– В самом деле?
– Вы играли в футбол, в колледже. За Майами. Девяносто второй год, верно?
– Только не я, приятель.
– Или за ЮКУ?[6]
– Нет, вы ошибаетесь.
– Значит, вы водитель такси, – вмешалась Чан. – Мы видели вас утром в мотеле.
Водитель ничего не ответил.
– Вчера утром, – уточнила Мишель.
Водитель продолжал молчать.
На конторке стоял проволочный штатив для визиток из «МаниГрэм». Вероятно, дополнительный доход вместе с комиссионными. Ричер взял карточку и прочитал. Парня звали не Мэлоуни.
– У вас есть местный телефонный справочник? – спросил Ричер.
– А вам зачем?
– Я буду балансировать им на голове и улучшу свою осанку.
– Что?
– Я хочу узнать телефонный номер. Зачем еще нужны справочники?
Водитель надолго задумался, словно искал уважительную причину, чтобы отказать в просьбе, но не нашел, наклонился, вытащил тонкую книжечку с полки, находившейся под конторкой, развернул ее на сто восемьдесят градусов и положил на фанерный прилавок.
– Благодарю вас, – сказал Ричер и открыл книгу в том месте, где заканчивалась буква Л и начиналась М.
Чан наклонилась к нему, чтобы посмотреть.
Мэлоуни в телефонном справочнике не было.
– Почему ваш город называется Материнский Приют?
– Я не знаю, – ответил мужчина за конторкой.
– Сколько лет вашему «Кадиллаку»? – спросила Чан.
– А какое вам дело?
– На самом деле никакого. Мы не из ОТС[7]. Нас не интересуют номерные знаки. Просто нам стало любопытно. Ваш «Кадиллак» выглядит замечательно.
– Он выполняет свою работу.
– И в чем она состоит?
Мужчина ответил не сразу.
– Это такси, – наконец сказал он. – Как вы и сами догадались.
– Вы знаете человека по имени Мэлоуни?
– А должен?
– Возможно.
– Нет, – уверенно сказал мужчина, словно снова оказался на твердой земле. – В нашем округе нет ни одного Мэлоуни.
* * *
Ричер и Чан вышли на широкую улицу и остановились в лучах утреннего солнца.
– Он солгал относительно «Кадиллака», – заявила Мишель. – В таком месте такси не требуется.
– Тогда что это? – спросил Джек.
– Похоже на клубную машину, верно? Как гольфмобиль на курорте. Чтобы перевозить гостей из одного места в другое. От конторки портье к номерам отеля. Или от номеров к минеральному источнику. В порядке любезности. В особенности без номерных знаков.
– Однако мы не на курорте. Это гигантское пшеничное поле.
– Как скажешь, но ехать ему было недалеко. Он отвез женщину и вернулся за то время, что мы приняли душ и позавтракали. Что-то около часа. Тридцать минут туда, тридцать обратно. Не больше двадцати миль – по таким-то дорогам.
– Но это больше тысячи квадратных миль, – заметил Ричер. – Произведение пи на квадрат радиуса. На самом деле даже больше – тысяча двести. Это связано с расследованием Кивера или нет?
– Очевидно, связано. Портье из мотеля вел себя так же, как парень из магазина запасных частей, который встречал поезд. Как слуга. А тип из магазина запчастей в темноте принял тебя за Кивера. Так что все связано.
– Нам потребуется вертолет, чтобы обследовать тысячу двести квадратных миль.
– И Мэлоуни здесь нет, – сказала Чан, засунула руку в задний карман и вытащила закладку Кивера. Материнский Приют – Мэлоуни. – Если только этот тип нам не соврал. А то, что Мэлоуни нет в телефонном справочнике, еще ничего не доказывает. Возможно, он не зарегистрирован. Или недавно появился в городе.
– Но станет ли врать еще и официантка?
– Нам стоит зайти в универсальный магазин. Если Мэлоуни существует и не питается в кафе, то должен покупать еду. Надо же ему что-то есть.
Они зашагали на юг по широкой улице.
* * *
Между тем водитель «Кадиллака» уже звонил по телефону.
– Они ничего не нашли, – сказал он.
– С чего ты взял? – ответил ему Одноглазый из мотеля.
– Ты когда-нибудь слышал о парне по имени Мэлоуни?
– Нет.
– Именно его они ищут.
– Парня по имени Мэлоуни?
– Они проверили мой телефонный справочник.
– Парня по имени Мэлоуни не существует.
– Совершенно верно, – сказал водитель «Кадиллака». – Они ничего не нашли.
