Во время Второй мировой войны, в период немецкой оккупации, стареющий портной переехал на юг Франции, где нужда его буквально взяла за горло: ему даже пришлось самому кроить себе костюм из женского купального халата. Есть ему было нечего или почти нечего, и он нередко хаживал в ресторан просто посидеть в надежде, что хозяин сжалится и расщедрится на завтрак или же на бутылку вина. Если у него и появлялись в кармане деньги, то они разлетались на все четыре стороны так же быстро, как и приходили, и он снова оставался без гроша в кармане.
Итак, Пуаре, высокообразованный, обладающий феноменальной памятью, обожавший астрономию (кажется, к этой науке питали страсть древние персы?), грубый, вспыльчивый, чрезмерно гордившийся собой, потратил остаток жизни на то, чтобы без конца ругать действительность и сетовать на то, что мир катится в пропасть.
«По-настоящему изысканных дам, – констатировал Пуаре, наверняка с некоторой печалью в голосе, – свет не видел со времен Форзан. Она научила дам совершенно по-новому держаться – в духе этакого кенгуру. Помните ее на картинах, где она запечатлена на Авеню-дю-Буа под огромным зонтом? Можно нарисовать от руки эллипс – это и будет ее силуэт. После нее в моде новаторов не было».
Пуаре совершенно справедливо отмечал, что современные женщины боятся выходить в свет в наряде, пока он не получит признания в обществе. Модельер постоянно говорил о том, что представлялось ему очевидным: богатство и роскошь совершенно необязательно противостоят демократическим свободам. Подлинная пятая колонна, подрывающая основы общества, – это страх и замкнутость.
Глава VII
Рита Лидиг
Дама по имени Рита де Акоста Лидиг отличалась редким для людей вступившего в свои права XX века перфекционизмом, более свойственным людям Ренессанса. Установив для себя высочайшую планку, избрав почти недостижимые идеалы, она всеми силами стремилась к величайшей из возможных человеческих жертв: она решила превратить себя в предмет искусства. С этой задачей она справилась в силу исключительной природной уникальности и живости характера. При этом судьба госпожи Лидиг во многом печальна: ей пришлось покорно смириться с чуждым окружением, в которое она попала, совершить переворот в роскошном мире моды, но остаться в нем изгоем.
Рита де Акоста родилась в безмятежное время, в 1880 году. Она была старшей из семи дочерей опального кубинского деятеля, которому пришлось переехать в Нью-Йорк, где он встретил красавицу из знатного испанского рода Альба и женился на ней.
То, что в Рите преобладала испанская кровь, несомненно: во-первых, госпожа Лидиг была буквально влюблена в жизнь, во-вторых, она обладала универсальной внешностью, позволявшей проявить фантазию и присущий ей редкий художественный вкус в выборе наряда и фасона. Недоставало одного – денег, но богатство вскоре само ее нашло, иначе и быть не могло. Так Рита наконец сумела явить миру свои скрытые таланты.
Миссис Лидиг. Салебастрового портрета работы Мальвины Хоффман
Замуж Рита вышла еще совсем ребенком – за Уильяма Эрла Доджа Стоукса, спортсмена, имевшего обыкновение чуть что хвататься за револьвер. Трудно представить менее подходящих друг другу людей: он явно годился ей в отцы, кроме того, был порядочным скупердяем: ходил все время в одном пальто, вплоть до того, что оно с годами позеленело. Волею ли принципа противоположностей, которые, как известно, притягиваются, или просто вопреки здравому смыслу он выбрал себе в жены женщину, от рождения тянувшуюся к роскоши. Неудивительно, что их брак просуществовал всего четыре года; Стоукс, хоть и был скрягой, все же указал в акте о разводе максимальную сумму; так она получила возможность не отказывать себе в дорогих вещах и воплощать в жизнь все свои гениальные задумки. Тут же были сняты все барьеры, и Рита очень быстро снискала славу первой транжирки своей эпохи; спустя три года она вышла замуж за Филипа Лидига, человека заурядного, однако состоявшего членом лучших английских клубов. Так, сменив фамилию и став той самой великолепной Ритой Лидиг, она и вошла в историю.
