Местные смотрели на виконтессу, бережно складывающую в корзинку странные растения, предназначенные для того, чтобы сшибать их ногами, переглядывались между собой и без слов понимали друг друга: «Госпожа переутомилась, перегрелась на солнце, и помутился у неё рассудок». Иначе, почему она так себя ведёт? А им, слугам, теперь что делать?
Пребывающая в поисковом азарте Розанова не сразу отреагировала на установившуюся вокруг нее и грибов тишину. Распрямившись после заполнения корзинки, обратила внимание на молчащих спутников. Молодежь выглядела комично: у Айрис и мелких Петерсенов глаза были на мокром месте от сдерживаемой тревоги, Лейс явно готовился сказать что- то неприятное, но не решался пока.
- Ребята, вы чего? Что случилось? – недоуменно поинтересовалась Нина Андреевна. – А столбами стоите почему? Грибов- то вон еще сколько! Жаль, корзинка маловата! Мелкие, лопухов сорвите, сделаем конвертики, что ли… Айрис, как думаешь?
Девчонка всхлипнула и запричитала:
- Ваша милость, да что это с Вами? Вы зачем ЭТО набрали? Это же отрава!
Лейс очнулся и присоединился к словам служанки:
- Госпожа, она права! Для чего Вы сорвали эти …растения? Их же только кабаны да белки едят! Люди не трогают ЭТО! Они ядовитые. Только ведьмы могут собирать грибы для ядовитых зелий! Госпожа, Вы – ведьма?
«Вот те раз! Это какая- то местная фобия? – растерянно подумала попаданка. – Они «лесное счастье» за отраву держат? Ой, дремучий народ…»
- Ребята, с чего вы взяли, что грибы ядовитые? Да, есть такие, но я- то набрала хороших! Вот, смотрите, это – боровик или белый, царский гриб, можно сказать! С ним суп – объеденье! А сыроежки или подберезовики? Вот эти, разноцветные, жареные с картошкой или яйцами – да вас за уши не оттащишь! – Нина возносила хвалу грибам вдохновенно, вспоминая вкус и запах приготовленной добычи.
* * *
Для россиянки Розановой, пережившей дефицитность советского пищепрома и продуктовые перебои в «перестройку», грибы были ценностью и радостью для желудка. Это помимо самого процесса их сбора и сопутствующих ему приключений.
Будучи девочкой, она любила ходить в лес с дедом, а, живя в Реутове, всегда присоединялась к группам, отправляющимся на автобусах от завода, на котором работал муж, в Петушки или под Владимир всякий раз, когда таковые организовывались.
Несмотря на утомительные поездки в неудобном транспорте, ранний подъем и поздние возвращения, комаров и пьяные песнопения коллег Кирилла и их жен на обратной дороге, необходимость обработки собранного и черные после этого пальцы, Нина не отказывалась от нескольких часов медитативного хождения по лесу, выискивания прячущихся под листвой или низкими кронами елей крепеньких золотянок или волнушек (черных и розовых груздей), матрёшек (свинушек), сыроежек, лисичек, редких белых или подосиновиков, маслят и всех прочих мелких лесных радостей, которых знала…
А уж если попадались семейки опят, тут восторг зашкаливал! Одним разом набрать корзину удавалось не всегда, зато зависть спутников была обеспечена, как и несколько баночек маринованной прелести на зиму.
Да и прогулки по лесу, напоенному непередаваемыми запахами и звуками природы, кратковременная отключка от муторной повседневности помогали Нине преодолевать депрессию, связанную с постоянным диктатом мужа, нехваткой денег, тревогой за сына…
И пусть Кирилл бухтел недовольно, ноги гудели, руки чесались, а голова болела порой от переизбытка кислорода, женщина вновь и вновь записывалась в такие вояжи.
Грибы она варила, жарила, сушила, пекла с ними пирожки, солила, закатывала на зиму маринованные, заливала маслом или маргарином, чтобы приготовить в холодное время года как деликатес… У неё на балконе был утепленный короб для таких заготовок – упросила мужа, и тот, матерясь, сделал- таки. Там и хранила добычу.
