- Так надо было меня предупредить. - Обиделась девочка. - Вообще больше телефонную трубку брать не буду. Сами бегать к ней станете. А то все "Нелька, возьми телефон", "Нелька, ответь"!
Звонки раздались снова. Одновременно кто-то неслабо застучал по двери. Папа заспешил в коридор. Схватившийся за белобрысую голову Леша и хнычущая сестричка, что-то бормотавшая по-японски, помчались за ним.
- Не открывай! - Завопил Леша. - Если ты откроешь, ты мне больше не брат!
- Не бойся! - Подмигнул ему Томас. - Я знаю, как успокаивать женщин!
- Ничего ты не знаешь! - Донесся приглушенный голос Леши из коридора.
- Зато ты знаешь! Не надо было ее бросать!
- Не надо умничать…
Я, между тем, за рукав схватила Антона и тихо произнесла, когда мы оставались на кухне одни.
- Извини. Тебя тут, наверное, достало находиться. Я тебя развеселить хотела, а из-за них…
- Но мне и так очень весело. - Произнес он вдруг.
И так улыбнулся, будто находился не в сумасшедшем эпицентре нашей отнюдь не тихой семейки, а в кинотеатре, на просмотре классного и смешного кино.
- Правда?
- Да, - кивнул он, - у тебя очень хорошая семья. И забавная.
- Ну, что забавная, - прислушалась я к шуму в коридоре, - это еще мягко сказано.
Я посмотрела на него снизу вверх. Почему-то раньше не придавала значения тому, что он меня выше. И вдруг поймала себя на мысли - а может, и не такой уж он страшный?
Испугавшись того, что незвано-негаданно пришло мне в голову, я прикрыла рот ладонью.
- Тебе плохо? - Взволнованно спросил Антон.
- Нет, то есть да. В общем, обращай внимания. Если тебе будет еще веселее, пошли, послушаем их разборки. Это наверняка одна из бывших Леши. Иногда они приходят к нам и сильно скандалят. За это соседи нас очень сильно не любят.
- У тебя интересные братья. - Опять улыбнулся он.
- У меня один брат. Леша - младший папин брат. Просто он выглядит хорошо. У него раза в три больше кремов и всяких там штук по уходу за кожей, чем у меня и сестры, вместе взятых, за всю жизнь. Ты в ванне часть и его этого богатства видел.
- Я подумал, что это твое. - Он улыбнулся.
- Нет, увы. Леша запрещает этим всем пользоваться, а мне и не очень-то и нужно. Слышишь, как они там орут, пойдем, посмотрим!
Я схватила его за запястье и потащила за собой.
Странное запястье. Я привыкла, что так обычно хватаю за руку Нинку, Настю или сестру, а у них руки тонкие и совсем ненадежные.
- Уважаемая, его нет дома! - Эти папины крики прервали мои мысли. И хорошо, что прервали - не надо думать о всякой глупой ерунде.
Мы вышли в прихожую и увидели, как папа, наклонившись, кричит в замочную скважину:
- Алексея нет дома! Он, знаете ли, уехал! Понимаете?
Та, что стояла за дверью, явно не понимала. Женщин бешено звонила в квартиру, пинала дверь и орала что-то вроде:
- Выйди, тварь!
Ну все, теперь это надолго. Я даже сценарий знаю примерный. Эта обманутая Лешой дура сейчас наорется вдоволь. Пока она будет изливать свой праведный гнев, колотя руками и ногами по дверной стали, прибегут соседи. В определенном порядке. Сначала прибудут те, кто живет по бокам от нас. Затем примчаться с двух нижних этажей. Потом причалит семидесятилетний дедок с супругой, который является старостой подъезда. Соседи споются все вместе и будут хором уговаривать бушующую девушку успокоиться. Потом тем же хором начнут орать, чтобы вышел Леша и разобрался со всем этим балаганом. Тот, естественно, не выйдет, и соседи начнут вопить еще громче. Следом подойдет еще пара-другая жильцов подъезда, которым нечем заняться в весенний вечер, и они всем сборищем начнут обсуждать все нашу семью. Затем перейдут на личности. Особенно часто от этого страдает мой папа - кем его только не считают: от умственно-неполноценного до идолопоклонника. Через какое-то время несчастная возлюбленная, наслушавшись криков, опять решит, что сможет выбить дверь, и будет ломиться в квартиру. В результате несчастная возлюбленная уйдет лишь ночью. Потом возможны варианты: кто-то караулит неверного Лешу с утра пораньше, некоторые оставляют его в покое, понимая, что опозорились, а кое-кто даже просит прощения!
- Тварь, выход! - Рычали на лестничной площадке.
- Здесь нет никакой твари! - Опять вежливо закричал папа в ответ.
- Есть! - Явно не поверили ему. - Есть!! Дома, козел, шифруется! Открывайте! Я ему устрою!
- Не откроем! Мы вас боимся!
- С ума сошел, - Возмутился шепотом Леша, который почему-то стоял за вешалкой, словно боялся, что старая пассия сможет увидеть его за дверью, - кто тут боится?
- Я боюсь. - Так же шепотом пояснил папа. - Такое чувство, что она боксом занималась. Так стучаться - это же уметь надо!
- Она и занималась. - Хмуро ответил ему младший брат. - И тхэквондо тоже занималась. У нее вторая степень, между прочим.
Томас только головой покачал.
- Ну, ты нашел, с кем шашни водить.
- А я и не водил. - Заметил меня и Антона Леша. - Я просто… заказ ее не хочу принимать.
- Какой еще заказ? - Внимательно глянул Томас на Лешу. Женщина за дверью опять заорала:
- Откройте! Я его убью сейчас!! Выходи, подлый козел!
- Подлый трус. - Захихикала Нелька, крутившаяся тут же. - Я теперь тебя так буду звать.
- Заказ. Ну? Я же выполняю заказы. - Сделал большие глаза Леша и, подмигнув папе, посмотрел на меня.
- Чего ты мне мигаешь? - Не понял ничего папа. - Ты на почве этого, - покосился он на дверь, - совсем перестал адекватно воспринимать эту реальность?
- Соринка в глаз попала. - Поджал губы Леша. - И, давай, об этом в другой раз поговорим? Дети, ну что вы тут стоите? Катя, напои гостя чаем.
- Да мы по вашей милости уже часа полтора чай пьем. И мы не дети.
Дверь тихонько затряслась. Несчастная влюбленная продолжала отчаянно ругаться.
- Слушай, - посерьезнел Томас, - а она нам дверь не выбьет с этим твоим тхэквондо?
- Не знаю. А тхэквондо вообще-то не мое. Оно, видишь ли, корейское. Национальное.
В это же время женщина за дверью почему-то расхохоталась и завопила:
- К Алексею я, пришла, хахахаха! А он боится и не открывает! И я не успокоюсь! Хахахаха! Только вот дверь ему к чертовой матери, вышибу!
За дверью ей в ответ раздалось невнятное бурчанье. Кто-то из соседей уже пришел на крики.
- Семеновна. - Глянул в глазок папа. Семеновна или Татьяна Семеновна являлась родной бабушкой моей подружки и соседки Насти. От других старушек отличалась она крайне склочным характером, здоровой комплекцией и умением готовить такие ужасные блюда, что их запах долго не выветривался с нашей общей лестничной площадки. Настя постоянно страдала от родной бабули. Но, надо заметить, что ко мне она обычно относилась довольно хорошо, в отличие от прочих своих пенсионерок-соратниц.
