Далее «комикс» воспоминаний Аглиотти состоит лишь из отрывочных мутных образов. Взрыва он почему-то не слышит, зато видит летящий прямо на него с бешеной скоростью холодильник (ракета угодила не в стену гостиной, а в дверь кухни и взорвалась уже там). Где в этот момент находятся жена и сын, Тремито определить не может; кажется, Серджио вырвался у него из рук, решив, что папа с ним играет. Холодильник сбивает Доминика с ног и падает на него всей своей массой. Вокруг бушует вихрь из огня, обломков мебели и кухонной утвари. В торчащие из-под холодильника лодыжки Тремито словно вгрызается клыками стая разъяренных собак. От удара у него на несколько секунд останавливается дыхание, и потому его легкие не втягивают в себя раскаленный воздух. Когда же Аглиотти вновь начинает дышать, то ощущает лишь едкий до рвоты смрад дыма и пыли. Давясь кашлем и выблевывая из себя эту мерзость, Доминик кое-как сталкивает с себя раскуроченный холодильник. Именно в этот миг рассудок окончательно покидает его, правда, то и дело возвращаясь короткими и на удивление ясными проблесками.
Вот Тремито ползет на четвереньках по усыпанному битым стеклом полу, хватаясь за все, что попадается под руки и расшвыривая обломки в стороны. Следующий фрагмент: маленькая палата сельского медпункта. Выпученные от ужаса глаза деревенского шерифа – он опознает Мичиганского Флибустьера даже сейчас, когда физиономия Аглиотти выглядит, мягко говоря, далеко не лучшим образом. Затем – очень долгий провал, а после него – знакомые подвальные потолки виллы дона Сальвини.
Оказывается, молодой амбициозный головорез семьи де Карнерри Тулио «Колабродо» Корда не удержался и моментально раструбил на всех углах, что ему удалось прикончить самого Тремито. Мухобойка с товарищами были посланы проверить эти слухи и подоспели аккурат вовремя: местный шериф как раз собирался отправить тяжелораненого гангстера в Чикаго и праздновать самый грандиозный триумф за всю свою служебную карьеру. Пришлось Гольджи провести с представителем правопорядка короткие агрессивные переговоры и взять на себя хлопоты по транспортировке Доминика, но уже не в окружной госпиталь, а в укромное безопасное местечко. Неудавшийся коп-триумфатор остался жив, но его пришлось уложить на ту же больничную койку, которую до него занимал Аглиотти.
За несколько часов, проведенных Тремито в сельской больнице, никто не обратил внимание на его сжатый левый кулак. Когда же личный хирург семьи Сальвини заметил, что в руке у пациента что-то есть, и взялся разжимать на ней пальцы, Доминик почувствовал это и в бреду набросился на врача. Угомонив больного, тот все же отнял у него мелкий предмет, оказавшийся колесиком от игрушечного автомобиля, случайно подобранного контуженным, обезумевшим от горя отцом при поисках в разрушенном доме сына. Тремито метался по постели, рвал простыни, рычал и кусал в кровь губы до тех пор, пока сердобольная сиделка не догадалась вернуть ему отобранную доктором вещицу. После этого обессиленный Аглиотти сразу успокоился и, напичканный обезболивающими препаратами, забылся и перестал доставлять врачам проблемы.
Та же сиделка подняла выроненное однажды Домиником колесико и, продев в него шнурок, повесила этот амулет больному на шею. Так что, когда неделю спустя Тремито окончательно пришел в сознание, он увидел у себя на груди вместо прежнего крестика, утерянного где-то в сельской больнице, новый нательный символ. Который, в отличие от прежнего, стал беречь как зеницу ока и всегда носил с собой, не расставаясь с ним даже в камере смертников тюрьмы Синг-Синг…
Томазо заметил, что босс (со вчерашнего дня Гольджи вновь начал называть товарища как в прежние времена) достал свой талисман и задержался у входа в цех. Гольджи тоже остановился и вопросительно взглянул на Тремито.
– Дай мне еще минутку, о’кей? – попросил тот.
– Ладно, пойду пока взгляну, что там и как, – понимающе кивнул Мухобойка и вошел в распиловочную, оставив Аглиотти наедине с его мыслями.
Дождавшись, когда Томазо скроется, Доминик положил талисман на ладонь, молча посмотрел на него и произнес:
– Мне не следовало жениться на твоей матери, Серджи. Надо было отпустить Долорес сразу, как только я избавил ее от того ублюдочного пуэрториканского сутенера. Она была умная женщина и непременно нашла бы для себя со временем благопристойного мужа. А рядом со мной ей и тебе так или иначе была уготована смерть. Это единственная ошибка, за которую я хочу еще раз попросить у вас обоих прощения. Больше мне перед вами каяться не в чем.
И, надев талисман обратно на шею, решительно переступил порог распиловочного цеха…
Тремито понятия не имел, как выглядит убийца, расстрелявший из базуки его семью и чудом не убивший его самого. Лицом к лицу Аглиотти и Корда не встречались, а фотографий врага Доминику никто никогда не показывал. Поэтому надумай Щеголь обмануть его и подсунуть вместо Колабродо кого-либо другого, возможно, этот обман так и остался бы нераскрытым. Но де Карнерри сдержал слово, и Тремито быстро понял, что перед ним именно тот человек, о котором шел вчера разговор под занавес встречи в ресторане «Равенна».
Тито и его приятели, не мудрствуя лукаво, прицепили pentito [2] наручниками к крюку крана-балки, перемещающегося посредством электродвигателей под потолком цеха, и натянули трос так, чтобы Колабродо касался пола лишь носками ботинок. Среднего роста, достаточно молодой, упитанный, с растрепанными волосами и оттопыренными ушами, Тулио походил сейчас на очнувшегося после пьянки офисного менеджера, а не на коллегу Аглиотти по кровавому ремеслу. Истинную сущность Корда выдавал только взгляд: лютый, пронзительный и нисколько не напуганный или униженный.
Наличествовала еще одна деталь, которая сразу бросилась в глаза Доминику. Для выведенного на чистую воду pentito Колабродо выглядел чересчур свежо. Больше походило на то, что подручные Щеголя не мурыжили Тулио по подвалам, а выдернули утром прямиком из домашней постели. Все это было весьма странно, но не настолько, чтобы Тремито насторожился. Мало ли чем объяснялось нежелание головорезов де Карнерри отбивать кулаки о предателя. Возможно, Тито получил приказ от босса взвалить эту проблему целиком и полностью на плечи Аглиотти.
Доминик внимательно присмотрелся к Тулио, затем постарался вспомнить того проклятого гранатометчика, но сравнительный анализ оказался безрезультатным. В прошлый раз Тремито видел Колабродо всего несколько секунд и сегодня не мог даже уверено сказать, какого роста был подосланный покойным отцом Щеголя киллер, не говоря об остальном. Болтающийся на крюке Корда знал об Аглиотти куда больше, потому что, в отличие от него, Тулио знакомили с его несостоявшейся жертвой куда подробнее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