Искусство гостеприимства далось новой хозяйке дома Лидигов легко: беседу за обеденным столом она вела виртуозно, непринужденно направляя в нужное ей русло, стараясь, чтобы каждый гость, непременно артистическая натура и отменный рассказчик, раскрылся полностью. Она будто плыла по залу, отчаливая от одной группы гостей и приставая к другой, и одного ее жеста или восторженного слова бывало достаточно, чтобы собеседник просиял. Тем временем она уже вливалась в другую компанию, где зачарованно внимали ее речам и расцветали от счастья. Вот что писала о тех вечерах художница Мальвина Хоффман: «Стоило Рите Лидиг появиться, как по зале прокатывался нежный ропот. Куда бы она ни пришла, она непременно должна была быть в центре внимания; в противном случае она выбирала для визита иное место». Кто-то сказал про нее: представьте, что у фортепьяно стерлись набойки на молоточках и оно не играет; но вот появляется госпожа Лидиг, взмах изящных рук – и откуда ни возьмись рождается музыка».
С начала XX века и вплоть до 20-х годов Рита растратила больше средств, чем ее современники из королевских фамилий. Путешествовала она непременно в компании шестерых слуг: парикмахера, массажиста, камердинера, служанки, шофера и лакея. Комнаты отеля «Ритц», как только она в них поселилась, преобразились в подлинные произведения искусства: в них повсюду появились безделушки, картины и статуэтки, которые Рита всегда возила с собой. Багаж ее состоял из 50 громоздких, как гробы, чемоданов с роскошными нарядами, равным которым не было в нашем веке.
При этом она была проста и естественна, как ни одна другая женщина. Упрекнуть ее в вульгарности также нельзя, ведь ее неизменно выручал безупречный вкус; сами по себе деньги не имели над ней власти, она лишь стремилась с их помощью окружить себя красотой во всевозможных формах; могло быть так, что вещь, имевшаяся у нее, приглянулась знакомому, и она охотно отдавала ее, поскольку любила в этой вещи исключительно красоту и не имела ни малейшего представления о ее стоимости.
Рите Лидиг была свойственна страсть к коллекционированию, причем отличалась в равной мере неразборчивостью и привередливостью в выборе. Это касалось безделушек, кружев, мебели, украшений, а также людей из мира музыки, науки, философии, живописи и театра. Следует признать, что в силу природного снобизма Лидиг признавала только лучших из лучших: переписывалась с Бергсоном и Клемансо, у нее дома, едва приехав в Америку, тут же поселялись Сара Бернар и ее соперница по сцене Режан, Карузо, Падеревский, Мэри Гарден, Тосканини и другие люди искусства. Все вышеперечисленные чувствовали себя в ее обществе как дома. Если речь шла о поощрении талантов, Лидиг не скупилась, вступалась за них, оказавшихся на мели, поощряла деньгами. Как-то она решила поставить пьесу и ради этого полностью обновила декорации в Гаррик-театре; то же было и в галерее Дювин, которую обустроили заново, стоило лишь живописцу Игнасио Сулоаге, соотечественнику Риты, обратиться к ней с просьбой посодействовать с проведением выставки в Нью-Йорке. Именно она познакомила Америку с такими режиссерами, как Жак Копо, Луи Жуве, с актрисой Валентиной Тессье. Поскольку на вечер к этой шикарной остроумной женщине всегда приглашались только самые блистательные персоны, неудивительно, что для многих попасть туда стало мечтой всей жизни.
Естественно, что она, возложив на себя миссию сосредоточить вокруг себя все сливки общества, была просто обречена быть обаятельной и притягивать людей. Этот ее талант был так велик, что одним своим присутствием она обращала мужчин в рабов-обожателей. В 1910 году в Нью-Йорк приехал Джакомо Пуччини: ожидалась премьера его оперы «Девушка с Запада». Его пригласили на спектакль покровительницы театра, богатые вдовы, но, поймав взгляд женщины в великолепном ожерелье, композитор тут же бросил своих спутниц. Весь остаток вечера он провел подле ложи госпожи Лидиг, не сводя с нее глаз.
Однажды госпожа Лидиг спешила на обед, и взгляд ее привлек плед в витрине антикварной лавки на 57-й улице. Она зашла в магазин, чтобы получше рассмотреть этот шедевр, и наконец решила: «Беру». Продавец попытался ее вразумить: «Мадам, это очень дорогая вещь. Вам могу уступить разве что за 60 тысяч долларов!»
«Цена меня устраивает, – отрезала госпожа Лидиг. – Скажите лакею в автомобиле, пускай повесит его на руку».
В 1910 году она жила в доме на 52-й улице, построенном для нее архитектором Стэнфордом Уайтом. Мебель в комнатах была в том числе и антикварная, XV и XVI веков. Когда началась война, Рита Лидиг велела дом разобрать, а все, что было внутри, продать с аукциона. Она сочла, что в войну не пристало демонстрировать роскошь, и посвятила себя благотворительности, делая вид, что это дается ей легко, без труда.
