Существо не исчезло. Слинк уже подумывал предупредить товарищей по дальноречи, как оно появилось. Встало на суше неподвижно, загнав проснувшуюся храбрость морлока неведомо в какие дали.
«Соберись, ты же любимец Дагона, – увещевал себя телепат. – Все равно оно учуяло тебя. Пошли предупреждение на озеро и Лаклаку с Мунком. И перестань бояться, трус несчастный. У тебя есть чем встретить то создание. Ты же дитя Дагона! Сила Отца Глубин с тобой. Неужели ты забыл о Знаке на твоем челе?»
Нет, он не забыл. Самое время обратиться к нему.
Существо, не скрываясь, устремилось к реке. Оно узнало, где морлок. Смысла соблюдать тишину и не воспользоваться Даром нет.
В сознании выстраивались ряды мыслеобразов, преобразующиеся в мысленный гимн Отцу Глубин. Песнь ихтиана разливалась на ментальном плане, образы загорались яркими вспышками чувств. Морлок единственный раз в жизни, в час наибольшей опасности, мог обратиться к божеству за защитой. Слинк рассудил верно – сейчас настал именно такой момент.
Дагон откликнулся на зов своего раба. Слинка обволокла вязкая жидкость, формирующая подобие защитного кокона. Прочную стенку не пробьет острым копьем и разбушевавшийся тролль-берсерк.
Существо нужно подпустить ближе и ударить. Чем меньше расстояние до противника, тем сильнее ему достанется.
Направленная на нечто психическая волна парализовала синекожих, внушала слепой ужас шаманам и повергала в шок зверей, мгновенно убивала рыб в округе. Живое существо, кем бы оно ни было, она должна самое меньшее задержать на время, достаточное Слинку для побега и послания Зова.
Нечто пронеслось сквозь накатывавшую волну, замедлившись на мгновение. Морлок завопил, выпуская пузырьки воздуха. Посланный расправиться с врагом ужас словно возвратился к нему, захлестнув сознание.
В следующий миг кокон лопнул под натиском неведомой силы, и вопящего Слинка выдернуло из воды.
Я проснулся от далекого вопля и нахлынувшего чувства опасности. Под деревом рычал Акела, в череп стучались орущие голоса морлоков.
«Слинка больше нет в реке! – кричал по телепатической связи Мунк. – Кан-Джай, на него напали! Он в опасности!»
Лезвие кинжала полоснуло по травяной веревке, перерезав ее, и я с копьем в руке соскочил с ветви на землю. У моих ног волк скалился во тьму за оградой, предчувствуя беду. Было слышно, как зашевелились тролли на дереве. Возле меня бесшумно приземлился Полг в полной боевой готовности. В руках по каменному топору, физиономия свирепее некуда.
– Лаклак, Мунк, бегом в защитный круг! – гаркнул я, направляясь к узенькому проходу в колючем заграждении. – Бал-Ар, что происходит? Ты где вообще?
Ученик Трон-Ка отозвался с ветвей:
– Здесь я. Рыбоголовые перестали ощущать родича ниже по течению и подняли крик. Сторожевые варды ничего подозрительного не засекли.
«Слинк с огромной скоростью стал удаляться от реки, – в проходе показалась темная фигура Лаклака, главного в морлокском отряде. – Он вскоре пропал из нашей зоны чувствования. Его похитили!»
Ихтиан, улепетывающий от водной стихии, явление невозможное и ненормальное.
– В какую сторону его утащили?
– Прямо на полночь, Кан-Джай. Очень быстро. Так морлоки не бегают.
– Держи меня в курсе происходящего, Лаклак, и по возможности направляй. Я иду за Слинком. Полг, Шор-Таз, за мной. Крам и Граж, остаетесь следить за порядком.
Кровавый Ручей и Каменная Башка – друзья и соратники, притертые друг к другу в боях. Разрывать эту парочку неразумно. Пусть постерегут стоянку и менее подготовленных к бою колдунов.
Из веток высунулась сонная аэромантка.
– Сандэр, что случилось?
– Ничего хорошего, Алисия. Немедленно ставьте Тюрьму Четырех Ветров вокруг стоянки. Удерживайте ее до моего прихода. Всем выпить настойку полуночника!
Полуночник – растение редкое. Зерана его собирает в полнолуние и варит из него зелья, полезные для глаз. Помимо целебных свойств, они дают эффект ночного зрения на несколько часов. Ведьма снабдила отряд по настойке для тролля и человека.
Мы с синьками метнулись в проход, взяв курс на север, в лес. Двигались цепью, подавая знаки жестами. Впереди бежал рычащий Акела, чующий чужого.
Белые волки необычны не только цветом и крутым нравом. Их основная особенность в умении чуять духовных сущностей и успешно их выслеживать. Отчасти из-за этой способности я взял Акелу искать убийцу улиточников.
