– Я не знаю. Это будет зависеть от многих обстоятельств…
Морис замолчал. Будь на месте Флер любая другая женщина, он бы принялся расспрашивать ее о личной жизни, о взаимоотношениях с мужчинами. Не то чтобы он с радостью занимался подобной работой, но он прекрасно понимал, что именно этой информации ждет от него Джейкоб П. Роббер и читатели газеты. Однако спрашивать Флер об этом ему ужасно не хотелось.
– В чем дело, Морис? Неужели у вас закончились вопросы?
Флер аккуратно поставила локти на стол и обхватила ладонями лицо. Ее руки были по локти затянуты в черные перчатки, и это придавало ей хищнический вид.
– Может быть, вас смущает мой взгляд? Мне говорили об этом.
– Ничего меня не смущает, – буркнул Морис. – Я собираюсь с мыслями.
– Хотите, поговорим о чем-нибудь другом, – с подозрительной готовностью предложила она. – Ведь Фрэнсис наверняка порассказала вам всякого обо мне. Зачем же вам еще мои слова? Вы вполне можете ей доверять. Даже гораздо больше, чем мне.
Флер уже откровенно издевалась над ним, и в Морисе взыграла гордость.
– Давайте поговорим о другом. – Морис перестал отводить глаза и прямо посмотрел на прелестную насмешницу. – Почему вы согласились на интервью? Ведь вы пять лет отказывались идти на контакт с журналистами?
– Чуть больше шести, – уточнила Флер с мечтательной улыбкой. – Если честно, то я сама не знаю. Наверное, мне понравился ваш голос.
Морис поперхнулся и был вынужден отпить виски. Спиртное обожгло горло, но ему стало немного легче.
– Я-я рад.
– Видимо, ваш босс на это и рассчитывал, – заключила Флер, довольная произведенным эффектом. – Иначе он послал кого-нибудь порасторопнее.
– Может быть.
Морис снова проклял про себя тот час, когда согласился взять на себя это задание. Хотя разве у него был выбор?
– О чем еще вы хотите спросить меня? Давайте, я назову сама, – предложила Флер. – Есть ли в моей жизни мужчина? Замужем ли я? Что произошло с моим последним мужем? В чем причина моего ухода со сцены? Планирую ли я вернуться? Впрочем, это уже было…
Флер чуть нахмурилась.
– Я ничего не пропустила?
– Только ответы на эти вопросы, – улыбнулся Морис.
– Как скучно. – Флер зевнула, прикрыв рот ладонью. – Я надеялась, что вы придумаете нечто неординарное.
– Помилуйте, Флер! О какой неординарности может идти речь? Вы известная актриса, я журналист. Я задаю стандартные вопросы, вы отвечаете на них. Самая обычная штука в мире. С какой стати я должен придумывать что-либо? Вот однажды мне пришлось брать интервью у продажного члена муниципального совета и надо было постараться вывести его на чистую воду… Там была необходимость напрягать фантазию. А здесь в этом нет никакого смысла.
Морис презрительно хмыкнул. Пусть блистательная Флер Конде убедится, что не на всех действуют ее чары, и если она позволяет себе иронию, то он тоже не отстанет от нее в этом.
– Всегда знала, что ирландцы горячий народ, – медленно проговорила Флер, с любопытством глядя на Мориса. – Но чтобы до такой степени… Я очень вас разозлила, мистер Шеннон?
– Ничуть, – ответил Морис, несколько раздосадованный таким поворотом. Он всего лишь желал отплатить ей той же монетой, а заработал обвинение в невежливости.
– Хорошо, – вздохнула Флер. – Не вижу, почему бы не отступить разок от правил и не рассказать кое-что. Молчание длиной в шесть лет – это тяжеловато.
Она провела рукой по густым волосам и накрутила на палец черный завиток. Морис как завороженный следил за ее движениями. Что было такого в этой женщине, что заставляло его терять рассудок в самый неподходящий момент? Сейчас ему в голову лезли мысли весьма далекие от интервью…
– Итак, около шести лет назад я приняла решение оставить сцену, – начала Флер медленно, причем Морис заметил, что акцент в ее речи стал гораздо слабее. – Моя работа перестала приносить удовлетворение. А для меня это важнее всего. Известность сама по себе всегда мало интересовала меня, а в деньгах я, слава Богу и собственной бережливости, никогда не нуждалась. К тому же я всегда могла рассчитывать на помощь представителей сильного пола…
Флер замолчала, ее черные глаза мечтательно устремились вдаль. Морис ощутил беспричинный укол ревности. Сколько там у нее было мужей? Четверо? А любовников?
– Неужели вы не тоскуете по прошлой жизни? Разве возможно взять и разом все вычеркнуть?
Морис физически ощутил, что Флер в данный момент вспоминает об очередном красавце, которому в какой-то период времени могло принадлежать ее капризное сердце. Надо было любой ценой отвлечь ее от подобных мыслей. Зачем? Морис Шеннон вряд ли мог ответить на этот вопрос…
– Тот образ жизни перестал быть мне интересен, – с убийственным хладнокровием заявила Флер.
– Со своими мужьями вы расставались по той же причине? – не удержался Морис от ехидной шпильки. – Они переставали интересовать вас?
– А разве люди расстаются по другим причинам? – искренне удивилась Флер. – В один прекрасный день сердце говорит: «Все, хватит. Я больше не хочу». Это довольно болезненно, но необходимо. Такова жизнь. Неужели у вас все происходит по-другому?
– В какой-то степени да, – произнес Морис, совсем забывая, что это он берет у нее интервью, а не наоборот. – Сердце сердцем, но чаще всего в дело вмешивается разум и не допускает того, что может причинить ненужную боль.
– Как все сложно… – рассмеялась Флер. – Я предпочитаю ни о чем не думать. Хотя, конечно, мой слабенький разум не сравнить с вашим. Но я отвлеклась. Простите. Примерно в то же время, когда я оставила сцену, я развелась со своим четвертым мужем, лордом Кэлденроем.
– Снова веление сердца? – иронично спросил Морис.
– Нет, скорее неудачное стечение обстоятельств. Я была привязана к Уилфриду, весьма привязана… – голос Флер приобрел особенную бархатистость. – Но он предал меня. А я не могу жить с человеком, которому не доверяю.
– А как же любовь?
– Любовь? Любовь без доверия? Разве такое бывает?
Вопрос был задан с такой подкупающей искренностью, что Морис на секунду растерялся. Что же представляет собой эта женщина, способная так меняться в течение минуты? То она коварная соблазнительница, провоцирующая томными взглядами и сексуальным голосом, то наивная девчонка, смешно рассуждающая о вечных ценностях.
– Почему бы и нет? Страсть, например, когда голос разума заглушается зовом плоти. Здесь доверие совсем не нужно, достаточно одного влечения.
– Это совсем другое, – легкомысленно сказала Флер. – Страсть удовлетворяешь и забываешь о ней. Никаких сложностей и проблем.
– Значит, любовь и страсть – разные вещи?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
