Глава 22
Сиена
13.00
Джек с ужасом выглянул из окна на станции «Сиена». Платформа кишела туристами. Он вдруг вспомнил почему. Сегодня же палио.
Джек с Нэнси ни разу не были на знаменитых палио алла тондо — лошадиных скачках, проходивших на улицах города. Паоло уговаривал их сходить, а Карло — тихий и более консервативный, чем Паоло — умолял не ходить ни в коем случае. Такие разногласия ярко отражали представления итальянцев об этом противоречивом и довольно опасном зрелище. Некоторые утверждали, что скачки — дань традиции. Они ведь проводились с середины семнадцатого века и были современным аналогом традиционных римских состязаний по стрельбе из лука, борьбе и скачкам. Другие говорили о их жестокости. Лошади могли пораниться во время забега, да так сильно, что их приходилось пристреливать. Карло рассказывал, как на его глазах много лет назад одна из десяти соревнующихся лошадей, каждая из которых представляла городской квартал, упала и ее затоптали насмерть. После этого Карло поклялся, что никогда не позволит своей семье ходить на палио.
Выйдя со станции, Джек услышал цоканье копыт. Мимо проскакали карабинеры. Наверное, спешат на репетицию театрализованных боев на мечах, которые пройдут на площади Кампо. Джек заметил букмекеров, толкающихся на тротуаре, из карманов пачками торчали евро — многие сегодня делали ставки.
Движение почти во всем городе было перекрыто, поэтому поймать такси оказалось гораздо сложнее и дороже обычного. Наконец Джек рухнул на заднее сиденье старенького «рено-мегана», лишенного элементарных удобств: задней подвески и открывающегося окна. Где-то на выезде из Сиены Джек заснул и удивился, когда машина резко затормозила, как ему показалось, всего через минуту перед «Домом у дороги» в Сан-Квирико.
Завернув за угол гостиницы, Джек увидел Зака. Малыш бросил трехколесный велосипед и ринулся к нему навстречу с криками: «Ура! Папочка вернулся!»
— Привет, тигренок! А ну-ка иди сюда и поцелуй своего старика. — Джек обнял малыша, сам целуя милое личико. — Слушался маму?
Они пошли к Нэнси, которая сидела в пати за металлическим садовым столиком, разбирая документы.
— Привет, незнакомец! — сказала она, придерживая бумаги, будто неожиданный ветер мог их сдуть.
— Привет, милая!
Джек, наклонившись, поцеловал жену. Зак, словно футбольный мяч, висел у него под мышкой. Джек опустил сына на землю. Тот бросился обратно к велосипеду.
— Как доехал? — спросила Нэнси, сняв солнцезащитные очки.
Джек сел напротив жены, тайком пряча под стул пакеты с подарками.
— В Сиене сегодня палио. Все как с ума сошли. Пришлось пройти несколько километров, чтобы поймать такси. — Он взял горсть оливок с белой тарелки на столе. — Карло не советует, но мне бы хотелось когда-нибудь побывать на палио.
— Да, — ответила Нэнси невпопад, ее голова была занята совсем другими мыслями. — Ну так что ты решил? Откажешься? С этим ведь давно покончено, правда? Или я только зря надеюсь?..
Джек издал странный звук — что-то среднее между смехом и вздохом:
— Ух, Нэнси, неужели меня так легко раскусить?!
Нэнси кивнула.
— Они хотят, чтобы я взглянул на кое-кого…
— На ту девицу — Оливетту, или как там ее?
— Орсетта, — поправил Джек. — Конечно, нет. О чем ты! Массимо…
Глаза Нэнси загорелись.
— Ты говорил с Массимо?! Как там Бенедикта и дети?
— У нас не было времени нормально пообщаться, — ответил Джек, вспомнив, как сдружилась Нэнси с женой Массимо, когда они встретились в Риме. Бенедикта показала ей все достопримечательности, пока Джек с Массимо работали вместе. — Я позвоню ему. Только вот освежусь и выпью кофе.
— Хочешь, пошлю кого-нибудь на кухню, чтобы приготовили поесть?
— Да, пусть сделают панини, можно? — спросил он, поднимаясь со стула.
— У нас работают профессиональные повара, милый! Могут приготовить тебе хоть обед из шести блюд.
— Моцареллы и салата будет достаточно, — сказал Джек, задвигая стул. — Он уже собрался уходить, но вдруг остановился. — Что такое, дорогая? Ты как будто сейчас расплачешься!
Нэнси глубоко вздохнула. Вообще-то она хотела поговорить об этом позже, прохладным вечером, когда сможет контролировать ситуацию и ничто не будет их отвлекать.
— Я не хочу, чтобы ты занимался этим делом. Оно ведь связано с убийством девушки, о котором говорят в новостях? Ты, наверное, чувствуешь, что должен помочь. Но ты не должен, Джек! Тебе это сейчас ни к чему.
— Что ты сказала?! — воскликнул Джек резко, сам того не ожидая.
— История повторяется, да? — Нэнси поняла — день испорчен.
