Забавно слышать, как ты описываешь тот луч солнца, что осветил меня, когда я выходила из вагона. Мне кажется, я понимаю, что ты хочешь сказать, но боюсь, тогда не восприняла ситуацию в столь поэтическом ключе. Я всматривалась в лица, пытаясь найти тебя, когда этот надоедливый луч упал мне прямо в глаза. А то случайное падение в такси? Возможно, и я почувствовала бы, как меня пронзает электрический ток, если бы не была до слез смущена тем, что повалилась на тебя бесформенной массой.
Только не подумай, будто я несерьезно отношусь к твоим романтическим впечатлениям, мой дорогой. Все-таки я поэт и способна быть не менее сентиментальной.
Я очень волновалась перед встречей с тобой, правда, но никак не ожидала, что и ты будешь волноваться. И бояться! Думала, ты и слова такого не слышал. Я бы даже рискнула предположить, что ты уже не раз проделывал этот фокус: провозглашал неумирающую страсть к женщине, которую в жизни не видел, вступал во французскую армию в качестве предлога, чтобы пересечь Атлантику, и затем заманивал бедняжку в шикарный лондонский отель.
Да, я заметила некоторую неуверенность в тебе, когда мы поднялись в твой номер. Я не могла знать наверняка, первый ли это раз для тебя, но у меня были такие предположения. И да, я тоже боялась. Думаю, даже самый богатый опыт в мире не подготовит к первой встрече с тем, кого любишь. Следовало ли нам так переживать? Очевидно, у нас все неплохо получилось, а иначе мы не повторяли бы это столько раз!
Не знаю, какие дороги открыты для нас в будущем. Но нужно ли сейчас об этом беспокоиться? В мире и без того слишком много проблем — незачем выдумывать новые. Ты лучше сосредоточься на том, чтобы уберечься от снарядов и пуль, а я сосредоточусь на том, чтобы писать тебе и с каждым днем любить тебя все сильнее.
Твоя Сью
Глава двенадцатая
Маргарет
Эдинбург
Среда, 14 августа 1940 года
Дорогой дядя Финли!
Знаю, Вы просили не писать Вам больше, но я достаточно взрослая для того, чтобы не всегда делать то, о чем меня просят.
Я получила от мамы письмо. Она в Лондоне. Если бы мне сказали такое месяц назад, я бы не поверила. Ни разу на моей памяти она не покидала Эдинбург. Но с тех пор, как я начала узнавать о ее жизни на Скае, готова поверить всему.
Мама рассказала мне о Дэвиде — об «американце», которого так любила. Она не искала той любви, но и жить без нее не могла и, судя по тому, с каким лицом собирала с пола рассыпавшиеся письма, до сих пор не может. Но я рада поведать Вам, что тем не менее она как-то жила без нее. За прошедшие два десятка лет, кроме меня, у моей матери не было никого. Пока я не увидела ее в тот вечер, когда упала бомба (в тот вечер, когда война вновь пронзила ее сердце), я бы ни за что не догадалась. Не узнала бы, как она одинока. Никогда не узнала бы, что она потеряла.
Она никогда не говорила о том, что ее любили, или о том, что ее бросили. Мама никогда не рассказывала мне о моем отце. Что случилось с Дэвидом? Что произошло четверть века назад?
Маргарет
Эдинбург
Среда, 14 августа 1940 года
Милый Пол!
Ты не поверишь: моя мать в Лондоне. Охотится за воспоминаниями. А я здесь, пытаюсь задать правильные вопросы своему нелюбезному дяде в погоне все за тем же.
Она наконец-то написала мне и дала кое-какие объяснения. Пол, та девушка Сью и есть моя мать. Те письма — они все посланы ей. У нее был большущий роман посреди прошлой войны. С американцем! Не представляю, как мама умудрилась познакомиться с американцем, пока жила на острове. Что бы ни случилось потом между ними, это привело к отъезду ее брата.
Когда я взяла ручку, чтобы ответить маме и задать все возникшие у меня вопросы, то поняла, что она не указала обратного адреса. Только «Лондон». Даже если я разошлю письма во все гостиницы Лондона, все равно могу не найти ее. У меня есть подозрение, что если бы я узнала, где она бывала раньше, то это послужило бы подсказкой к тому, где она сейчас.
Пол, может, я не права, копаясь в маминой жизни? Не оставить ли ее в покое, как она просит? Как просит мой дядя?
Маргарет
16 августа 1940 года
Милая Мэйзи!
