письмом я сумею восстановить ее утраченную любовь – такова сила моего слова!
Что за чушь. Она ушла и не вернулась. Я даже не знаю, где она сейчас. Можно напрячь общих друзей, выяснить – а дальше?
ЛЮБИМАЯ, КО МНЕ НАКОНЕЦ ВЕРНУЛСЯ РАССУДОК! Я ПОНЯЛ, СКОЛЬКИМ ОБЯЗАН ТЕБЕ. ЗА ТО НЕДОЛГОЕ ВРЕМЯ, ЧТО МЫ ПРОВЕЛИ ВМЕСТЕ, ТЫ СДЕЛАЛА ДЛЯ МЕНЯ БОЛЬШЕ, ЧЕМ КТО-ЛИБО ЕЩЕ ЗА ЦЕЛУЮ ЖИЗНЬ. ТЕПЕРЬ Я ВИЖУ, ЧТО СОВЕРШИЛ УЖАСНУЮ ОШИБКУ. МОЖЕТ БЫТЬ, ПОУЖИНАЕМ СЕГОДНЯ ВМЕСТЕ?
Повторяю про себя эти гиперболы, и вдруг мне приходит в голову: вот будет кошмар – очень смешной кошмар, – если я напишу письмо, а потом, по ошибке или сознательно, приклею его на дверь Лизольщице! Боже правый! Это либо ее убьет, либо исцелит. А моя потерянная любовь, моя die ferne Geliebte[43], тем временем получит такую записочку:
МАДАМ, ВЫ СОВЕРШЕННО ТРЕХНУТАЯ, О ЧЕМ ИЗВЕСТНО ВСЕМ ВОКРУГ. ПРОБЛЕМУ ВЫ СОЗДАЛИ СЕБЕ САМИ. ВСТРЯХНИТЕСЬ, ВОЗЬМИТЕСЬ ЗА УМ, ОДОЛЖИТЕ ГДЕ-НИБУДЬ ДЕНЕГ, НАЙМИТЕ ХОРОШЕГО АДВОКАТА, КУПИТЕ РЕВОЛЬВЕР И ИДИТЕ С НИМ НА ШКОЛЬНЫЙ ДВОР. ЕСЛИ МОГУ ЧЕМ-ТО ВАМ ПОМОЧЬ – Я ЖИВУ В КВАРТИРЕ С-1.
А может, все беды Лизольщицы не стоят выеденного яйца; просто я слишком мрачно смотрю на мир, чувствуя приближение осени. Наверное, сегодня придет какое-нибудь приятное письмо. Вчера было воскресенье, почтальоны не работали, так что сегодня шанс вдвое выше. Придет письмо и меня подбодрит. В сущности, я ведь жалею себя: как и та девушка на школьном дворе, я ненавижу понедельники.
Бренда Спенсер призналась в причинении огнестрельных ранений одиннадцати людям, двое из которых умерли. Ей семнадцать, она невысокая и очень хорошенькая, ничем не отличается от тех, в кого стреляла. А вдруг у Лизольщицы тоже есть револьвер? Вообще-то об этом надо было подумать гораздо раньше. Может, поэтому офис Эла Ньюкама сегодня закрыт: он не в Сакраменто, а прячется? Или прячется в Сакраменто – два в одном.
Один замечательный психотерапевт, которого я когда-то знал, говорил: почти все случаи психотического криминального поведения связаны с тем, что больной не замечает более простого выхода. Например, кто мешал Бренде Спенсер пойти в магазин и купить коробку шоколадных конфет вместо того, чтобы подстрелить одиннадцать человек, по большей части детей? Но психотик выбирает самый сложный путь – крутой путь в гору. Неправда, что он идет по линии наименьшего сопротивления. Можно сказать, основа психоза, его ядро, заключается в неспособности увидеть простой выход. Из этой ошибки восприятия и исходит все поведение, составляющее психотическую активность и психотический образ жизни.