Джек отпрянул от нее. Он всегда так делал, когда раздражался и считал, что жена вышла за рамки дозволенного.
— Дорогая, я собираюсь всего лишь взглянуть на документы и фотографии, просмотреть отчет и дать пару советов!
Нэнси недоверчиво взглянула на мужа и провела языком по зубам, сомневаясь, стоит ли говорить о звонке Хью.
— Что еще? — спросил Джек тем тоном, который обычно приберегал для допросов.
— Хью звонил из Нью-Йорка, — ответила Нэнси, испытующе глядя на него. — Что-то там произошло. Он мне, естественно, не сказал. Упомянул только блэк-риверского маньяка и что возобновили дело.
— Объяснил почему?
— Я же говорю, он не стал распространяться! Сказал еще, что пресса снова заинтересовалась делом, и тобой, возможно, тоже. — Нэнси схватила мужа за руку: — Милый, ну зачем нам все это?! Опять… — Она обвела взглядом спокойный сад и видневшиеся вдали холмы. — Разве ты хочешь потерять все это?! Джек, не впутывайся, прошу тебя!
Джек перегнулся через стол. Его лицо казалось бескомпромиссным. Но от жены не скрылось едва заметное волнение.
— Нэнси, этот человек, может быть, прямо сейчас убивает. Или уже убил какую-нибудь молодую девушку здесь, в Италии. Вполне возможно, итальянку, с которой ты могла разговориться в магазине! Как ты не понимаешь! Или, судя по звонку Хью, маньяк мог вернуться на родину и орудует теперь там. — Джек взял жену за руку. — Я не могу больше прятаться от этого. Не могу убегать. Бездействие сводит меня с ума. Я должен попробовать остановить его.
— Даже если это навредит тебе? — спросила Нэнси, чувствуя, что начинает разговор четырехлетней давности. — Даже если это подвергнет нашу семью опасности?
Джек промолчал, но она прочла ответ по лицу. Нэнси резко вырвала руку из его руки.
— Пойду на кухню. Паоло принесет тебе еду.
Джек стоял не шелохнувшись. Нэнси отодвинула стул с такой силой, что он полетел на пол. Джек наклонился поднять стул. Нэнси быстро шла к ресторану. По вздрагивающим плечам он понял, что жена плачет. Но ничто не могло изменить его решения.
Глава 23
Бруклин, Марин-Парк
06.00
Лу Загальски все еще спала, когда Паук вытащил кляп из ее рта и влил туда неразбавленного отбеливателя, чтобы обжечь голосовые связки. Теперь она не сможет не то что крикнуть, пискнуть даже.
Паук убрал кляп, боясь, что Лу захлебнется собственной рвотой. Он не хотел, чтобы она умерла. По крайней мере пока.
— Тише, тише… Не дергайся, — прошептал он, вытаскивая шприц и придерживая Лу за плечи.
Пришлось немного ослабить ремень на руке. Неожиданно проснувшись, Лу инстинктивно попыталась ударить Паука, чуть не вывихнув руку. Все случилось мгновенно. Взбешенный Паук схватил Лу за горло, впиваясь пальцами, словно стальными ножами. Паук возбудился, сжимая нежную кожу на шее все сильнее и сильнее. Лу поняла, что умрет.
«Сейчас! Он убьет меня прямо сейчас! Не будет Рамзана. Не будет прекрасной жизни на Брайтон-Бич. Не будет ничего!..»
Превозмогая жуткую боль, Лу резко повернула голову и укусила Паука. Зубы глубоко вонзились в его левую руку. Челюсти сомкнулись, как у свирепой уличной псины. Паук старался держаться невозмутимым. Но Лу сильнее вгрызалась. Невероятно! Разрывая плоть, она, казалось, добралась до кости большого пальца. Паук отпустил ее шею и с размаху ударил по лицу правой рукой. Лу никак не отреагировала. В детстве она каждый день получала от матери побои. Да такие, которые и не снились этому жалкому придурку. Кровь, пульсируя, прилила к левой скуле. Но Лу не обращала внимания, а только крепче впивалась в руку. Она чувствовала, как вонючая кровь ублюдка заполняет рот.
— С-с-сука! — закричал Паук и снова ударил ее.
Но он не мог нанести точный удар. Зубы маленькой шлюшки впились в сухожилия. Боль стала невыносимой. Словно электрический ток пронзил руку до локтя. Навалившись всем телом на Лу, Паук начал душить ее, пытаясь засунуть руку глубже в рот.
Или эта стерва разожмет зубы, или задохнется!!
Лу не теряла самообладания. Даже когда он обрушился на нее всем весом, она только плотнее сжала зубы. В глазах потемнело, стало трудно дышать. От его тела было жарко. Лу не хватало воздуха. Приподнявшись, Паук надавил правой рукой на лицо Лу и снова обрушился на нее всем телом. Ее начало рвать, когда он просунул большой палец ей в горло. Она знала, что Паук не сможет освободить руку, не повредив ее, поэтому и пытался душить.