Все эти ночные вылазки научили меня тому, что прошлое не помогает нам в трудной ситуации. Воспоминания хороши и приятны, их хочется хранить вечно, но идти вперед меня заставляют только новые приключения, которые создают новые воспоминания.
Я тебе не говорил, но над Францией меня подбили, буквально перед самой эвакуацией. Если бы я признался тебе в этом в Плимуте, ты бы слишком встревожилась и не пустила бы меня обратно. Все было не так ужасно: я успел выпрыгнуть до того, как самолет ударился о землю, и в целом был практически невредим, как ты сама видела. Потом вместе со всеми отступал к пляжам Дюнкерка. И там я не видел ни одного нашего самолета. Только проклятые «люфтваффе» мешали парням добраться до кораблей.
Что бы ни говорили, мы — британские воздушные силы — летали над всей Францией, не только над пляжами. Мы были и в глубине материка, пытаясь остановить фрицев задолго до побережья. Но те солдаты, что под обстрелом ожидали эвакуации, не знали этого. Я тоже ждал вместе с ними на берегу, в форме ВВС, и пытался не замечать яростных взглядов и вопросов: «Где же наши самолеты?»
Если бы я вспоминал, каково было падать на землю при обстреле, когда между мной и пулями нет ничего, кроме шлема и сплетенных на затылке рук; каково было брести милю за милей по песку и видеть, как ребята перед тобой натыкаются на мины; каково было корчиться в темноте, не зная, в меня летит с воем следующая бомба или нет; каково было слышать, как отпускают злые замечания в мой адрес парни, не знающие, что я был в небе и выполнял свой долг, — тогда я никогда бы не смог пойти вперед. Я просто повторяю себе все время, что очень скоро вернусь к тебе. Это все, что я могу.
Но если мне приходится задвигать прошлое назад, чтобы оно не мешало идти, то для тебя все иначе. У тебя больше вопросов, чем воспоминаний, больше загадок, чем откровений. Ты должна оглядываться. Настоящее и будущее построены на прошлом. Знаю, ты хочешь узнать, откуда ты пришла, чтобы понять, куда идти.
Моя девочка, не сдавайся. Нелюбезные дяди? Они тебе не помеха.
Люблю,
Пол
Эдинбург
Понедельник, 19 августа 1940 года
Дорогой дядя Финли!
Мама упомянула Вас в том письме, которое прислала из Лондона.
Она написала, что была счастлива с Дэвидом, была безумно влюблена, но что из-за своей любви потеряла брата. Что Вы покинули Скай и что она этого не хотела.
Мама не назвала причин, почему так случилось, и я не буду спрашивать. Конечно, мне любопытно, но кому было бы неинтересно узнать о семейном расколе, о котором говорят только шепотом? Однако я понимаю, что это не мое дело.
Вы неодобрительно относились к американцам? Или к романам во время войны?
Я только надеюсь, причины случившегося были достаточно серьезны, грозны и долговечны, чтобы оправдать Ваш уход из семьи на десятки лет. Но знайте: каковы бы ни были мамины чувства относительно сделанного ею тогда выбора, она жалеет о том, что потеряла Вас. Если бы мама узнала раньше, как Вас найти, то сама бы Вам об этом сказала. Она уже потеряла одного брата; Вы же не думаете, что ей легко было лишиться второго?
Маргарет
Глазго
20 августа
Маргарет!
Она говорит Вам правду. Элспет любила американца. Более того — превратила эту любовь в сказку. Случайное письмо положило начало многолетней переписке, где каждое слово было напитано любовью. Возникшее чувство зависело от почты так же, как приливы зависят от луны, но даже война не смогла задушить его.
Она не солгала Вам ни об американце, ни о своих чувствах. Но это было плохое время для подобных чувств. Это было плохое время для того, чтобы влюбляться.
Когда Элспет начала переписываться с американцем, она уже была замужем.
Финли Макдональд
Эдинбург
Среда, 21 августа 1940 года
Дорогой дядя Финли!
Вокруг столько женщин, перед именем которых стоит «миссис», но мужа при этом нет. Стоящая на каминной полке фотография с почерневшими краями, запечатлевшая мужчину в военной форме, намекает на событие, о котором лучше забыть. Поскольку моя мать всегда отказывалась отвечать на мои вопросы, я предположила, что ее история была такой же — печальная летопись молодой семьи, оборвавшаяся где-то на поле боя со смертью мужа. В последнее время я стала думать, не был ли им Дэвид. Но теперь… Она уже была замужем?
Кто мой отец? Пожалуйста, дядя Финли, я должна знать! Какие у меня корни?
Маргарет
Лондон, Англия
6 августа 1940 года
Уважаемый сэр, мадам!
