором на лице, сильно похожая на большую свинью, одетую в белый халат, лениво водила «брандспойтом» вверх-вниз, старательно отворачиваясь от клубов белого пара, вырывавшегося через щель наружу.
Сочтя дозу достаточной, она закрыла вентиль, вытянула «брандспойт» наружу, захлопнула дверцу и повторила процедуру, правда в сильно сокращенном виде, обрабатывая передний отсек.
– Коржики! – от волнения Петрович, до того момента спокойно куривший поодаль, выронил сигарету. – У меня там два коржика под сиденьем остались. Эн-зе!
– Плакали твои коржики, Петрович, – посочувствовал Данилов.
– А если они в пакете? – с надеждой уточнил забывчивый водитель.
– Все равно, выброси от греха подальше, – посоветовал Данилов. – Спокойнее будет.
– Спокойнее, да голоднее, – Петрович вздохнул и закурил по новой.
– Сейчас поедем обратно, свернем с шоссе на дублер и купим тебе, маленький, коржиков, – пообещала Петровичу Вера. – Сама за ними сбегаю и еще пряничков прихвачу.
– Да я сам куплю, – отмахнулся Петрович. – Обеда теперь точно не дадут…
– Дадут после полуночи… – сказал Данилов. – Вместе с ужином. Целый час будем прохлаждаться на подстанции, чаи гонять…
Разумеется, никто ему не поверил, даже Эдик. Только улыбнулись шутке.
У другой тетки, столь же пышущей жизнью, что и первая, Данилов поставил в карту вызова четырехугольный штамп, подтверждающий проведение санитарной обработки.
Погуляв по двору с четверть часа, бригада уселась в машину.
– Я думал, сильно вонять будет, – сказал Эдик. – А почти не пахнет.
Петрович пошарил правой рукой под креслом, вытащил два коржика в целлофановом пакете, с сожалением посмотрел на них и вернул обратно.
– Потом выброшу, неохота вылезать.
Данилов не обратил на его слова никакого внимания. Он решал проблему – перезагружал «зависший» наладонник. Все наладонники отличались паскудным свойством, отказываться понимать и выполнять команды, как минимум дважды за смену. Ничего не поделаешь – приходилось терпеливо перезагружать их, порой и по два раза кряду.
С одной стороны, наладонники были удобны – позволяли связаться с подстанцией или с Центром практически отовсюду, облегчали запрашивание места на госпитализацию больного и помогали, благодаря встроенной в них функции навигации, быстрее находить нужный адрес.
С другой стороны, благодаря наладонникам, начальство, как подстанционное, так и станционное, круглосуточно могло отслеживать перемещение бригад, что лишало последних возможности «отстояться» в укромном месте или заехать куда-то по своим делам. Кроме того, надо было помнить о зарядке основного и дополнительных аккумуляторов и беречь дорогостоящий прибор от ударов и падений… Но в целом, Данилов признавал, что с наладонником работать было удобнее, чем без него…
– Ничего себе! – Данилов даже присвистнул от удивления, увидев на экране информацию по следующему вызову.
– Что такое, Владимир Александрович? – подала голос Вера.
– Вызывает наше отделение милиции, женщина двадцать семь, плохо с сердцем…
– Они что, с ума сошли – передавать нам такой вызов? – удивлению Петровича не было предела. – Мы же ехать будем на него три часа…
– Сейчас переговорю… – Данилов нажал на кнопку, вызывая подстанцию.
Петрович тем временем вывел машину на Ярославское шоссе.
– Лен, я по поводу вызова… – начал Данилов.
– Можешь не продолжать, – по голосу Котик чувствовалось, что она чем-то раздражена. – У меня все врачебные бригады в разгоне, а фельдшерскую я на такой повод послать не могу…
– Но мы же на другом конце…
– Владимир Александрович, вы освободились? Освободились? Отправляйтесь на новый вызов! В примечании укажете причину долгого приезда! Что-то еще?
– Спасибо, Елена Эдуардовна, вас понял, еду на вызов, – в тон диспетчеру ответил Данилов и отсоединился.
– Совсем уж сдвинулась девка! – выполняя разворот под Северянинским мостом, высказался Петрович, недолюбливавший вредную и резковатую в общении Котик.
– Ее можно понять, – сказал Данилов, рассматривая высотки, протянувшиеся вдоль шоссе, словно гигантские зубы. – Два месяца назад у поросят («поросятами» назывались сотрудники соседней подстанции, заведующая которой носила фамилию Свиньина) прошел вызов на дом к женщине тридцати лет, повод – плохо с сердцем. Диспетчер отправила на вызов свободную фельдшерскую бригаду, которая напоролась на классический осложненный задний инфаркт…
