Глава 10
Эви обхватила руками дымящуюся чашку, наблюдая, как от горячего чая поднимается пар. В небольшом камине весело потрескивало пламя. Воздух здесь оказался таким же чистым, как и снаружи пещеры, но вдобавок вокруг витал аромат корицы, гвоздики и свежеиспеченного хлеба.
Она ощущала спокойствие.
Бессмысленное спокойствие. Эви осознавала, что должна была истерически рыдать или, возможно, выть, словно гиена, сидя на земле и раскачиваясь вперед-назад. Она словно нырнула в кроличью нору. И пещера снаружи служила тому буквальным доказательством.
Но вопреки общепринятым психологическим законам, правда заключалась в том, что после того как Роман привел ее в пещеру и показал то, что на самом деле оказалось правдой… Сердцебиение Эви начало замедляться. Вздохнула легче. Мысли перестали кружиться.
Эви понятия не имела, как лучше описать, что чувствовала, словно какой-то недостающий кусочек пазла встал на место. И вот она сидит за небольшим полированным деревянным обеденным столиком, а Роман подает ей горячий чай, хрустящий тост с маслом.
Почти кайф. Словно после невероятно сильной и продолжительной боли вдруг подействовало обезболивающее, избавляя от страданий. И все тело обмякает от усталости, благодарности, наполненное умиротворением.
Именно это она и ощущала, даже несмотря на все, что он рассказал ей за последний час. Что видел ее во снах, что очень древняя и уважаемая ведьма предсказала ее существование, и что сама Эви… отличалась от других. Он не мог пояснить, чем именно, но она отличалась от других людей точно так же, как он отличался от всех остальных.
Эви сомневалась в этом. Роман Ди Энджело оказался долбаным вампиром. Насколько еще можно стать другим?
— Эви, — тихо позвал Роман. Всякий раз как он говорил, его невероятный голос доставлял ей почти физические сексуальное удовлетворение.
Она собралась с духом, слегка повернулась на деревянной скамейке и посмотрела на него снизу вверх. Господи, ошеломленно подумала Эви. Чем больше смотрела на мужчину, тем сильнее возбуждалась. Роман буквально оказался самым красивым мужчиной, которого она когда-либо видела. А этот взгляд. Смесь Майкла Фасбендера с Ричардом Армитиджем, помноженная на миллион. Он снял спортивную куртку и закатал рукава белой рубашки. Эффект оказался умопомрачительный.
— Могу я присоединиться к тебе? — спросил он. Эви замялась. То же самое он спрашивал там, в кафе… там, где на них напали охотники.
Охотники, подумала она, нахмурившись. Воспоминаний о выстрелах и разбитых окнах оказалось достаточно, чтобы временно отвлечь от невероятной красоты Романа.
Временно.
— Возможно, я и не читаю твоих мыслей, — пробормотал Роман, — но прожил очень долго. — Он улыбнулся чертовски сексуальной улыбкой, и Эви почти растаяла на скамейке. — Я все равно знаю, о чем ты думаешь. — Он сделал паузу, позволяя двусмысленности повиснуть в воздухе… не то чтобы это было необходимо. — Нам нужно многое обсудить, и не в последнюю очередь, то что касается охотников.
Эви сглотнула, хмыкнула и произнесла:
— Это твой дом. — Затем кивнула в сторону скамейки напротив ее собственной.
Роман присел на скамейку. Эви посмотрела на него поверх кружки, изо всех сил стараясь скрыть румянец. Это, конечно, не сработало, и попытка переварить нынешнюю ошеломляющую ситуацию, не рехнуться, а вести себя несколько спокойно с первым представителем нежити, которого она повстречала, вызвало у Эви приступ мигрени.
— У тебя болит голова.
Эви моргнула.
— Ты читаешь мои мысли.
Он рассмеялся, настолько чертовски восхитительно, что она едва не отставила кружку, чтобы насладиться им. Но каким-то образом ей все же удалось остаться абсолютно неподвижной.