Последние годы, увы, таких походов она себе позволить не могла: далеко слишком и тяжело на электричке, да и компаньонов не было. Впрочем, экология и выросшее население сократили возможности для грибной охоты в разы, чего уж там. Еще и любимые матрешки попали в «черные списки» как несъедобные из- за способности накапливать в себе всякую дрянь, как оказалось… Печалька, в общем!
А тут – раздолье! Надо пользоваться! А местные…Принцип «не хочешь – научим, не можешь – заставим» никто не отменял!
* * *
Надо сказать, приобщение данского контингента к исконно- русской любви к грибам шло «со скрипом», но успешно, и походы в лес до поздней осени позволили внести разнообразие как в занятия обитателей Мозеби, так и в их повседневное меню.
Лейс, поверив хозяйке, попробовал продукт и, убедившись в его съедобности, пытался увлечь новым промыслом односельчан, но не преуспел, что совершенно не отразилось на настроении Нины.
«Да и не надо, нам больше достанется!» – справедливо решила попаданка и продолжила кампанию по сбору подземных плодов.
Кстати, во время шатаний по лесу Нина помечала найденной где- то Лейсом побелкой сухие, больные, слишком густорастущие деревья, приказав позже старосте валить на дрова в первую очередь их. Ну и считала заодно, чтоб порядок соблюдали.
Для сушки «благородных» лесных находок она приспособила одну из комнат в мансарде, где, затянув окно тонкой тканью, чтобы мухи не летели, развешивала снизки грибов, добиваясь естественного высыхания, после чего складывала сморщенные дары в холщевые мешочки и убирала в кухонные шкафы.
Ида, найдя новый продукт годным к употреблению, активно перенимала опыт госпожи по переработке грибов, а также овощей (привозимых старостой) и внутренне радовалась заполняемым в отдельном углу кухни полкам с мешочками с сушеными грибами и ломтиками яблок и груш, с горшками, жбанами и стеклянными банками (нашлись такие на чердаке) с разнообразными соленьями и вареньями.
К последнему относились яблочные и грушевые пюре из падалицы, собранной кухаркой в саду поместья: почему- то плоды предпочитали дозревать на земле, а не на ветках. Сезон вишен прошел для виконтессы мимо, но на следующий год она наказала Ларсу доставить в Мозеби как можно больше вкусной ягоды. Относительно черники, малины и чего еще будет найдено в болотистых низинах в округе, был проинструктирован Лейс, но результата пока не было. Впрочем, еще не вечер, как говорится!
Глава 22
За обустройством, статистическими и кулинарными инновациями, знакомством с окрестностями, госпожа попаданка упустила из виду два важных момента, а именно: верховую езду и приближающуюся зиму, и тут следующую за осенью.
Если с первым упущением Нина Андреевна примирилась довольно легко – «ну не шмогла я, не шмогла» (тихо ходить, сидя верхом на лошади, вокруг усадьбы ей удавалось), то второе было подобно грому среди ясного неба.
«Да уж, расслабилась ты, матушка» – корила себя Нина, осознавая глубину ж..ы, в которую угодила по собственной глупости.
Оказалось, что и у неё, и у остальных обитателей Мозеби (правда, Ида что- то там припасла для своих) либо нет, либо мало предназначенных для этого сезона вещей.
Пусть, по отрывочным воспоминаниям о климате Прибалтики, Розанова предполагала «нестуденую зимнюю пору», однако уже осенние дожди навевали уныние и тревогу относительно проживания без центрального отопления в каменном доме с высоченными потолками.
Имеющиеся печи оптимизма не внушали: прогревали несильно и недалеко. Вопрос к старосте на тему улучшения качества обогрева повис в воздухе.
- Ваша милость, простите, но я не знаю, как тут и что…Господа зимой тут никогда не жили, а охотились всего по нескольку дней, так что, справлялись как- то…– мямлил Ларс Бор, а Нина снова ругала себя, что не озаботилась перекладкой камина и печей заранее.
Айрис тоже впала в депрессию, когда вслед за госпожой осознала, что ни теплого плаща или шубы, ни ботинок, ни толстых теплых платьев они из дома Флетчеров не захватили! Те два шерстяных, что Нина носила на корабле в начале лета, не в счет: мало, да и старые! Девчонка расплакалась от досады.
