- Смотри, Хенаре, - говорил он, осторожно отстраняя ружейным стволом узорчатый лист серебристого папоротника. - Ты видишь, вот там, на сломанной ветке сидит длиннохвостый зеленый попугай? А пониже и чуть вправо - другой попугай, с красной грудью. Они очень не любят друг друга и стараются не встречаться. Если Хенаре хочет, я расскажу почему.
Послышались легкие шаги Парирау. Генри обернулся: напевая, девушка на ходу плела венок из ярко-красных глянцевитых цветов.
Тауранги отпустил упруго качнувшийся папоротник.
- Когда-то очень давно, - неторопливо начал Тауранги, - у длиннохвостого Кокарики на груди росли красные перья, а остальная одежда была зеленой. Эх, красив был Кокарики, красив! Очень завидовал ему хитрый Кока - сам-то он был одет в скромное коричневое платье.
"Прячь свою кричащую грудь, - сказал он как-то своему длиннохвостому другу. - И как ты только живешь? То ли дело я: на коричневой земле насекомые не замечают меня. Спасибо за это великому Тане".
"Нет-нет, - запротестовал Кокарики. - Тане одел землю в зеленые одежды, как и меня. А красная грудь... Что ж, она подобна вечернему небу".
"Хи-хи! - засмеялся Кока. - Бедный ты, бедный... За что так невзлюбил тебя Тане, зачем нарядил тебя так крикливо?"
Глуповатому Кокарике стало неловко.
"Ох, - сказал он, - что же мне делать? Как же мне избавиться от красных перьев?"
"Жалко мне тебя, - лицемерно вздохнул Кока, - да уж ладно. Давай спрячу их у себя под крыльями, так и быть".
Но стоило Кокарике сбросить красные перья, как обманщик тотчас схватил их и, радостно захохотав, взлетел над лесом.
Когда простофиля Кокарики увидел, как чудесно горит на солнце алая грудь хитреца, он понял, что подло обманут... Потому-то, - закончил рассказ Тауранги, - Кокарики сплошь зеленый. Иногда он громко плачет, горюя о красных перьях. А иногда вдруг рассмеется, когда подумает, что Тане, возможно, стал любить его больше.
- Забавная история, - улыбнулся Генри. - Скажи, Тауранги, а ты веришь, что все это было на самом деле?
Юноша удивленно уставился на Генри.
- Так все и было, - ответил он несколько растерянно. - Так утверждают старики. А им рассказали их деды...
- Послушай, - мягко сказал Генри, - неужели ты... - И осекся, увидев, что на лицо сына Те Нгаро набежала тень.
Парирау тоже была не на шутку озадачена: ее черные глаза испуганно таращились, губы приоткрылись.
- Нет-нет, - быстро заговорил Генри, поняв, что совершил промах, - я тоже верю, что было именно так. Я думал, ты все это придумал сам...
Тауранги с облегчением рассмеялся. Робко заулыбалась и девушка. Все стало на свои места.
...Ближе к вершине деревья стали редеть. Все чаще попадались огромные валуны, нагромождения камней. Скоро роща кончилась, ее сменили заросли колючек.
- Отсюда, - сказал Тауранги, указывая пальцем на полуразрушенную дождями и ветром скалу, - можно увидеть жилище твоего отца. Если хочешь, я покажу его тебе.
Генри кивнул, и они двинулись к скале, которая одиноко торчала на вершине холма. Подъем занял немного времени, и все же, вскарабкавшись к подножию пика, Генри почувствовал, что устал. Он тяжело опустился на теплый лобастый валун и вытер лицо рукавом. Внизу, у подножия холма, просматривалась плоская равнина, покрытая рыжими пучками тасэки.
"А ему хоть бы что. Так же ровно дышит, так же легок на ногу, - невольно позавидовал он Тауранги, глядя, как тот помогает девушке взобраться на острие скалы. -Что ж, если с младенчества ползать по горам, как они, можно ко всему привыкнуть. И будь я маори..."
Он вдруг увидел себя в одеянии новозеландского вождя, в кругу суровых татуированных воинов, ждущих от него слова Великой Истины. А мудрый вождь глубоко задумался о том, как круто повернет он всю жизнь этих благородных и жестоких храбрецов, этих наивных детей природы, не ведающих, что есть для человека подлинное добро и счастье...
Генри поднял голову и, все еще находясь во власти фантазии, увидел фигуры Парирау и Тауранги, четко рисовавшиеся на фоне бледного неба. Прижавшись смуглыми спинами к выступу, юные маори озабоченно всматривались в даль. Их напрягшиеся тела были сейчас так гармонично красивы, что в Генри снова ворохнулась смешанная с восторженностью зависть.
"А одень их в сюртук и в платье до пят, - и внимания не обратишь", сказал он себе, силясь подавить невольное восхищение. Но в это время Парирау повернула голову в его сторону, и, при виде ее взволнованно горящих глаз и прилипших ко лбу мокрых колечек, Генри, в который раз за сегодня, ощутил, как сердце болезненно сжалось.