«Лаклак, ты меня слышишь? – спросил я мысленно. – Как обстановка на стоянке?»
«Все в порядке, – проквакал морлок в моем мозгу. – Человеческая ведьма совершила колдовство, и мы в ветряном мешке».
Отлично, Алисия, хорошая девочка. Продержись до нашего возвращения. Раз тварь покусилась на ихтиана, то, вероятно, она захочет достать добычу повкуснее, находящуюся поблизости. Из пяти накачанных магической энергией колдунов можно целое пиршество устроить.
Успеть бы до гибели морлока. На потери в начале похода я не рассчитывал.
«Лаклак, мы идем наперерез Слинку?»
«Да, верно. Вы достигнете края моей зоны Дара в том месте, где пропал наш собрат».
Ночью по аранье не погоняешь. Будешь беспечен – нарвешься на хищника. Для разведки перед нами и скакал, преодолевая низкорослые кусты и поваленные деревья, волк. Зверя он учует издали и предупредит.
Из тьмы проступали очертания древесных гигантов, обретая серые оттенки. Настойка подействовала. Теперь передвигаться легче.
Разогнавшись, я чуть не споткнулся о неожиданно легшего на живот и замолчавшего Акелу. Подал знак троллям остановиться. Волк двинулся ползком, попеременно оглядываясь на меня и синек. Прополз метров десять и свернул, обходя препятствие.
Ага, понятно. По курсу засела зверюга. Ее не напугаешь белым волком и тремя разумными. Медведь? Саблезуб?
«Лаклак, кто перед нами?»
«Будьте осторожны, рядом с вами зверь. Я его не сразу почувствовал».
Я вгляделся в просветы между деревьями. Безлистые ветви колебал ветерок, обдувающий бугристую серую спину за ними. Зверь походил на небольшой холм, покрытый замшелыми каменными плитами. На самом деле плиты были костяными пластинами на толстой, поросшей короткой шерстью коже.
Инстинктивно пригнувшиеся синьки и я медленно и тихо двигались за волком. Не хватало нам с лесным господином Кародом в недобрый час повстречаться. Карод сволочь огроменная, больше лесного олифанта, с бивнями полутораметровой длины. Его сторонятся все в аранье, кроме самых безбашенных хищников.
Тролли охотятся на него крайне редко, зачастую оставляя в покое. Мясо жесткое и невкусное, шкура на одежду не годится. Ценного кот наплакал, сердце да печень, и то внутренности лишь колдуны синек ценят. Из ливера противоядия готовят – карод же к ядам животного происхождения стоек. Его и василисковым парализующим газом не свалишь.
Очень уж опасна здоровенная бронированная туша, с превеликим трудом протыкаемая заговоренными копьями. Несмотря на массивность, карод ловко вертится, подрубая противника длиннющим хлыстоподобным хвостом. До единственного более-менее уязвимого места у него – горла – добраться сложно. Слепой, ориентирующийся по запаху и осязанию зверь, сноровисто сбив с ног хвостом, разворачивается и тут же нанизывает врага на бивни.
Неудивительно, что его не сразу засек морлок. Броня гасит психические волны, исходящие от животного. Имперские бестиологи утверждают, карод – зверь магического происхождения, магии разума практически не подвержен.
Эй, чем он так возбужден? Осязательно-обонятельные жгуты-антенны туда-сюда стригут воздух. Где-то бродит очаровательная кародиха? К движениям антенн добавилось недовольное фырканье. Зверюга заворочался на коротких лапах, улавливая возбуждающий запах.
Карод травоядный. Ихтиана в реке ему незачем трогать, да и бегает он средненько, наравне с человеком. От кого ему, хозяину араньи, убегать?
«Лаклак, наш бронированный друг какой-то взволнованный. Поблизости нет никого из его потенциальных врагов?»
«Лишь вы. Больших животных не чувствую».
«Он нас не учуял?»
«Карод… боится, Кан-Джай».
Вот так новость. Чтобы испугать карода, надобно постараться. Дракон над нами не парит случайно?
Мы обогнули гигантскую тушу по широкой дуге. Между нами и лесным исполином метров пятьдесят, за стеной из деревьев его не видно.
«Лаклак, ты ничего странного в лесу не замечаешь?»
Секунд пять длилась пауза. Наверное, ихтиан тщательнее сканировал местность.
«Пояснишь?»
Блин, Лаклак, ты не морлок, а еврей трехлунский. Вопросом на вопрос отвечаешь.
«Здесь птицы не поют, и звери не ревут, и только мы, спина к спине, врастаем в землю тут», – перефразировал я строки из знаменитой песни. С момента ухода со стоянки действительно не слышно типичных лесных звуков.
«Слинк перед исчезновением выпустил волну страха. Может быть, она насторожила птиц и зверей».