— Обещаю что нет, — мягко настоял на своем Роман. — Я же сказала, что не могу. Это лишь одна из причин. Подтверждающая мои догадки. Ты другая, Эви. — Он молча уставился на стол, положил на него руки, небрежно переплетя пальцы. Наклонился вперед, от чего мышцы на его предплечьях вздулись, а у Эви пересохло в горле. Он был намного большее ее.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Все еще смотря на руки, Роман продолжил:
— Ты писатель, поэтому часто видишь то, чего не замечают другие. — Роман пригвоздил ее пронзительным до глубины души взглядом. — И понимаю, что именно сейчас ты осознала, что видишь больше, чем в двадцать лет. Или в десять. — Он замолчал, должно быть, внезапно почувствовав нечто вроде беспокойства, потому что снова опустил взгляд на стол, и Эви заметила, как сжались по-прежнему сцепленные друг с другом пальцы. — Представь, сколько еще ты увидишь через сто лет. Или пятьсот.
Роман снова замолчал, от витающей недосказанности воздух словно загустел. Эви абсолютно точно знала, что он скажет дальше.
— Или тысячу, — добавил он, доказывая ее правоту.
Даже ожидая этого признания, все равно его слова словно выбили почву у нее из-под ног. Эви застыла на скамейке, не в силах вымолвить ни слова, без единой мысли в голове.
— Так что я с легкостью распознал, что у тебя болит голова, Эви, — произнес он, снова глядя на нее. От веселья в глубине его глаз заискрились звезды.
Боже, какой он красивый.
— Если хочешь, я могу забрать боль.
Лишь через некоторое время Эви подобрала нужные слова. А когда наконец сделала это, то дважды прокашлялась.
— Я… я в порядке. Все не так уж плохо, правда.
Роман внимательно наблюдал за ней, прожигая взглядом насквозь. Словно жаждал прочесть все ее прошлые жизни. Наконец, чуть наклонив голову набок, глубоко вздохнул, слегка улыбаясь.
— Тогда давай поговорим об охотниках.
* * * * *
В этот момент Роман отдал бы все, лишь бы снова прочитать мысли Эви. Он, как рыба, выброшенная из воды, оказался абсолютно не в состоянии предотвратить ее страхи или опасения, не мог получить фору в их общении. Это совершенно новая для него территория создавала чрезвычайный дискомфорт. И Роман нервничал, даже несмотря на огромный опыт и приобретенную за века сдержанность.
Роман начал с самого начала, не только ради нее, но и ради соблюдения простой хронологии. Проще было поведать обо всем, начиная с истоков. Он рассказал, что мир состоит как из людей, так и из нелюдей. Но, как она ясно видела большую часть своей жизни, нелюди оставались скрытыми.
Он объяснил, почему более или менее придерживаясь тех идей, которые выдвигали авторы и сценаристы, людям не раскрывают всей правды, потому что, откровенно говоря, они не смогут с ней справиться. От его признания Эви слегка покраснела, и Роман понял, она вспомнила, как сама отреагировала, столкнувшись с правдой. Для человека вполне естественно так отреагировать. В этом-то и заключалась проблема. Ни один смертный в здравом рассудке не сможет по-настоящему осознать, что существует нечто за гранью их понимания. Все равно, если бы рыба представила себя птицей.
Тем не менее, Роман признал, она справлялась с обрушившимися на нее новостями лучше, чем большинство людей. И казалось, приняла предоставленные ей до сих пор доказательства и теперь мысленно раскладывала все по полочкам. Он был впечатлен тем, насколько быстро она успокоилась и готова была его выслушать. Роман не отрицал, что некоторые люди обладают способностью видеть невидимое, но чувствовал, что в данном случае причина заключалась в том, что она другая.
Роман продолжал рассказывать ей об оборотнях, об их проклятии и об Охотниках. И вот тут ее беспокойство явно возросло. Ему даже не понабилось читать ее мысли, чтобы понять, насколько сильно. Но ничего не поделаешь. На самом деле, если уж на то пошло, страх — естественная реакция, когда имеешь дело с Охотниками.
— Они все это время охотились за оборотнями, — произнесла Эви, смотря на стол и на полупустые тарелки с печеньем и фруктами. — Почем они напали на тебя в кафе?
