— Спасу, спасу, спи только, — усмехнулся Лайтмен.
— Спаси меня от дождя, — еще раз повторил парень.
«Не стоило бы тебе говорить по-японски, — подумал Ланс. Давно я не слышал такого скверного произношения. Похоже, это вообще все, что ты можешь сказать на этом языке».
Лайтмен на всякий случай связал-таки парня и пошел переодеваться: личина Кастора надоела ему порядком, пора было стать самим собой.
«Спаси меня от дождя» — это что? — думал он, — пароль? Ланс не хотел копаться в голове своего нечаянного гостя — у того и так там было не очень-то нормально. «Спаси меня от дождя, а я спасу тебя от солнца» — вспомнил вдруг он строчку из старинной японской сказки. «Черт, а почему бы и нет? Где же могли придумать такой кретинский пароль — в ФРР или в Интерполе?» Сняв маску Кастора, Лайтмен ненадолго задумался. Стоит ли ему лезть в эту историю? Может, парень просто коп или фэбээрешник? Следил за милейшим лордом Робином, чтобы взять его с поличным… Но! Почему тогда медлили копы? Почему они ждали, пока жертва погибнет? Что, были пробки на дорогах?
Нет, что-то не увязывалось во всей этой истории. Скорее всего, полиция приехала на анонимный звонок, потому и действовала так глупо. Тогда кто этот парень? Или копы всё-таки чего-то ждали, а рыбка сорвалась?..
Ланс перечитал надпись на единственном обрывке бумаги, обнаруженном у пленника: «0391А» «Что бы это значило? Номер улицы и дома? Номер машины? А если так — «А1930»? Бар «Арнольд 1930-ый» — вспыхнуло вдруг в голове Лайтмена. Такую надпись он видел… Ланс поднялся. Его ведь и тогда чем-то насторожило то место.
Через 34 минуты Лайтмен (в виде точной копии все еще привязанного к столу пленника) открывал дверь бара «Арнольд 1930-ый».
В баре было абсолютно пусто. Стены и пол украшали следы затянувшегося ремонта. Тут же небритый тип перегородил Лансу дорогу.
— Закрыто, ремонт, — буркнул он, глядя в ботинки Лайтмена.
— Но я в безвыходном положении, — улыбнулся Ланс. — Спасите меня от дождя, друг мой. Повисла пауза.
— А я спасу вас от солнца, — быстро добавил Лайтмен по-японски.
— Кретин и сын кретина, — тоже по-японски сказал небритый.
Ланс сделал вид, что не понял, памятуя о бездарном японском своего пленника.
И тут же пол у него под ногами разошелся, и Лайтмен рыбкой нырнул вниз. Метров через 5 ему пришлось упасть на движущуюся ленту транспортера, которая внесла его прямо в облицованную черным мрамором комнату и бросила на пол в довольно неловкой позе. Ланс поднялся опять же неловко, хотя ему уже поднадоело изображать из себя идиота.
— Почему ты явился сюда, Ченчи? «Вот как, я, значит, Ченчи», — подумал Ланс. А вслух сказал:
— Я чуть было не погиб… Я испугался…
— Ты видел его, хотя бы?
Говорящий сидел в кресле спиной к Лайтмену, что совершенно не мешало Лансу запустить две миникамеры и получать четкие изображения его фаса и профиля: он был средних лет, худ, черен, с хорошей долей азиатской крови в венах. Лайт лихорадочно изучал его мозг, чтобы выяснить, кого же он должен был видеть по мнению этого типа.
— Я… — Лайтмен очень тщательно изображал растерянность и потрясение. — Я ждал, сколько мог, а потом приехала полиция…
Сидящий в кресле встал, и Лайтмен уже воочию увидел его искаженное, злое лицо.
— Я задушу тебя своими же руками… Ланс изобразил испуг.
— Я сделал все, как надо. Они привязали девушку к колесу. Потом стали поджигать. И тут появились копы. Началась паника. Я сам еле унес ноги… — Лайтмен совершенно вошел в роль.
Тут и мозг полуяпонца, наконец-то, раскрылся для него. Оказалось, что судьба на этот раз свела с японской разведкой, следившей за неким Томасом Ри. Не бандитом, скорее, наоборот — членом комитета по экологии ООН и общественной Лиги Экологического Равновесия, недавно уличившей японцев в варварском использовании водных ресурсов Тихого океана. Ланс понял, что неуловимый Томас Ри готовит сейчас бумаги, которые повлекут за собой экономические санкции, и находится он, предположительно, где-то рядом под вымышленным именем.
Японцам казалось, что они вычислили-таки мистера Ри, и Ченчи должен был в числе еще пары дюжин агентов распознать его, потому что… Вот тут Лайтмен, наконец, заинтересовался. Первое — сфотографировать Томаса Ри было почему-то невозможно. Официальных ситуаций он ловко избегал, а на снимках спецслужб являл лишь светлый размытый контур. Второе — все попытки покушений на себя он сводил к шутке, несчастному случаю или просто не замечал. Японцам не удалось даже поцарапать этого парня зубочисткой. И третье — поведение Томаса Ри, чаще всего, выпадало из логики ситуации, и человеческие слабости его тоже как бы не касались — он не пил и не употреблял наркотики, был равнодушен к деньгам, женщинам и предметам роскоши…
Тут Ланс прервал свои изыскания, потому что его в этот момент вроде как убили. И поволокли из мраморной комнаты вперед ногами.
Об эти ноги и запнулся следующий посетитель — на этот раз совершенный японец. Полуяпонец склонился перед ним.
— Хамагути-сан, боюсь, что этот дурак, — голова Ланса зацепилась за порог, — либо испортил плоды месячных наблюдений, или мистер Гамильтон, действительно, к Томасу Демьену Ри никакого отношения не имеет… У нас была единственная, но очень серьезная улика — фотографии. Гамильтона тоже невозможно сфотографировать. Мы рассчитывали на это. Оставалось вовлечь его в ситуацию, где он раскроет свои возможности, и где наши агенты, переодетые полицейскими, смогут его захватить. Этот дурак испортил все. Маг должен был поджечь колесо, и колесо не загоралось целых 3 секунды! А ведь сухое дерево было облито бензином! Наши агенты ждали, пока Гамильтон раскроет себя. Он должен был спасти девушку. Это было в характере его поступков… Как нам казалось… «Это я должен был спасти девушку», — развеселился Ланс.
— И тут, — продолжал полуяпонец, — вылез этот неврастеник.
— И вы потеряли Гамильтона, — закончил японец. — Вернулся ли он в гостиницу?
— Нет.
— Не удивлюсь, если он стоит сейчас за дверью. Полуяпонец бросился к двери.
— Слава богу, никого, Хамагути-Сан. Может быть, это все-таки был не он? Никакого внешнего сходства. Полуяпонец достал из кармана 2 маленьких портрета тушью.
— Томас Ри непредсказуем, Хансон. Возможно, он актер и виртуозно владеет искусством грима. Еще неделя, и мы понесем огромные убытки. Вы должны были убрать Гамильтона, даже если была хотя бы одна сотая доля процента, что он — Томас Ри! В дверь деликатно постучали. Быстро вошел молодой парень.
— Пропал Гамильтон, сэр. Он исчез из города.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
