– Уезжая, она все оставила какой-то первокурснице. Питер кивнул, и они долго молча смотрели друг на друга. Все, что их когда-то объединяло, лишилось всякого смысла. Как старые вещи, оставшиеся пылиться на чердаке. На чердаке их сердец. И разрушенного Питером брака. У Пэрис было такое чувство, словно вся ее жизнь пущена в расход. Выброшена на свалку за ненадобностью. Все, чем они оба дорожили когда-то, теперь оказалось никому не нужно. И сама Пэрис тоже. Ее бросили, забыли, лишили любви. От одной этой мысли можно было снова впасть в депрессию.
– Береги себя, – произнес Питер и добавил, решившись наконец вслух сказать о том, что мучило его весь день: – я это серьезно говорю, ты очень похудела. И спасибо, что позволила мне сегодня поучаствовать.
Не зная, что ответить, Пэрис только кивнула и отвернулась, не желая показывать слез.
– Я рада, что ты был с нами, – великодушно сказала она. Когда Пэрис села в машину и, не оглядываясь, выехала со стоянки, Питер еще долго смотрел ей вслед. Он не сомневался в своем решении, с Рэчел у него бывали мгновения такого счастья, о каком он даже не мечтал. Но были и другие минуты, когда он понимал, что всю жизнь будет скучать без Пэрис. Он всегда считал ее замечательной женщиной и надеялся, что когда-нибудь она перестанет страдать из-за его ухода. Он восхищался ее чувством собственного достоинства и волей. Ему ли не знать, что она человек огромного милосердия. Он такого не заслуживает.
Глава 7
Когда на другой день Пэрис приехала в общежитие повидать Вима, тот уже собирался куда-то уходить с приятелями. Ему надо было с кем-то повидаться, что-то узнать и сделать, и Пэрис быстро поняла, что, если останется, будет сыну мешать. Она сделала свое дело. Надо уходить.
– Хочешь, сегодня вместе поужинаем? – неуверенно спросила она.
Но сын смущенно помотал головой:
– Прости, мам, я не смогу. Сегодня вечером общее организационное собрание спортивных секций.
Пэрис знала, что Вим хочет записаться в секцию плавания – он всегда выступал за школьную сборную.
– Ну ладно, раз так. Тогда я, пожалуй, двинусь в Лос-Анджелес, к Мэг. Справишься тут?
В глубине души Пэрис надеялась, что сын сейчас бросится ей на шею и попросит не уезжать – в родительские дни в летнем лагере всегда так и бывало. Но теперь он был взрослый парень, готовый к самостоятельному плаванию. Она крепко его обняла, а Вим одарил ее незабываемой улыбкой.
– Мамочка, я тебя люблю, – шепнул он и оглянулся на приятелей. – Береги себя. И спасибо за все.
Ему хотелось поблагодарить ее за вчерашнее, за то, что, несмотря ни на что, она согласилась повидаться с отцом, но нужные слова на ум не шли. Вечером отец говорил о маме очень уважительно, и Вим чуть было не спросил, почему же он в таком случае ушел от нее. Это было выше его понимания. Но главное – Вим хотел, чтобы родители были счастливы. Особенно – мама. Она порой казалась такой беззащитной.
– Я тебе буду звонить, – пообещал он.
– Я тебя люблю… Хорошо тебе повеселиться! – ответила Пэрис, и они вышли из комнаты.
Вим помахал, вприпрыжку понесся по лестнице и быстро исчез из виду, а Пэрис медленно побрела вниз, размышляя о том, что стала бы делать, если бы вернулась молодость и все можно было начать сначала. И пришла к выводу, что, даже зная заранее, чем это закончится, все равно вышла бы замуж за Питера. И родила бы ему Мэг и Вима. Если не считать трех последних месяцев, она нисколько не жалела о своем браке.
Пэрис ехала назад в Сан-Франциско, радуясь дивному солнечному деньку, а войдя в номер, тут же принялась за сборы. Она собиралась поискать себе дом – вдруг все-таки дойдет до переезда, – но сейчас была не в настроении заниматься этим. Оставив младшего птенца в Беркли, она хотела как можно скорее увидеться с дочерью.
Заказав билет на трехчасовой рейс, Пэрис вызвала такси, поручила портье вернуть за нее универсал и в половине второго уже ехала в аэропорт. Самолет прибывал в Лос-Анджелес в начале пятого, и она пообещала дочери, что заедет за ней на работу. Эту ночь она собиралась провести у Мэг и очень радовалась такой перспективе. Во всяком случае, это веселее, чем в отеле.
В самолете Пэрис снова вернулась мыслями к Питеру – вспоминала, что он говорил, как выглядел. Все-таки она справилась, сумела не опуститься до унижений и не поставить сына в неловкое положение. В общем и целом она держалась молодцом. Будет что обсудить с Анной Смайт. Порешив на этом, Пэрис закрыла глаза и проспала до самой посадки.
С первой же секунды Пэрис ощутила себя в гигантском муравейнике. Это был огромный и оживленный город, совсем непохожий на провинциальный Сан-Франциско и на богемно-интеллектуальный пригород вроде Беркли. Атмосфера Лос-Анджелеса напоминала Нью-Йорк, только одежда была свободнее и погода лучше. Неудивительно, что Мэг так нравится жить здесь.
Однако, добравшись до студии, Пэрис быстро поняла, что работа у ее дочки просто сумасшедшая. Приходилось одновременно делать миллион разных дел. По площадке сновали актеры, и каждому что-то было нужно. Суетились техники – со штативом для света в руках или мотком провода на шее. Операторы шумно отдавали какие-то указания. А между тем режиссер только что объявил съемочный день оконченным, значит, Мэг уже освободилась.
– Ого! И что, так каждый день? – Пэрис. Киношная суматоха произвела на нее большое впечатление.
Мэг улыбнулась, вид у нее был спокойный и невозмутимый.
– Нет, обычно у нас шума больше. Сегодня занята только половина актеров.
– Вот это да!
Пэрис видела, как счастлива ее дочь, как она хороша собой, и не могла этому не радоваться.
Мэг была очень похожа на мать – такие же правильные черты лица, те же длинные светлые волосы. Они были как две сестры, тем более что Пэрис исхудала и от этого помолодела еще больше. Это подметил и один из осветителей.
– Ты называешь ее мамой? – удивился он, проходя мимо в разгар их беседы. – Вы скорее на сестер похожи.
Пэрис улыбнулась. Атмосфера кино казалась ей праздничной, жизнь здесь била ключом.
Квартира Мэг в Малибу ей тоже очень понравилась. Небольшая и симпатичная, с видом на океан. Чудесная квартирка. Мэг только месяц назад переехала сюда с Винис-бич. Весьма кстати пришлась прибавка в заработке, да и родители помогли. Они не хотели, чтобы дочь жила в районе с сомнительной репутацией. А здесь Пэрис и сама бы с удовольствием поселилась. Она снова подумала о переезде в Калифорнию, поближе к детям.
– В Сан-Франциско дом не присмотрела? – спросила Мэг, наливая им обеим холодного чая – у нее в холодильнике всегда стоял кувшин, в точности как у мамы. Они расположились на балконе и нежились под ласковыми лучами предзакатного солнца.