Лизольщица, что сидит сейчас, одинокая и молчаливая, в своей пропахшей антисептиком квартире и ждет неизбежного стука в дверь, сама себя загнала в худшее положение из возможных. Что было легко, сделалось трудным; что было трудным, в конечном итоге становится невозможным; и там, где воцаряется невозможность, где исчезают любые, даже самые нелегкие выходы, психотической жизни приходит конец. Вот вторая половина определения психоза: в конце его всегда тупик. И там, в тупике, психотическая личность застывает. Если вы когда-нибудь это видели – зрелище поразительное. Человек просто выключается, как заглушенный мотор. Происходит это внезапно. Только что хаотично, суетливо двигался, поршни ходили туда-сюда, потом вдруг раз – и все. Дорога, по которой он шел, быть может, много лет, оборвалась. Наступила кинетическая смерть. «Место, которого нет, – так писал блаженный Августин. – Мы ходим взад и вперед, но нет нам места». А затем приходит пустота – и там, в пустоте, человек наконец находит свое место.
Такой ловушкой-тупиком стала для Лизольщицы ее квартира – точнее, уже не ее. «Саут-Ориндж Инвестментс» лишили ее собственной могилы.
Не получается выбросить из головы, что моя судьба как-то связана с судьбой Лизольщицы. Нас разделяют только цифры в счете банка, то есть различие условное: оно реально лишь до тех пор, пока люди вроде «Саут-Ориндж Инвестментс» – особенно «Саут-Ориндж Инвестментс» – готовы признавать его реальным. Просто социальная условность, вроде обычая носить парные носки. Или, если хотите, это похоже на ценность золота. О ценности золота люди между собой договорились как в детской игре: «Пусть вон то дерево будет нашей третьей базой!». Что, если бы мой телевизор «работал», потому что мы с друзьями договорились считать, что он работает? Могли бы вечно сидеть перед пустым экраном. Глядя с такой точки зрения, можно сказать: проблема Лизольщицы в том, что она мыслит не в унисон с остальными, не достигла с ними консенсуса. Все прочие соблюдают некий неписаный договор, в котором Лизольщица не участвует. Не странно ли думать, что отказ участвовать в иррациональной ребяческой игре неизбежно ведет к кинетической смерти, к остановке организма?
Размышляя дальше, можно предположить, что в Лизольщице не нашлось достаточно детского. Стихия, владеющая ею, – стихия угрюмой серьезности. Не случайно она не улыбается. Всегда смотрит в сторону и хмурится непонятно на что, другой ее никто не видел.
Или она играет в иную, угрюмую игру. Быть может, ее игра – это война: тогда сейчас, даже теряя все, она получает то, что хочет. По крайней мере, нынешняя ситуация ей понятна. В мир Лизольщицы вторглись враги – «Саут-Ориндж Инвестментс». Может, захватчицей чужой жилплощади ей быть приятнее, чем добропорядочной квартиросъемщицей? Может, все мы втайне желаем того, что с нами случается? Тогда, выходит, и психотик желает себе дороги, ведущей в тупик, и кинетической смерти? Для того и играет, чтобы проиграть?..
В тот день я не видел Эла Ньюкама, но назавтра он вернулся из Сакраменто и открыл офис.
– А женщина из Б-15 все еще здесь? – спросил я. – Или вы ее выселили?
– Миссис Арчер? – ответил Ньюкам. – Так она давно уже съехала! Управление жилищного хозяйства в Санта-Ане нашло ей жилье на Бристоле. – Он откинулся на спинку своего вертящегося кресла и скрестил ноги, как всегда, с безупречно отглаженными стрелками на брюках. – Она пошла к ним еще недели две назад.
– Нашла дешевую квартиру? – спросил я.
– Да нет, договорилась, чтобы вообще не платить. Квартиру ей оплатит город. Заявила, что у нее непредвиденная трудная ситуация… В общем, как-то их уговорила.
– Господи! – сказал я. – Хотел бы я, чтобы кто-нибудь оплачивал мне квартиру!
– А вам и не нужно, – ответил Ньюкам. – Вы ее купили.
Филип К. Дик о философии. Короткое интервью с Франком Бертраном
(1980, 1988)
ПРИМЕЧАНИЕ Франка Бертрана: Настоящее интервью было взято по почте в январе 1980 года. Предполагалось, что это будет начало долгого и подробного разговора об интересе Филипа К. Дика к философии и проявлении