* * *
Универсальный магазин выглядел так, словно не менялся последние пятьдесят лет, если не считать фирменных марок и цен. Входной вестибюль был темным и пыльным, пахло влажным брезентом. Пять узких рядов с высокими полками, забитыми самыми разными товарами – от инструментов для обработки древесины до пакетов с печеньем, свечек и консервов, туалетной бумаги и электрических лампочек. Ричера заинтересовала стойка с рабочей одеждой. Его собственной уже исполнилось четыре дня, и его слегка тревожило то, что он находился рядом с Чан. От нее пахло мылом, чистой кожей и легким ароматом духов. Джек заметил это, когда она наклонилась к нему, чтобы заглянуть в телефонный справочник, и сейчас он спрашивал себя, что заметила она. Ричер выбрал брюки и рубашку, на противоположной полке нашел носки, нижнее белье и белую майку. По доллару за белье и менее сорока за все остальное. «В целом выгодное вложение», – подумал он и сложил все вещи на прилавок.
Однако владелец магазина отказался их продавать.
– Я ничего не хочу знать, – сказал он. – Вам здесь не рады.
Ричер промолчал. Продавец был жилистым мужчиной лет шестидесяти. Впалые щеки, покрытые седой щетиной, редкие седые волосы, грязные и слишком длинные, клочковатые пучки волос торчат из ушей и из расстегнутого ворота рубашки. Он был в двух рубашках – одна надета поверх другой.
– Так что проваливайте, – заявил продавец. – Это частная собственность.
– У тебя есть медицинская страховка? – спросил Ричер.
Чан положила руку ему на плечо. Она впервые прикоснулась к нему ни с того ни с сего.
– Ты мне угрожаешь? – спросил продавец.
– Именно, – ответил Джек.
– Это свободная страна. Я могу выбирать, кому продавать свои товары, а кому – нет. Так гласит закон.
– Как тебя зовут?
– Не твое дело.
– Мэлоуни?
– Нет.
– Ты можешь дать мне сдачу с доллара?
– А что?
– Я хочу воспользоваться твоим телефоном.
– Он сегодня не работает.
– Но у тебя есть собственный телефон в заднем помещении?
– Ты не можешь им воспользоваться. Тебе здесь не рады.
– Ладно, – сказал Ричер. – Я понял.
Он взглянул на этикетки лежавших перед ним предметов. Доллар за носки, доллар за трусы, доллар за футболку, девятнадцать долларов и девяносто девять центов за брюки и семнадцать долларов и девяносто девять центов за рубашку. Всего сорок долларов и девяносто девять центов плюс семь процентов от продажи. Общий расход сорок три доллара и восемьдесят пять центов. Ричер отделил две двадцатки и пятерку от пачки, разгладил их, чтобы не загибались, и положил на стойку.
– У тебя есть выбор, приятель. Позвони в полицию и сообщи, что в городе нарушены правила торговли. Или возьми мои деньги. Если хочешь, можешь оставить себе сдачу. Потратишь на бритье и стрижку.
Продавец не ответил.
Ричер собрал покупки и засунул их под мышку. Чан направилась к выходу, и Джек последовал за ней. Там он снял трубку телефона-автомата. Гудка не было. Лишь тишина с придыханием, как прямая связь с космосом или пульсирующая в голове кровь.
– Совпадение? – спросила Чан.
– Сомневаюсь, – ответил Ричер. – Вероятно, продавец отсоединил провода. Они решили нас изолировать.
– А кому ты хотел позвонить?
– Уэствуду, в Лос-Анджелес. У меня появилась идея. А потом еще одна. Но сначала нам нужно проверить мотель.
– Тот тип не позволит нам воспользоваться телефоном.
– Пожалуй, – ответил Ричер. – Думаю, это не вызывает сомнений.
* * *
Они подошли к подкове мотеля с юга, так что сразу увидели крыло, где находился офис. На пешеходной дорожке под окном они заметили три предмета. Во-первых, пластиковый садовый стул, пустой, стоявший на прежнем месте.
Во-вторых, потрепанный чемодан Кивера, который Ричер видел в номере 215, но теперь он был собран и лежал на земле, распухший и жалкий.
И, в-третьих, чемодан Чан, застегнутый на «молнию», с поднятой ручкой, также собранный и дожидающийся своей владелицы.
Глава
21
Словно повинуясь рефлексу, Чан остановилась, и Ричер подошел к ней.
– У нас больше нет номера в мотеле, – сказал он.
– Они сделали свой ход, – отозвалась Мишель.
Они двинулись дальше и теперь лучше видели внутреннюю часть подковы, где толпились группы мужчин, которые заполнили парковку, расхаживали по тротуару и просто стояли у входа. Всего около тридцати человек, в том числе и тот Мойнахан, что получил по яйцам. Он выглядел немного более бледным, но все таким же большим. Его неудачливый родственник отсутствовал – наверное, валялся в постели, напичканный болеутоляющими.
– Мы пойдем в мой номер, – сказал Ричер.