"Как обидно, - подумал он, - что эта удивительная девушка должна стать женой полуголого дикаря и матерью грязных, пузатых ребятишек..."
- Хенаре! Иди сюда! - окликнул его Тауранги.
Генри вскарабкался на узкий выступ, нарочито не заметив руки, протянутой сыном вождя.
- Ты хотел показать, где дом моего отца, - тая одышку, сказал он, стараясь не смотреть на улыбнувшуюся ему девушку.
- Тебе нельзя идти домой, друг, - хмуро ответил Тауранги. -Парирау говорит, что заметила внизу воинов в боевой раскраске. Если это так, они сейчас взбираются на нашу гору.
- Ваикато?! - голос Генри дрогнул.
- Не знаю, Хенаре. Я их не видел.
- Надо возвращаться в деревню! - с тревогой воскликнула девушка, прижимая руки к смуглой груди.
Тауранги поднял глаза на Генри.
- Скажи, Хенаре, - очень серьезно спросил он, - как узнал твой отец о замысле ваикато?
Генри почувствовал, что не сможет солгать.
- Мой отец дружен с врагами твоего племени, он хочет вашей войны, - не задумываясь, выпалил он. И, видя, что лицо Тауранги закаменело, почти с отчаянием добавил: - Ваикато обещали продать ему головы ваших воинов...
Парирау тихо ахнула.
"Что я говорю? - мелькнуло в голове у Генри. - Это же Типпот торгует головами, при чем тут отец?!"
Неожиданно Тауранги рассмеялся и с размаху опустил ладонь на плечо Генри.
- Хенаре, ты настоящий друг, - сказал он ласково. - Не бойся, Хенаре, твой отец получит то, что хотел. Наши воины продадут ему много-много копченых голов... Ваикато не вернутся домой живыми, Хенаре, да-да!..
"Вот так поворот!.." - успел подумать Генри, и в это время пуля, взвизгнув, ударила о скалу.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
посвященная описанию боя у вершины холма
- Вниз! Скорее! - крикнул Тауранги, срывая с плеча ружье.
Повторять не пришлось: Генри схватил девушку за руку и торопливо спустился на каменистую площадку. Тауранги медлил. Вытянув шею, он смотрел вниз.
Брызнув осколками базальта, вторая пуля расплющилась над его головой. Тауранги удовлетворенно засмеялся: теперь он знал, откуда стреляли. Несколько прыжков - и он присоединился к Парирау и Генри.
- Они близко, - сказал он, безмятежно заглядывая в ружейный ствол. - Но нас им не догнать. Их путь - наверх, наш путь - вниз. Парирау, ты знаешь прямую тропу через расщелины. Вы с Хенаре пойдете вперед. У меня есть ружье, я задержу их. -Заметив, что Генри хочет возразить, он сердито добавил: - Вы должны повиноваться сыну Те Нгаро. Идите же! Я догоню вас.
Оставалось подчиниться. Генри обнял друга. Парирау еле слышно всхлипнула.
Тауранги остался один.
Теперь он весь обратился в зрение и слух. Находясь на вершине холма, он мог не опасаться, что ваикато подкрадутся к нему незамеченными. Заберись Тауранги снова на базальтовый зуб, он мог бы увидеть приближение врага значительно раньше, чем с этой площадки. Но там он снова оказался бы под обстрелом. Здесь же он был в сравнительной безопасности - только бы враги не появились сразу с нескольких сторон.
Присев на корточки за каменным барьером, юноша положил перед собой ружье и принялся ждать, не отводя глаз от склона, откуда стреляли ваикато. Он посидел так всего с минуту, а затем, пригнувшись, перебежал на противоположную сторону площадки и осторожно глянул вниз: никто не появился и здесь.
Тауранги вернулся на основную свою позицию, высунулся из-за камней и вздрогнул. Случилось то, чего он боялся: цепочка воинов ваикато, огибая скалу, быстро двигалась в сторону, куда скрылись Парирау и Хенаре. Прямой путь к деревне нгати им был хорошо знаком.
Тауранги скрипнул зубами. Он ничуть не боялся, что ваикато его убьют. Он был уверен в своем превосходстве над этими медлительными трусами и знал, что ускользнет. Но Парирау? Хенаре?
Он не колебался ни секунды. Грохнул выстрел, и высокий воин, шедший впереди, выпустил из рук ружье и ткнулся лицом в траву.
Цепочка сломалась. Несколько воинов метнулись назад, остальные нырнули в кусты и залегли. Пока Тауранги перезаряжал ружье, с десяток пуль ударили в скалу. Дымок над барьером не остался незамеченным.
Следующим выстрелом юноша уложил наповал ваикато, неосторожно высунувшего из кустов украшенную перьями шевелюру. После этого пришлось срочно менять позицию: враги стали пристреливаться и осколки камня уже оцарапали плечо и лоб.
